Цейтнот. Том I - Павел Николаевич Корнев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Проклятье! — хрипло выдал он, попытался усесться, но сразу повалился обратно и часто-часто задышал.
Набирать потенциал Глеб даже не пытался, лишь прокачивал энергию через себя, но большего от него и не требовалось. Сейчас — нет.
Я немедленно сосредоточился на входящем канале подопечного и начал осторожными точечными воздействиями снимать спазм, впрочем, особо с этим не усердствуя. Мы буквально завели сверхспособности Глеба с толкача, теперь он не утратит их до вторника или даже среды, и у Лизаветы Наумовны будет предостаточно времени, дабы превратить его в подушечку для иголок.
— Давай! Работай! — потребовал я, а когда Глеб перестал судорожно втягивать в себя воздух и успокоил дыхание, мы с Герасимом выкатили его в коридор и сдали с рук на руки санитарам.
Уф-ф! Считай, полдела сделано…
Постоялец под номером пятнадцать был молод и плохо обучен, все его помыслы занимало стремление стать камикадзе, но всякий раз я успевал вовремя оборвать резонанс, не сплоховал и сегодня. Деструктивным воздействием вышиб нихонца из транса — излишне жёстко, зато быстро и чётко, и без промедления перекинул гармонию источника-девять Герасиму, после сунул ему пробирку со студнем гриба.
— Дальше сам!
Герасим зубами выдернул пробку, выпил содержимое мензурки и нетвёрдой походкой отправился в помещение для медитаций. Контролировать его не было нужды, а нихонцем уже занялись санитары, и я вернулся к заведующему блоком.
— Время! — объявил, делая инъекцию спецпрепарата уже себе самому.
Постоял так немного в ожидании разрешения начинать, затем в сопровождении парочки санитаров прошёл в процедурную с последним на сегодня нихонским военнопленным, влил в рот мерзкий скользкий комок жидких грибов, через силу проглотил эту гадость, с трудом подавил рвотный спазм.
Дрянь!
Оставленный напоследок пленный был матёрым волчарой с предельной для источника-девять мощностью и отличной выучкой. В плен он угодил в бессознательном состоянии после едва ли не прямого попадания артиллерийского снаряда и все предложения о сотрудничестве отвергал с непоколебимой категоричностью, но удалось подобрать ключик и к эдакому упрямцу. Будучи офицером, пленение он полагал бесчестьем и страстно желал совершить сэппуку — пусть бы даже и не вспороть брюхо ритуальным клинком, а просто поджарить себе мозг или закупорить сосуд с помощью малой толики сверхсилы.
С ним я всякий раз ходил по краю, но операторов в плен взяли не так уж и много, реципиентов выбирать не приходилось, а что приходилось, так это оттачивать технику подавления чужих сверхспособностей. И всё бы ничего, да только комбинированное воздействие спецпрепарата и грибов порядком нарушало ясность мысли и сбивало концентрацию, не говоря уже о том, что реальность начинала серьёзно запаздывать, не поспевая ни за нервными импульсами, ни даже за движениями тела.
Прикованный к стальному креслу нихонец при моём появлении принялся яростно таращить глаза и сыпать проклятиями, я встал за его спиной и положил ладони на плечи, попутно легонько надавил на болевые точки, дабы самую малость угомонить. На этом этапе подвоха не ждал и потому едва не пропустил неожиданную контратаку. Вопреки обыкновению пленный не попытался пересилить мой блок, вместо этого вознамерился освободить энергетический канал резким входом в резонанс. Меня перетряхнуло с головы до ног, и какую-то долю мгновенья всё висело на волоске, но затем свою роль сыграл опыт. Секунду — едва ли дольше! — я продолжал удерживать блокировку, и вот этой мимолётной заминки и хватило, чтобы подать напряжение на стальное кресло, оплетённое толстыми жгутами электрических проводов. Дёрнуло оператора не слишком сильно, но разряд всё же заставил его конвульсивно содрогнуться и на миг утратить концентрацию, а дальше в игру вступили санитары.
— Долгих лет жизни, — прохрипел я по-нихонски и вывалился из процедурной, каким-то запредельным усилием воли удерживая в себе размеренное биение источника-девять.
Оно отличалось от ритма моей внутренней энергетики лишь в неуловимых нюансах, те смазывались и уплывали, растворялись в сознании каплей крови, упавшей в кристальной чистоты воду — не слишком быстро, но неумолимо и безвозвратно. А я не мог бежать — и без того качало из стороны в сторону! — но добрёл как-то до пустой процедурной с брошенным на пол матрацем, повалился на него, уставился в потолок.
«Быстрее! Быстрее! Быстрее!» — так и стучало в моей голове, и всё же для начала я постарался собрать рассыпавшуюся на кусочки гармонию в ощущение всеобъемлющей правильности, лишь после этого вошёл в резонанс.
Поехали!
Электролампочка рассыпалась на закружившие под потолком огни, первый миг их было тринадцать, но стоило только проявиться эффекту стробоскопа и лишние померкли, осталось ровно девять. Сверхсила заструилась лёгким холодком, затем начала вливаться концентрированной стужей, а после и вовсе налетела ледяным цунами. И сейчас энергия не просто наполняла, но и предельно усиливала воздействие захваченной гармонии, выправляя все накопившиеся за прошедшую неделю отклонения. И отчасти даже корректировала девиации, приобретённые при первоначальной настройке на источник-девять.
Быстрее! Быстрее! Быстрее!
Я не позволял сверхсиле расплёскиваться, удерживал её в себе всю до последнего джоуля, пусть даже та и распарывала меня своими ледяными лезвиями изнутри. И вот в тот самый миг, когда давление сделалось невыносимым, а изначальная гармония источника-девять утратила свою безупречность, я вывалился из транса, хрипло выдохнул и одномоментно стравил сразу мегаджоулей двадцать, не меньше.
В процедурной резко похолодало, над полом заклубился белёсый пар, по стенам зазмеились узоры изморози. Я даже не шелохнулся, лежал и пытался не дать рассеяться остаткам потенциала. Отчасти даже небезуспешно.
— Девяносто одна секунда! — объявил медик, когда я едва живой шагнул из процедурной в коридор. — Увеличение на секунду!
Я кивнул и побрёл на выход. Окружающая действительность плыла и подрагивала, и точно так же на каждом шаге подрагивал потенциал в двадцать пять мегаджоулей — немногим меньше половины от общего выхода резонанса. Несмотря на все ухищрения, энергия продолжала сочиться из меня, тянулась следом полосой морозного воздуха. Когда вышел во внутренний двор, холода не ощутил вовсе, до того промёрз изнутри.
— Давайте! — орал там Герасим на подопечных. — Вставайте!
Раз за разом он прикладывал их неструктурированными выплесками сверхсилы, и раз за разом Ивана и Алика сшибало с ног, а Унтер лишь отступал на шаг назад, дабы тут же проломиться через нематериальный шквал и вернуться на исходную позицию.
— Ощутите силу! — голосил Герасим. — Почувствуйте отклик! Сопротивляйтесь!
Энергии он не жалел, воздух так и посверкивал разрядами статического напряжения, у меня неприятно защипало в носу.
