Окончательный расчет - Фридрих Незнанский

— Вполне! — отмахнулся Померанцев, которого эта сумма решительно не впечатлила. — Не так уж это много, Галчонок, как кажется. Во всяком случае, в производственных масштабах… Думаю, на заводе нам все-таки необходимо побывать.

— Это, Валерий, со столичной точки зрения немного, — не согласилась Галя. — Мы привыкли к делам, в которых миллионы долларов фигурируют, а не рублей! А для Северотуринска эта сумма выглядит совсем по-другому… Знаешь, насколько здесь продукты дешевле? Я была в магазинах… И даже бензин не такой дорогой, как в Москве!

— Приметливая ты, Романова, — усмехнулся Валерий. — А больше ничего не заметила?

— А должна была? — насторожилась Галочка.

— Возможно… Погоди немного — скажу точно…

Они уже достигли автобусной остановки, на которой кроме них томились еще несколько человек. Поэтому, сочтя дальнейшее обсуждение невозможным, оба переключились на тему погоды, которая вновь испортилась. Небо, отягощенное брюхатыми серыми тучами, вновь приблизилось к отвердевшей под порывами резкого северного ветра земле.

— Того и гляди, снег пойдет, — заметила Галя, поежившись в своей красивой, но не слишком теплой куртке.

Ответить ей Померанцев не успел, поскольку автобус наконец нехотя показал свой нос в конце шоссе, по которому гулял совсем не весенний ветер.

К счастью, народу в нем оказалось немного, и Галочке с Валерием достались свободные места. К удивлению Романовой, Померанцев предпочел двинуться к передним из них — благо выбор был.

Постояв на остановке минут пять и так и не дождавшись больше никого, жаждущего добраться до города, автобус все так же медленно тронулся и пополз в сторону Северотуринска. Только после этого Померанцев, сделав вид, что ему понадобилось перевязать шнурки на туфлях, наклонился в сторону Галочки и тихо бросил сквозь зубы:

— Я бы на твоем месте попудрил носик… Обрати внимание на типа в серой кепке сзади…

Что Романова и проделала с самым деловитым видом.

Спрятав зеркальце в портфель, с которым не расставалась никогда, девушка искоса глянула на Померанцева и слегка порозовела.

— Вот именно! — улыбнулся Валерий. — Я его еще когда туда ехали приметил. И к остановке он подошел незадолго до нас оба раза…

— Думаешь?..

— Не сомневаюсь. Хотелось бы знать, кого так интересуют наши перемещения в пространстве… Не расстраивайся! Ты зато Денискину машину углядела. Считай, сегодня я просто-напросто взял реванш!

8

Если слухи о поведении супруги Василия Ивановича Шмелева, о которых тот и понятия не имел, были преувеличены, то вряд ли намного. Своего мужа Женя не любила никогда, но еще меньше любила она бедность, с которой знакома была не понаслышке, и женское одиночество, призрак которого уже маячил на ее горизонте к моменту встречи с будущим супругом.

Свое детство, юность и раннюю молодость вспоминать она не любила. Мать Жени, Екатерина Дубинина, родившая дочь в сорок два года неизвестно от кого, была дурой. К счастью, данное качество будущей жене Василия по наследству не передалось. Так же как и незавидная внешность матери, напоминавшей благодаря крючковатому носу и выпирающему подбородку Бабу-ягу в молодости.

Катя Дубинина всю свою жизнь тихо проработала на местном химзаводе простой лаборанткой. К шестидесяти годам она была вознаграждена за свою беспорочную и низкооплачиваемую трудовую деятельность однокомнатной квартирой в затрапезной, дышащей уже тогда на ладан хрущевке и раком легких, полученным благодаря постоянному общению с вредными для здоровья химикатами, доконавшим Женину мать в считанные месяцы. Таким образом, Евгения Петровна в свои неполные восемнадцать лет осталась одна на всем белом свете: никаких родственников у них с матерью не было, а единственное, что могла предложить ей жизнь, — занять рабочее место безвременно скончавшейся Екатерины Дубининой. Что она поначалу и сделала, поскольку иного выхода у Жени не было.

Лаборатория с ее грязно-желтыми стенами и навечно въевшимся в них горьковато-тухлым запахом с первого взгляда вызвала у Жени непреодолимое отвращение. Однако других вариантов заработать хотя бы на кусок хлеба в тот момент не просматривалось. И неизвестно, как бы сложилась дальнейшая судьба девушки, если бы не пятидесятишестилетний начальник данного подразделения — он же парторг завода. Впрочем, освобожденным парторгом этот грузный мужик с не тронутой временем шевелюрой, красной физиономией и тяжелым взглядом небольших карих глаз стал через два месяца после появления Жени на заводе.

Так уж получилось, что, отродясь ни в кого не влюблявшийся, он был не только поражен неожиданной красотой дочери Дубининой, но буквально сбит с ног неведомым ему доселе чувством. О том, чтобы девушка ответила ему взаимностью, и речи быть не могло. Однако Женя, как уже упоминалось, дурой не была. И моментально сообразила, что если у нее и есть хотя бы один-единственный шанс избавиться от ужасного существования — то вот он!

Евгения Петровна, как доказала дальнейшая жизнь, на этом этапе не ошиблась: спустя полгода Женечка уже не только не имела никакой нужды в работе и навсегда рассталась со своим убогим гардеробом, но и стала студенткой местного химико-технологического вуза: учеба всегда давалась ей легко, а посему и времени своему престарелому любовнику она уделяла достаточно, и развлекаться на стороне тоже не забывала. Надо же было как-то компенсировать то, что ей приходилось не просто терпеть старика, но еще и изображать перед ним нежные чувства!..

Неизвестно, знал ли Женин любовник о ее «левых» заходах. Если и знал, то вида не подавал — благодаря чему их отношения и продлились целых шесть лет. К этому моменту как раз началась перестройка, а вслед за ней и приватизация начала девяностых… Женя не сомневалась, что ее «старик», к которому она за прошедшие годы по-своему привязалась, свой кусок отхватит запросто. Но тут-то и произошла накладка: престарелого любовника подвело здоровье… Очевидно, и для него годы в лаборатории не прошли даром: доктора обнаружили у него ту же болезнь, что и у Жениной матери.

Несмотря на то что Евгения Петровна успела обзавестись не только дипломом о высшем образовании, но и отложить кое-что на черный день, она пришла в ужас, узнав о страшном диагнозе: ведь за прошедшие шесть лет девушка так привыкла жить с ощущением надежности, не задумываясь о будущем и ни в чем себе не отказывая!..

Робкая надежда вспыхнула в ее душе, когда слабеющий на глазах любовник, проживавший теперь исключительно за городом, на еще партийной даче, познакомил Женечку со своим дальним родственником Сергеем Корсаковым, объяснив, что именно ему и предстоит вместе с его же другом и партнером по маленькой, недавно открытой фирме, стать совладельцем завода.

Конечно, прямо старик об этом не говорил, но было очевидно, что вместе с акциями он намеревался передать Сергею Александровичу и красотку любовницу. Корсаков оказался мужиком видным, чем Женю очень порадовал… Увы, вспыхнувшая было надежда так же быстро и погасла: несмотря на свою внешность, наверняка привлекавшую женщин, Сергей Александрович и не подумал клюнуть на Женю…

Привыкшая к мужскому вниманию и восхищению, она вначале даже не поверила в неожиданный прокол. Однако все ее попытки привлечь внимание Корсакова, множество тщательно организованных «случайных» встреч — все было напрасно! Более того, однажды произошла сцена и вовсе безобразная, в процессе которой Корсаков, не заботясь о Жениных чувствах, в весьма ядовитой форме выложил девушке все, что о ней думает… Естественно, ничего хорошего о Жене он не думал. Пережившая такое унижение впервые в жизни, буквально втоптанная в грязь, Женя проревела всю ночь. А наутро, глянув на себя в зеркало и едва не отшатнувшись от собственного отражения, поклялась рано или поздно отомстить обидчику.

Своего престарелого любовника она к тому моменту не видела уже недели три: возле постели умирающего воцарилась законная супруга, прекрасно знавшая о молодой любовнице мужа и яростно ее ненавидевшая. Последним ударом стало завещание старика, оглашенное после очень скоро последовавшей его смерти. Евгении он не оставил ни копейки! Словно ее и вовсе никогда не существовало в его жизни. Все свои немалые накопления бывший любовник распределил между законной женой и двумя двоюродными племянниками — за неимением собственных детей и более близких родственников. Одним из племянников вновь оказался ненавистный Корсаков…

Последующие несколько лет вспоминать Женя особенно не любила. Да и кому приятно сознавать, что ты содержанка престарелых козлов, переходившая из рук в руки?.. Свои сбережения, оставшиеся от первого любовника, она потеряла вместе со всеми гражданами, доверившими их «солидному» частному банку, когда грянул «черный август». Накануне Женя гордо расплевалась с очередным «старым козлом», не позаботившись о его преемнике. И единственное, что ей оставалось делать, — вспомнить о своем дипломе и, настроившись еще на одно унижение, попытаться устроиться на единственное платежеспособное предприятие, оставшееся в Северотуринске, — проклятый химический завод…