Журнал «Вокруг Света» №05 за 1988 год - Вокруг Света

История не запомнила точную дату рождения в сельце Кульчицы, близ городка Самбора на Львовщине, реального человека Петра Конашевича. Был он шляхтичем, но украинского происхождения. И образование получил на Волыни в знаменитом училище Острожском, которое тогда, во второй половине XVI века, было средоточием возрождавшегося южнорусского просвещения. Работал в нем в эту пору и русский первопечатник Иван Федоров, издавший здесь первую полную славянскую «Острожскую библию». Далее о Конашевиче известно только, что около 1600 года объявился он в Запорожской Сечи, где по казацкому обычаю отказался от родового имени и получил от товарищей прозвище Сагайдак (так назывался татарский чехол для лука). Но уже через несколько лет в хрониках сопредельных государств появилась новая фигура — кошевой атаман Петре Сагайдачный, который первым из предводителей казаков стал писаться Гетманом Запорожским. Под его водительством запорожцы в 1606 году штурмом взяли турецкую крепость Варна; в 1612 году сожгли эскадру паши, захватили крупнейший невольничий рынок Черноморья — Кафу (ныне Феодосия) и освободили тысячи полонян и полонянок; в том же году перехватили у местечка Конские Воды возвращавшихся из набега на Украину крымцев и отбили полон; в 1613 году разрушили Синоп; в 1616-м — атаковали Трапезунд и разбили при этом высланный против казацких лодок-чаек турецкий флот. Противоречивая это была историческая фигура. Один из первых историков Украины Д. Н. Бантыш-Каменский пишет: «Сагайдачный был низкий происхождением, но великий духом, ума чрезвычайного, храбрый, бодрый, проворный, малоречивый, враг роскоши, нрава жестокого, неистового, проливавший кровь за малейшее преступление, неумеренный в чувственных наслаждениях...»

Но не напрасно же предупреждал в «Истории государства Российского» Н. М. Карамзин: «Мы должны судить о героях истории по обычаям и нравам их времен». Кто же из исторических фигур непротиворечив был в ту пору, которая в России названа «смутным временем»? Как подданный польской короны, в 1618 году Сагайдачный участвовал в походе короля Владислава на Москву. Он остался верен своей феодальной клятве вассала, воевал храбро и расчетливо. Но только вскоре после этого похода гетман Сагайдачный шлет в Москву посольство с просьбой принять запорожских казаков на царскую службу. Дело не сладилось. До Переяславской рады было еще более трех десятков лет. А шляхетско-католический напор не утихал. Своекорыстная шляхта жестоко угнетала крестьян. Борьба церквей идеологически раскалывала Украину. Сагайдачный стал искать опору в национальном самосознании и народном просвещении. В 1620 году в Киевское братство (братствами назывались просветительские общественные организации при православных церквах Украины и Белоруссии) вступило поголовно все запорожское войско вместе с гетманом П. К. Сагайдачным. Это было вершинное достижение отважного и мудрого атамана. Превыше любых битв и походов. Теперь казацкая вольная воля делалась оплотом и гарантом национальной культуры, а запорожское войско должно было стать образованным сословием Украины. Казацкая доля обрела культуротворческий смысл.

Совершив деяния, достойные эпоса, Сагайдачный и умер как эпический герой: от ран, полученных «с мечом в руке» на поле победного боя с турками. Перед смертью бездетный гетман завещал свое имущество Киевскому и Львовскому братствам. И все же о нем ли песня?

Спор об этом разгорелся еще в середине XIX века. Полемизировали корифеи. Первым записавший «Поход Сагайдачного» от бандуристов, яркий представитель харьковской научной школы академик И. И. Срезневский, романтик и демократ, как все великие этнографы, не допускал и тени сомнения в том, что это песня о Петре Конашевиче. Но и официозное стремление к благолепию, особенно свойственное киевским ученым, тоже сказалось. Первый ректор Киевского университета М. А. Максимович, не приемля «кощунственной» мысли, что гетмана называют «необачным», утверждал, будто речь идет о совсем другом Сагайдачном, захудалом казаке и беспутном гуляке, о котором, правда, не сохранилось никаких сведений...

Только зачем спорить? Народную песню каждый поет о себе.

Увлеченный историей Запорожской Сечи, я поехал в Запорожье.

Облик города соответствовал его нынешней индустриальной славе. Прямые и широкие проспекты и бульвары пересекались под углом 90°, на каждом перекрестке открывая перспективу на все четыре стороны урбанистического пейзажа. Кварталы выглядели комфортно, но без изнеженности. Наводили на мысль о здоровой, несуетной жизни. Зачем, к чему здесь, казалось бы, воспоминания о казацкой доле и казацкой песне?

Особая прелесть Хортицы в том, что это географический подлинник. Остров чудом сохранил естественные очертания между двумя почти смыкающимися водохранилищами. С отвесных уступов урочища «Чорна скеля» на ее северной оконечности открывается плотина Днепрогэса, которой рука проектировщика-поэта придала плавный, неожиданно изящный изгиб. А южные плавни только городским лесопарком «Дубовая роща» отделены от Каховского моря. Однако сам священный остров древних славян тот же, что и в X веке, когда византийский император Константин VII Багрянородный описывал, как здесь под огромным Перуновым дубом совершали жертвоприношение киевские дружинники. По преданию, под тем же тысячелетним дубом запорожцы сочиняли письмо турецкому султану. Но бесполезно было бы теперь искать хотя бы место, где стоял тот исполин. Флоре и фауне Хортицы повезло гораздо меньше.

В 1775 году Екатерина II, напуганная войной с яицким казаком Емельяном Пугачевым, окончательно упразднила на всякий случай и Запорожскую Сечь. А в 1789 году отдала остров Хортицу во владение религиозной секте меннонитов, исповедовавших «кроткий анабаптизм»: смирение, непротивление и полное послушание властям предержащим. От этих духовных антиподов казачества ожидали «культурного влияния» на строптивое население. А в счет будущих услуг меннонитов освободили от налогов, а также от государственной и воинской повинности. Новые хозяева острова вырубали дубравы, пытались приживить в южной степи сосну, сажали картофель по картофелю и продавали на щебенку хортицкие скалы. То ли пытались меннониты в сознании собственной богоизбранности «исправить пейзаж», то ли, понимая неизбежную временность своего хозяйничанья, спешили все обратить в деньги, но религиозное культуртрегерство шло рука об руку с неукротимой наживой. И напор был такой, что в черноземах острова стали появляться проплешины супесчаных почв. А некоторые скалы вообще дошли до нас только потому, что их в складчину выкупили члены местного «Общества охранителей природы», которое организовал ссыльный учитель Бузук.

С 1965 года Хортица — заповедная территория. Но, кажется, «культурное влияние» меннонитов докатилось и до наших дней. Все еще раздаются требования: «отдать Хортицу под дачи». Все еще ведут на острове хозяйственную деятельность различные ведомства, и нет на них управы. Как будто невдомек, что доходная клубника с распаханных богатырских курганов вредна для духовного здоровья народа.

Теперь вот новая идея — построить поперек Хортицы автомобильно-железнодорожный мост, чтобы создать дополнительные транспортные развязки на переправе через Днепр. В печати, на собраниях, в высоких инстанциях экологи и историки убедительно доказывают, что такое сооружение исказит исторический ландшафт, на огромной площади уничтожит уникальный растительный и животный мир заповедника и рассечет на две нежизнеспособные части целостный природный организм острова. Сторонники строительства говорят об экономических выгодах и клянутся, что не нанесут ущерба заповеднику. Но плохо верится в искренность тех, кто вместо поиска альтернативного инженерного решения экологической и вместе с тем историко-культурной проблемы занялся поисками способов административного давления на мнение общественности. И хотя проект еще не утвержден, он как топор занесен над заповедным островом.

— Почему так неумело используется исторический ландшафт Хортицы? Зачем искусственный холм насыпан был над древним курганом близ «Сечевых ворот?» — вопрошаю я Валерия Михайловича Тимофеева, заместителя директора историко-культурного заповедника.— Для чего вдоль изысканного музейного здания выставлены два десятка каменных баб со скифских курганов? Подлинники, если судить по инвентарным дюмерам на спинах. Поди, все курганы в области обобрали. А мальчишка, я сам слышал, у матери спрашивает: «Зачем их тут навтыкали? Кладбище?»...

Валерий Михайлович отвечает с рассудительной медлительностью чумака:

— Зона музейного комплекса принимает на себя основную тяжесть туристского бума. Те, кто шел бы куда угодно, вытаптывая последние гектары естественной степи, теперь идут сюда, где проложены асфальтовые дорожки. И все же за последние десять лет на острове исчезло несколько видов растений. Заповедник пока историко-культурный, а нужно, чтобы он был еще и природным. Одновременно необходимо развивать музейную инфраструктуру Хортицы. Чтобы тут проходили городские праздники фольклорного искусства, спортивные «Запорожские игры».