Самый надежный и правдивый метод избавления от любой вредной привычки. Метод Шичко - Вадим Лапшичев

Курить попробовал впервые в 6–7 лет. А дело было так. Был у меня двоюродный брат (старше на 5 лет), который уже вовсю покуривал. С табаком в войну было плохо, а дед его выращивал, и мне часто приходилось ему помогать сушить, мять и резать табачные листья и стебли. Братишка это знал и просил незаметно брать для него табак, что я и делал многократно. За это он и его товарищи разрешали мне играть с ними в карты и другие игры. Нужно было пройти специальный тест: набрать полный рот дыма, сделать полный вдох, сказав при этом: «Иван», если не закашляешься при этом, и на глазах не будет слез – все, свой парень.

Спиртное попробовал впервые в 10 лет. По мню, пошли мы с родителями в гости в соседнюю деревню. Взрослые организовали праздничный ужин для себя, а нас, пацанов, отправили рядом в дом, где также накрыли стол с пирогами и квасом. Однако гостеприимный хозяин – тоже пацан, решил побаловать гостей: вместо кваса налил по 1–2 стакана деревенского пива (делается из солода на хмелю с добавкой дрожжей), которое бывает до 12 градусов и более. Все мы захмелели, пошли кататься на санках с горки, падали, хохотали как сумасшедшие, пока нас не забрали родители и не надавали «под зад».

Лет в 13–14 почти все мои сверстники побросали школу, стали работать и, естественно, курить с чувством собственного достоинства, как взрослые. Хотя меня дома и ругали за курение, я иногда с ними покуривал. По-настоящему, открыто, начал курить, когда закончил 10 классов, когда пошел работать грузчиком, так как в летное училище, о котором мечтал, не прошел по здоровью: подвело цветоощущение, оказался дальтоником.

До 17 лет изредка выпивал с приятелями, но скрытно, т. к. дома это не приветствовали. Делалось это, в основном, чтобы быть развязнее с девушками. В 18 лет поступил в техникум.

Проучился около трех лет, окончил с отличием. Поработал полгода на заводе, а затем поступил как пятипроцентник в институт. В институте уже много курил (пачки по две), но на спор однажды бросал на месяц. Выспорил бутылку коньяка. Выпивал, в принципе, редко, в основном когда на танцы пойдешь или экзамены сдашь (что делать: мода такая была). Выпивали тогда почти все и очень часто, сейчас вспоминаются веселые студенческие вечеринки, на которых спиртного было мало, но зато песен – сколько душе угодно. Окончил институт с отличием, началась трудовая жизнь в научной организации и учеба вечером в госуниверситете. Опять тяжело, выпить некогда, да и не на что (получали-то тогда гроши), но зато курил как сапожник. После трех лет перешел работать в заводскую лабораторию, вечером преподавал в техникуме и писал диссертацию. Пить опять некогда, только урывками, ну а курил-то уже вдоволь, до посинения. Через семь лет наконец-то защитил диссертацию кандидатскую, и вот тут-то меня в первый раз серьезно и стукнуло: через два дня после защиты угодил на месяц в больницу с сердечным приступом. Далее перешел работать в научную организацию: в одну, в другую, в третью. Деньги стал получать неплохие: курить стал поменьше и дорогие сигареты, но и выпивать стал почаще и покруче.

Вот тогда впервые почувствовал, где у меня печень, где поджелудочная железа, да и желудок тоже. Кровеносные сосуды на кистях рук и стопах ног сузились. Руки и ноги стали мерзнуть даже при небольшой минусовой температуре. Однако появилась устойчивая привычка к потреблению спиртного и к курению. Стали появляться синдромы похмелья: если раньше вообще не опохмелялся, а тут уже появилось желание, с которым иногда уже и не справлялся. Когда бывало плохо после пьянки, не курил по 2–3 дня.

Два года назад по велению времени перешел работать в малое предприятие: денег достаточно, времени хоть отбавляй, на работу по утрам ходить не надо. Вот тут и началось: пьянка-опохмелка, снова пьянка-опохмелка и т. д. и т. п. И куришь как черт при этом, сигарету из зубов не вынимаешь. В выходные дни люди на дачу вкалывать едут, а я лежу, вылеживаюсь, чтобы с понедельника все начать сначала.

Жене и сыну надоело смотреть на все это, да и сам я не рад этому. А бросить уже трудно самому. Пытался и так, и эдак. Не выходит, не получается.

Что делать?

Пришлось идти к вам, сдаваться!

Может, что-нибудь и получится?

«Что хорошего дал мне алкоголь»

Женился я рано, по любви, на красивой молодой девчонке, приехавшей работать в наше село. Жили мы отдельно от родителей, я очень любил жену, помогал по дому. Вскоре у нас родилась дочь. А через семь лет – вторая. Тут все и началось. Я стал пить. Днем на работе, вечером пьяный. Жена плакала, я обещал, но все повторялось. Начались ссоры, она стала болеть. Я ей не верил, говорил: «Ты притворяешься».

Дети подрастали, часто я слышал от них: «Что ты, папа, делаешь, маме ведь плохо, сердце больное у нее». Я прекращал пить и начинал снова. Однажды приехал из командировки, не был дома месяц. Соскучился по близким, думал в дороге о них. На вокзале встретил друзей, посидели, выпили, и я, уже нетрезвый, пошел домой. Дверь открыла жена. Посмотрела на меня, ничего не сказала и ушла в комнату. Я возмутился, что меня плохо встретили, стал нарываться на скандал, но жена молчала, как каменная, глаза ее были полны слез.

Я лег спать. Проснувшись через пару часов, подумал, что я не прав, пойду извинюсь перед женой. Захожу в комнату. Только сейчас я увидел, что в зале стоял праздничный стол. Дети, заметив мой взгляд, сказали: «Мы тебя ждали, мама наготовила всего, торт испекла». Жена лежала на диване. Я понял, что она снова заболела. Взял ее руки в свои и так молча сидел, ничего не говорил. Жене стало хуже, вызвал врача. До больницы я ее не довез. Она умерла по дороге.

Прошло три года. Живу один. Я хожу к жене на кладбище, разговариваю с ней и думаю, что она меня слышит. Дома часто листаю фотоальбомы, где мы вместе с детьми, и плачу. Мне теперь ничего не надо, я бы все отдал, чтобы она была жива. Старшая дочь вышла замуж, есть внук, но она живет отдельно, разговаривает со мной сквозь зубы, когда приезжает на годовщину. А младшая сказала на похоронах: «Никогда тебе не прощу смерть мамы». Сказала, как отрезала.

Живу, не знаю зачем. Умереть не боюсь, зато будем вместе. Я уже совсем седой, а мне только 48 лет...

В школе у меня была подруга Вера В. Растила ее одна мама, старалась ей дать все. В школе Вера была председателем совета отряда, окончила школу без троек, закончила техникум, институт, музыкальную школу. Я это пишу к тому, что это был интеллигентный человек. Выпивать она стала с мужем, сначала понемногу, а кончила тем, что стала приемщицей винной посуды. За стакан вина она могла пойти с любым алкоголиком. Я никогда не забуду, как ее 16-летний сын тащил ее, голую, с чердака. Мы с ней разошлись, я не могла ей помочь, ЛТП, милиция – это ее путь.

«Методы лечения от алкоголизма»

Как я прочитала, уже 30–50 г алкоголя (40 %), даже рюмка водки, бокал вина, кружка пива нарушают высшие функции мозга; сообразительность, память, внимание... Отравляющее действие такой дозы на мозг сохраняется в течение 12–28 дней. Соответственно если дважды в месяц поглощать указанную «меру» – мозг постоянно отравлен, – гибель его клеток, уменьшение объема, «сморщенный мозг» – выводы очевидны. Тем более, в таких режимах многие алкоманы разрушают мозг не день – неделю, а годы и десятилетия. Кому же здесь польза от «умеренного», «культурного» самоотравления, самоубийства?

Какие я знаю методы лечения? Различное кодирование: гипноз, электровоздействие и т. д., химзащита (подшивание, заглатывание ампулы, укол в вену), иглоукалывание; лазеротерапия, гомеопатия и электростимуляция гипофиза – то, что я пробовала, и метод Г. А. Шичко.

После кодирования и химзащиты почти все люди со временем возвращаются к алкоголю. Причина в том, что питейные убеждения в сознании не меняются, а воздержание держится, как правило, на страхе. Человек потом очень нервничает, раздражается, мучается, чувствует себя в пьющей компании белой вороной и вообще каким-то неполноценным. Ему временами хочется выпить, как и раньше, но он знает, что может умереть. Не каждый выдержит такую пытку.

Хорошо еще, если некоторые методы запрещают потом выпивать даже каплю этанола, а ведь есть и такие, и это просто страшно, которые заманивают алкоголиков тем, что им придется не совсем отказаться от этанола, можно будет понемногу выпивать, только «умеренно». Вот это уже настоящее преступление. Надо быть совсем незнакомым с алкогольной проблемой, с психологией алкоголика, не понимать, в какой зависимости находится человек, чтобы такое предлагать. Ведь стоит ему оставить эту лазейку в сознании (можно чуть-чуть выпить), как он тут же ею воспользуется, и тогда срыв и продолжение алкоголизма неизбежны.

В корне отличается от перечисленных способов метод Г. А. Шичко. У человека полностью перестраивается сознание, разрушается алкогольная запрограммированность. Исчезают привычка и потребность в алкоголе. Человек сам, сознательно, отказывается от алкоголя во всех видах и до конца жизни. И это оказывается надежнее всяких кодирований и химзащиты. При условии выполнения всех требований метода результат близок к 100 %.