Заглуши Мою Боль (СИ) - Сноу Ален

Непроизвольно поглаживаю живот. Конечно, не было. Нельзя же считать ребёнком то, шевеление чего я едва начала ощущать. И перестала. Ну еще бы — после того, как меня прижало центнером живого веса. Бесчувственного живого веса…

Даже сейчас меня не покидает мысль, что муж не был жестоким. Мысль, сопровождаемая гомерическим хохотом всей моей сути. Он пытал людей! — Но оправдывал это экспериментами. Он поднимал на меня руку! — Но только в ответ на мои упреки, стараясь физически не покалечить. Он пытался меня убить! — Но он просто защищал свою работу, свои исследования, для которых я стала опасна. Я опять инстинктивно подношу руку к своему горлу. Да, ему почти удалось. Если бы не Кэррай… А я до сих пор помню как любила мужа. Ровно до того момента, как перестала чувствовать шевеление внутри меня…

До того момента, как перестала вообще что-либо чувствовать. Так, видимо, люди и сходят с ума. Мне говорили, что со мной этого не произошло, что я нашла силы выбраться и сохранить рассудок. Сейчас я в этом уже не так уверена. Насчет рассудка.

Машу рукой, отгоняя болезненные воспоминания и неуместные мысли.

— Всё, забудь. Есть насущные проблемы. Нужна вода, промыть тебе рану. Боюсь, зараза уже занесена, но об этом подумаем когда Ка… подруга нас заберет. Мне придется выйти. Да и маячок поставить — под землей она нас врядли найдёт.

— Маячок нельзя. Любой сканер засечет. Это рискованно.

— Если бы искали, тебя просто по кристаллу б нашли. Или меня по брасфону.

— Но мы не на поверхности. Может и искали. Недаром здесь отключены все коммуникации и силовые линии. Это надёжное убежище.

— И довольно просторная гробница. Но не хотелось бы на себе проверить. Поэтому лучше просто обьясни мне, как открывается этот саркофаг и где лучше всего…

— Вы отсюда никуда не выйдете. — Я даже растерялась от такой наглости. Это вообще как? Чего это он раскомандовался?

— Если вас убьют, кто передаст заглушку "тем, кто хочет помочь"?

Мамачки. Сарказм. Ты кто такой и где мой раб?

— Ах, извините, что с ними не познакомила! Но большего я тебе всё равно не расскажу. Если ты тем, своим, о которых, кстати, сам так и не рассказал, достанешься — они просто с кристалла всё считают. Ты им даже живьём не нужен. Надеюсь, понимаешь. И если и вправду такой умный — предлагай. Что теперь делать?

Он встал, опираясь правой ногой лишь на пальцы, Сделал пару шагов.

— Всё терпимо. Могу ходить. Люк приоткроем немного, вы настроете маячок и я установлю его на Башне. Именно к ней вернётся ваша подруга. Если она появится, мы придём за вами. Если появится не она — уведу как можно дальше отсюда.

— Ты нормальный? Бросишь меня тут одну? Уведёт он… Да о чем ты вообще сейчас думаешь?

— О вас, — просто ответил он. И я сразу как-то ему поверила.

— Хорошо, предположим, но выходить всё равно рано. Сейчас, — я сверилась с брасфоном, отжиг, как же время пролетело, — ну, скажем, восемь ударов. Ночь можно считать после девятого, раньше нас не заберут. Если вообще заберут. До утра ты снаружи околеешь, это здесь температура, будем считать, постоянная, а ночи тут — сам знаешь…

Неожиданно он подошел ко мне и просто погладил по волосам. В груди что-то приподнялось и булькнуло. Твою ж в отжиг…

— Не волнуйся, мне теперь есть за кем вернуться. Ничего со мной не случится.

Моим порывом было притянуть его к себе, вцепиться, и никуда не пускать. Ну и…

Но я лишь легонько его обняла и… быстро отстранилась.

— Хорошо. Но тогда давай подготовимся. У меня кое-что есть, тебе пригодится.

Подойдя к сумке, я оглянулась.

Он улыбался.

НОЖ (Знакомство)

Почему меня не удивило, что у неё оказались лекарства? Заставила проглотить какие-то таблетки, о назначении которых просто не слушал. Без воды это было трудно, но надо — значит надо.

А потом…

Она дала мне нож. Просто достала из своей бездонной сумки-котомки добротный нож в кожаных ножнах на руку — и подала мне. По моему, я затаил дыхание, увидев его, и вздохнул, лишь раскрыв фиксатор ножен, оценивая лезвие. Надеюсь, руки не дрожали.

Мне не сложно было понять его настоящую ценность — боевой нож с идеальным углом заточки и пилкой с крупными зубцами на обухе. Не сильно выступающая гарда, но удобная массивная рукоять с крупным навершием, буквально вливающаяся в ладонь. О, да, у меня был период довольно близкого знакомства с холодным оружием.

Я невольно повёл плечами, словно разгоняя боль от затянувшихся шрамов. Один из хозяев имел неплохую коллекцию, и частенько перед утехами демонстрировал её возможности. Мне и на мне. Но ещё его возбуждал вид экземпляров его гордости в руках постельного раба — настолько, что он даже научил меня некоторым тонкостям обращения с ножами. Даже шрамы того стоили!

Проверил балансировку — ожидаемо смещена к рукояти. Идеально. Подкинул с переворотом. Поймал.

— Твою ж в отжиг… Похоже отжать назад у меня его не получится…

Этот взгляд, которым она меня едва не прожгла! Внезапно мне стало стыдно за свои игры со столовым прибором у её шеи. Представил, насколько жалко тогда выглядел. Снова подкинул и поймал нож, теперь уже откровенно красуясь. Мне было приятно от того, КАК она на меня смотрела.

И вдруг я понял — как. Так, что я забываю, кто я и что у меня в голове.

То, что сейчас ощутимым разрядом заставило меня дернуться, выпуская нож.

Ожидаемо её взгляд начал меняться. Я опустил голову, чтоб не видеть, каким он станет, инстинктивно желая опуститься на колени, занять единственно правильное для меня положение.

Вот как ей удаётся? Я — то думал, что всё это из-за её отношения к сексу со мной, что, перестав тешить себя иллюзией равенства с ней хотя бы в моменты близости, я избавлюсь от тех гадких чувств, которые разъедают изнутри с момента нашей встречи, перекрывая интенсивностью даже сигналы кристалла и сводя меня с ума.

Но нет. Видимо, дело не только в этом. Ведь сейчас я снова ощутил эту мучительно притягательную близость с ней, но уже без секса. И такую же боль в момент её утраты.

Поэтому, раб, твоё единственно правильное место и положение — поза покорности мордой в пол.

Но завершить начатое движение у меня не получилось. Девушка, опережая меня, наклонилась, подхватила с земляного пола нож, подала мне. И, забрав ножны, закрепила их на внутренней стороне моей левой руки, ближе к локтевому сгибу, вложив в них нож рукоятью к запястью.

— Он тебе очень подходит. И вообще, с тобой как-то спокойнее.

Я поднимаю голову. Почему-то мне больше не страшно встречаться с ней взглядом. Внезапно до меня доходит очевидная истина.

Да, я её раб. Это ничего не изменит, но и не имеет уже значения. Потому что моя жизнь принадлежит ей не поэтому, а потому, что я этого ХОЧУ.

Она первая хозяйка, заполучившая меня целиком — тело и преданность. Ни разу при этом не причинив мне боли. Сознательно, как минимум.

Я уже понял раньше, что ХОЧУ помочь ей, защитить, сделать всё, что потребуется для успеха её дела. Сейчас же я понял, что хочу принадлежать ей. Всегда хотел. Именно поэтому пошел с ней, а не из-за заглушки, с потерей которой смирился ещё тогда. Именно поэтому, как она выразилась, "сам себя купил и комплектацию проверил". Я ХОТЕЛ БЫТЬ ЕЁ. И стал.

Я облегченно выдохнул, ощущая, как внутреннее противоречие исчезает, унося часть боли. Да, я её раб, потому, что я этого ХОЧУ.

Правда хочу я ещё кое-что. Больше я это терпеть не буду.

.

*****

— Он тебе очень подходит. И вообще, с тобой как-то спокойнее.

— Что вы, я не стою такой вещи и таких слов. Но постараюсь окупить вашу щедрость.

Это вот сейчас он серьёзно или так издевается? Ну, и чего это мы опять голову склонили? Нормально ж разговаривал уже. И ножик вроде понравился, чего ж нахохлился-то?

— Ничего, можешь считать, что это подарок, моя благодарность. Я, если честно, не расчитывала, что ты помогать начнёшь. Прячешь вот. Спасибо тебе. Главное, не потеряйся, как наружу выйдешь, — пошутила, ага.