Притяжению вопреки (СИ) - Навьер Рита

— Нет, конечно, нет. Но ведь ты уезжаешь скоро. Ты вчера сказал, что уже закончил работу над своей программой. А значит, вернёшься в родной город. Да, ты сказал, что можешь какое-то время тут задержаться. Но ведь потом всё равно уедешь…

Я сглотнул. Я тоже об этом думал все последние дни. И тоже грузился, конечно. Как уезжать, если единственный человек, которого люблю, останется здесь? Это же рвать сердце себе и ей. Но что делать, если там всё — дом, друзья, детство, мать с отцом похоронены? Да вообще всё. Вся жизнь.

— А поедем со мной? Что тебя тут держит?

— Я не могу. Нет, не могу… Если бы это от меня зависело, я бы, конечно… Я бы даже не думала. Но я не могу.

Всю ночь я потом ворочался без сна. Выходит, она так расстраивалась из-за нашей разлуки? Я ведь и сам не верил, что настанет день и нам придётся распрощаться. Просто не представлял себе, что мы расстанемся, что буду как-то без неё… Это невозможно было представить. Слишком больно даже от одной мысли. Она уже вросла в меня намертво.

В ту ночь я и решил, что никуда не поеду.

Мне не нравился этот город с его выстуженными улицами, метровыми сугробами, метелями. Я всегда любил солнце, море, белый песок. Я любил свой родной город, где даже зимы тёплые и нежные, где от дома до берега четверть часа пешком. Но там нет Ани, а без неё, как оказалось, мне не нужны ни солнце, ни пляж, ни море, ничего. Я готов был полюбить эти вьюги и морозы, лишь бы рядом была она.

=19.

Утром за завтраком я намекнул:

— У меня для тебя есть сюрприз.

Совсем уж раскрывать все карты раньше времени не хотелось.

— Какой? — заинтересовалась Аня.

— Вечером узнаешь.

— Надеюсь, хороший?

— Надеюсь, хороший.

Она коротко засмеялась.

— Ну, хоть подсказку дай? — допытывалась. — Я же умру от любопытства.

— Всё скажу вечером. Ты до шести работаешь?

— Да, — кивнула она слегка обескураженно.

— Там, рядом с твоей конторой, есть какой-то ресторан. Приглашаю поужинать.

— Я не против. В «Марциано»? Он же там рядом…

— Да, там.

— А ты в курсе, что там заоблачные цены? Это один из самых дорогих ресторанов, между прочим.

— Ничего. Кутить так кутить. Тем более есть на что.

— Ну хорошо, мой кутила, как скажешь. А что всё-таки за повод?

— Я закончил работу над прогой. Теперь уже точно всё. Вот поеду сегодня в контору к Иванычу. Покажу, расскажу, отчитаюсь и всё, я свободен. И богат… буду вечером.

— Поздравляю, — она улыбнулась, хотя в глазах я разглядел горечь. Почему так? Хотя… она же ещё не знает о том, что я решил остаться с ней. Я еле сдержался. — Тогда во сколько встречаемся?

— Могу к шести за тобой заехать.

— Да нет, не надо. Давай встретимся прямо в «Марциано». Примерно в половине седьмого, хорошо?

* * *

С Иванычем расставание получилось трогательным. Он заверил, что для меня всегда найдется место, если вдруг я надумаю здесь осесть. Паша с Сёмой, да и остальные коллеги, тоже сокрушались. Чёрт, это так, оказывается, приятно, когда все расстраиваются из-за того, что ты, типа, уезжаешь.

Я просто никому пока не сказал, что остаюсь. Хотел, чтобы Аня узнала об этом первая. Парни зазывали «по-людски проститься» в ближайшей рюмочной. Надеюсь, они не сильно обиделись на то, что я слился.

В «Марциано» я успел к шести. Полчаса просто сидел, ждал, мечтал. Представлял себе, как обрадуется Аня. Выпил три бокала минералки. Покурить сходил тоже раза три. Почему-то вдруг разволновался, как будто собирался не просто сообщить, что остаюсь, а как минимум сделать предложение руки и сердца. Хотя бросить всё — для меня шаг не менее серьезный.

Без четверти семь Ани ещё не было. Я позвонил ей на сотовый. Но телефон оказался отключен. В принципе, конец дня, мог просто разрядиться. И на работе могли задержать. Она же как-то говорила, что у неё там дурной директор. В начале восьмого эти доводы уже мало помогали.

Я расплатился за воду и направился в бизнес-центр. Если её там задержали, то сейчас отпустят.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В холле меня тормознул охранник.

— Уже всё закрыто. Завтра приходите.

— Моя девушка здесь работает. Она ещё тут, видимо. Я только за ней поднимусь и всё.

— Уже половина восьмого. Все офисы закрыты. Вы, наверное, с ней разминулись.

— Да нет, она работает в этом… hr-агентстве. Перспектива. Есть же у вас такое?

— Ну есть. Но они тоже разошлись уже.

Рядом тренькнул лифт, раздвинул двери и выпустил двух девушек.

— А вот, кстати, оттуда. Из «Перспективы» девушки. Спросите у них.

Я нагнал коллег Ани на выходе.

— Девчонки, вы из "Перспективы"?

— Да. Но если вы по поводу работы, то мы уже всё…

— А Аня… Анита уже ушла? Или там осталась?

— Какая Аня-Анита? — не поняли они.

Я им ещё что-то объяснял, но по спине уже полз липкий холодок.

— Нет, у нас нет никакой Ани. Вы ошиблись, наверное, — в голос утверждали обе.

Я показал фото на телефоне. Они посмотрели, обе синхронно покачали головами.

— Нет, не знаем такую. Ни разу не видели. Ну, тут офисов много… Но у нас её точно нет.

— А вы точно кадровое агентство «Перспектива»?

— Ну да.

— А оно тут одно?

— Ну да.

Они уже таращились на меня, как на ненормального. Я и сам чувствовал, что схожу с ума. И телефон Аниты по-прежнему был выключен.

Ничего не оставалось, как вернуться домой. Может, она уже там и всё объяснит? Я отчаянно цеплялся за какие угодно предположения, лишь бы не верить в самое страшное.

Однако подъезжая на такси к дому, я видел — Ани там нет. Окна были абсолютно тёмными.

Тогда я попросил водителя подвезти меня к дому Аниты. Хорошо, что тогда я вызвался её проводить, знал квартиру.

Я поднялся на восьмой этаж, позвонил в дверь, а через несколько секунд мне открыла незнакомая женщина.

— Можно Аниту? — сипло спросил я. В горле моментально пересохло, и язык стал как наждак.

— Какую Аниту? — настороженно спросила она. — Здесь таких нет. Вы ошиблись адресом.

— А там, не знаете, кто живет? — я кивнул на соседние квартиры, хотя и сам уже прекрасно знал ответ.

— Знаю, конечно. Там — никто пока, в восемьдесят третьей — мужчина, в полиции служит, а в этой — семья. Но Анит там нет.

Она уже собиралась закрыть дверь, но взглянула на меня и озадаченно произнесла.

— Молодой человек, вам плохо? Вы так сильно побледнели. Может, воды? Или скорую?

Я качнул головой и шагнул к лифту. Мне казалось, что под ногами больше нет земли. И я просто падаю и падаю в чёрную ледяную пропасть.

Я ничего не понимал, а может, просто боялся понять. Да, конечно, знал, уже тогда всё знал, но не мог себе в этом признаться. Поэтому, наверное, я искал для неё любые, самые глупые и несуразные, оправдания, отгонял, как мог, цепенящий ужас, лишь бы только оттянуть этот момент, когда придётся принять эту правду…

Поднявшись к себе, я, не разуваясь, зажёг свет во всей квартире. Хотя и так было ясно — её здесь нет. Ни одной её вещи, ни одной мелочи не осталось. Она попросту исчезла, словно её и не было. А потом я заметил, что исчез и мой ноут…

=ЧАСТЬ 3. Анита

 =20.

Слёз уже не было. Да и какой смысл теперь плакать? Всё уже произошло. Анита свой выбор сделала. Пройдена точка невозврата. Только вот как с этим жить дальше — она не знала. Не знала, сможет ли?

Хотя, наверное, сможет. Жила же как-то эти месяцы в сущем аду. Играла же роль, которая ей самой была омерзительна. Носила её как чужое грязное, вонючее платье, а снять не смела. Теперь вот можно снять, да только грязь и вонь, казалось, намертво въелись в кожу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И всё же Анита поражалась сама — как сумела так долго продержаться. А это было самое тяжелое: смотреть в глаза Эйса и врать… Слушать его признания и помнить, что скоро его предашь, причём так подло и низко… Изнывать самой от любви к нему, такой непрошенной, несвоевременной и обречённой, и знать, что ты сама, своими руками, её убьёшь… уничтожишь то, что стало для тебя самым дорогим.