Серебряная ива - Анна Ахматова

Заключительной главой ее «блокианы» стал портрет человека-эпохи в окончательной редакции «Поэмы без героя».

* * *

На стене его твердый профиль.

Гавриил или Мефистофель

Твой, красавица, паладин?Демон сам с улыбкой Тамары,

Но такие таятся чары

В этом страшном дымном лице:Плоть, почти что ставшая духом,

И античный локон над ухом —

Все – таинственно в пришлеце…

«Поэма без героя», 1962

Думали: нищие мы, нету у нас ничего,А как стали одно за другим терять,Так что сделался каждый деньПоминальным днем…

* * *

В сущности никто не знает, в какую эпоху он живет. Так и мы не знали в начале десятых годов, что жили накануне первой европейской войны и Октябрьской революции.

Анна Ахматова. Из «Записных книжек»* * *

«Белая стая» вышла в сентябре 1917 года.

К этой книге читатели и критика несправедливы. Почему-то считается, что она имела меньше успеха, чем «Четки». Этот сборник появился при еще более грозных обстоятельствах. Транспорт замирал – книгу нельзя было послать даже в Москву, она вся разошлась в Петрограде. Журналы закрывались, газеты тоже. Поэтому в отличие от «Четок» у «Белой стаи» не было шумной прессы. Голод и разруха росли с каждым днем. Как ни странно, ныне все эти обстоятельства не учитываются.

Анна Ахматова. «Коротко о себе»* * *

Я любимого нигде не встретила:Столько стран прошла напрасно.И, вернувшись, я Отцу ответила:«Да, Отец! – Твоя земля прекрасна.

Нежило мне тело море синее,Звонко, звонко пели птицы томные.А в родной стране от ласки инеяПоседели сразу косы темные.

Там в глухих скитах монахи молятсяДлинными молитвами, искусными…Знаю я: когда земля расколется,Поглядишь ты вниз очами грустными.

Я завет Твой, Господи, исполнилаИ на зов Твой радостно ответила,На Твоей земле я все запомнилаИ любимого нигде не встретила».

<<Март>> 1914* * *

«Где, высокая, твой цыганенок,Тот, что плакал под черным платком,Где твой маленький первый ребенок,Что ты знаешь, что помнишь о нем?»

«Доля матери – светлая пытка,Я достойна ее не была.В белый рай растворилась калитка,Магдалина сыночка взяла.

Каждый день мой – веселый, хороший,Заблудилась я в длинной весне,Только руки тоскуют по ноше,Только плач его слышу во сне.

Станет сердце тревожным и томным,И не помню тогда ничего,Все брожу я по комнатам темным,Все ищу колыбельку его».

11 апреля 1914Петербург* * *

Не убил, не проклял, не предал,Только больше не смотрит в глаза.И стыд свой темный поведалВ тихой комнате образам.

Весь согнулся, и голос глуше,Белых рук движенья верней…Ах! когда-нибудь он задушит,Задушит меня во сне.

<<26 апреля>> 1914* * *

В характере Ахматовой было немало разнообразнейших качеств, не вмещающихся в ту или иную упрощенную схему… Порою, особенно в гостях, среди чужих, она держала себя с нарочитою чопорностью, как светская дама высокого тона, и тогда в ней чувствовался тот изысканный лоск, по которому мы, коренные петербургские жители, безошибочно узнавали людей, воспитанных Царским Селом…

Один напыщенный критик даже назвал ее «Звездой Севера». Почему-то все охотно забывали, что родилась она у Черного моря и в детстве была южной дикаркой – лохматой, шальной, быстроногой… какой она описала себя в поэме «У самого моря»:

Бухты изрезали низкий берег,Все паруса убежали в море.А я сушила соленую косуЗа версту от земли на плоском камне.Ко мне приплывала зеленая рыба,Ко мне прилетала белая чайка,А я была дерзкой, злой и веселойИ вовсе не знала, что это – счастье.

«Вы и представить себе не можете, каким чудовищем я была в те годы, – вспоминала она четверть века спустя. – Вы знаете, в каком виде барышни ездили в то время на пляж? Корсет, сверху лиф, две юбки, одна из них крахмальная, – и шелковое платье. Разоблачится в купальне, наденет такой же нелепый и плотный купальный костюм, резиновые туфельки, особую шапочку, войдет в воду, плеснет на себя – и назад. И тут появлялось чудовище – я, в платье на голом теле, босая. Я прыгала в море и уплывала часа на два. Возвращаясь, надевала платье на голое тело… И, кудлатая, мокрая, бежала домой».

В каких бы царскосельских и ленинградских обличьях ни являлась она в своих книгах и в жизни, я всегда чувствовал в ней ту «кудлатую» бесстрашную девчонку, которая в любую погоду с любого камня, с любого утеса готова была броситься в море – навстречу всем ветрам и волнам.

Корней Чуковский.Из «Воспоминаний об Анне Ахматовой»* * *

. . .И себя я помню тонкойСмуглой девочкой в чадре.. бубенчик звонкий,Кони ждали на дворе.

Июнь 1914Слепнево

Эта фотография – единственное изображение замужней Ахматовой, в котором можно угадать «дикую девочку», шальную и быстроногую.

ПОБЕГ

О. А. Кузьминой-Караваевой

«Нам бы только до взморья добраться,Дорогая моя!» – «Молчи…»И по лестнице стали спускаться,Задыхаясь, искали ключи.

Мимо зданий, где мы когда-тоТанцевали, пили вино,Мимо белых колонн Сената,Туда, где темно, темно.

«Что ты делаешь, ты безумный!»«Нет, я только тебя люблю!Этот ветер – широкий и шумный,Будет весело кораблю!»

Горло тесно ужасом сжато,Нас в потемках принял челнок…Крепкий запах морского канатаЗадрожавшие ноздри обжег.

«Скажи, ты знаешь наверно:Я не сплю? Так бывает во сне…»Только весла плескались мерноПо тяжелой невской волне.

А черное небо светало,Нас окликнул кто-то с моста,Я руками обеими сжалаНа груди цепочку креста.

Обессиленную, на руках ты,Словно девочку, внес меня,Чтоб на палубе белой яхтыВстретить свет нетленного дня.

Июнь 1914Слепнево

«Побег» написан Ахматовой для альбома молоденькой родственницы Гумилева Ольги Кузьминой-Караваевой.

Не исключено, что загадочный сюжет стихотворения связан с трагической историей шхуны «Святая Анна», отправившейся в полярное путешествие в августе 1912 года прямо от причала в центре Петербурга – у Николаевского моста. Капитан «Святой Анны», сын сослуживца А. А. Горенко и начальника Морского главного штаба Георгий Львович Брусилов учился в Морском кадетском корпусе одновременно со старшим братом Гумилева – Митей. Экспедиция «Святой Анны», которая должна была доказать, что Северный морской путь может стать торговым, коммерчески выгодным трактом, бесследно затерялась в белом безмолвии Арктики. Однако в течение нескольких лет была надежда, что дрейфующие льды вынесут «Святую Анну» к берегам Шпицбергена. Имя ее капитана Георгия Брусилова, героя Цусимы, не сходило с первых полос русской прессы, а у барышень был особый резон интересоваться судьбой «Святой Анны». Дело в том, что в экспедиции была женщина. И не какая-то дама полусвета, а молоденькая девушка из хорошей генеральской семьи, приятельница кузин Георгия Львовича. Вообще-то двадцатилетняя Ерминия Жданко должна было доплыть с брусиловцами лишь до Архангельска, но она только что окончила курсы сестер милосердия, и когда выяснилось, что команда «Святой Анны» осталась без судового врача, отказалась, как было договорено с родными, сойти на берег. Однако русским барышням, особенно провинциальным, в мужественном поступке генеральской дочки виделось что-то исключительно романтическое: побег, любовное приключение – почти по Игорю Северянину:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});