Бог-без-имени (СИ) - Кокоулин Андрей Алексеевич

Незнакомец даже не выглянул. Фьольвир посмотрел на мертвеца, ощерившего рот на небо с медленно ползущими облаками, потом Хэнсуйерно дернул его пройти ко второму стражнику.

Унномтюр выдавил тому глаза и порвал рот. Вот отчего рука у него была красной. Кааряйн казался чучелом, что, отпугивая жадных ворон, ставили на полях. Не у них ставили, южнее. Такая же страшная, развороченная пасть. Фьольвир вдохнул и выдохнул. Наверное, так и было нужно. Разве не стоило это того, что они сделали с Хейвиске? Он плюнул на труп.

— Унномтюр!

За валом начиналось поселение кааряйнов. Ни оград, ни загонов. Низкие, неуклюжие, обложенные дерном избы чернели провалами входов. В них, пожалуй, можно было заползти лишь на карачках. Через дыры в земляных крышах кое-где сочился дым. Даже Большой Дом, место собраний и приема гостей, был невысок. Заросший поверху иххой, он больше походил на природный холм, чем на дело человеческих рук.

Фьольвир заметил, что перед Домом, на небольшой открытой площадке, словно в нерешительности, остановился незнакомец.

Поселение было безлюдно. Ни мужчины, ни женщины, ни ребенка. Даже живности никакой. Фьольвир из любопытства сползал в одну из изб и в смутном, сеющем из дыры над очагом свете разглядел лишь пустые лежанки и комья то ли шкур, то ли одежд. На низком столе в глиняных плошках совсем холодная (он сунул палец) потихоньку кисла недоеденная похлебка.

Все еще сжимая топорик, Фьольвир приблизился к Унномтюру.

— Никого нет, — сказал он.

— Все здесь, — кивнул на Большой Дом незнакомец.

— Заперлись?

Незнакомец хмыкнул.

— Мтаг их собрал. Для того, чтобы открыть тонкий путь, нужно много крови. Ты разве не чувствуешь, арнасон?

Фьольвир хотел сказать, что нет.

Но замер.

Воздух густо пах кровью. Пах до того, что на языке у Фьольвира появился противный привкус, будто ударили по зубам. Ему стало не по себе. Если так пахнет в десяти шагах, что же за бойня произошла внутри?

Или там не бойня, а что-то куда страшнее?

— Нам туда? — спросил он, сглотнув.

Незнакомец кивнул.

— Да.

— И чего мы стоим?

— Погоди.

Унномтюр придержал руку спутника. Несколько мгновений незнакомец, задумчиво склонив голову, изучал Большой Дом, потом присел на корточки. От движения ладонью земля перед ним, посветлев, брызнула красным, и неровная светящаяся дуга из пролитой крови протянулась через площадку, перекрывая проход.

Незнакомец поднялся.

— Смотри, арнасон. Примитивная магия, — носком свейки он набросил немного земли на участок дуги. Раздалось шипение. — Не было на большее у Мтага ни сил, ни времени, а могло сработать.

— А как сработало бы? — спросил Фьольвир, из осторожности отступив на шаг.

— Выпило бы.

Незнакомец принялся интенсивно засыпать кровь.

— Помогай, — сказал он Фьольвиру.

Сгребать притоптанную землю свейками было неудобно. Тогда Фьольвир топориком разбил ее на комья и стал бросать комья на дугу, как в опасно разросшийся и стреляющий искрами костер.

Работы было — на десяток вдохов.

— Все, все, — оценил его труд незнакомец, — хватит.

— Все? — Фьольвир подкинул последний ком.

— Да. Иди за мной.

Унномтюр перешагнул через тускнеющее творение Мтага и двинулся к приоткрытым воротам Дома. Фьольвир отряхнул руки и на всякий случай дугу перепрыгнул. Чем войца-пекка не шутит!

Хотя где это войца-пекка теперь?

Солнце избавилось от облаков, но у Большого Дома было темно. Казалось, завеса из мошкары неподвижно висит над воротами. Фьольвир протянул руку вверх, и пальцы его украсились темными крапинами, которые, стоило их растереть, потекли алыми пятнами.

— Что это? — спросил он.

— Кровь, — ответил незнакомец.

— А почему она…

— Потому что, — оборвал Фьольвира Унномтюр. — Следуй за мной, арнасон, шаг в шаг. И молчи.

— Понял.

— Руку лучше — на плечо.

— Уже.

Фьольвир поймал в пальцы косматое плечо спутника.

— Ничего не трогай, не останавливайся без меня, просто иди, — предупредил тот.

Высокая воротная, изрезанная символами створка скрипнула под его ладонью, и сразу за незнакомцем Фьольвир окунулся в густую, кисло пахнущую тьму. В этой тьме он едва не запаниковал, со всей силой сжав пальцы.

— Тише, — сказал Унномтюр, словно прочитав его мысли, — это не изначальная тьма, это полог.

Оказалось, действительно, полог. Стоило незнакомцу потревожить плотно висящие шкуры, и свет тут же плеснул, зыбкой лужицей растекся по полу, закопошился в шерсти, озарил балку над головой.

— След в след, — повторил Унномтюр.

Фьольвир отклонил шкуру топориком.

Огромный очаг в центре Дома уже прогорел, и выложенная камнями яма помигивала редкими углями. Зато масла в подвешенных светильниках было достаточно.

О, Йорун! Фьольвиру захотелось зажмуриться.

Зал под низким сводом казался логовом макафика, промышляющего превращениями людей и тварей из живых в мертвое. Бревенчатые стены, плетенки и шкуры на земляном полу, столы, лавки, посуда — все имело жуткий красный цвет. Лоснилось и поблескивало.

И также, как и перед воротами, висели в воздухе, не падая, мелкие бусины крови.

Свет мерцал, отражался в висящей мороси. Потрескивало масло. В углах дрожали тени. Унномтюр словно в нерешительности приостановился, качнул головой и смахнул несколько капель напротив лица.

— Пошли.

Они двинулись (незнакомец, изображающий поводыря, и Фьольвир с рукой на чужом плече, изображающий слепца) в дальний конец зала. Сверху, с отдушин под крышей, должно было тянуть свежим воздухом, но Фьольвир чувствовал лишь тяжелый кровяной дух. Капли разбивались о незнакомца.

Первый труп им попался через четыре шага. Маленькая девочка лет пяти-шести в красной фенрике лежала под лавкой. На высохшем личике провалились глаза и щеки, ручки были прижаты к груди.

Дальше трупов стало больше. По двое, по трое они кукожились у стен, обнимали друг друга и вздергивали головы к закрытому крышей небу. Бледные, тощие, словно заморенные голодом. Везинги, штаны и рубахи, казалось, были им велики.

Кааряйны.

Незнакомец провел Фьольвира мимо очаговой ямы и замер, приподняв ногу.

— Так, не двигайся, — прошептал он.

Свет впереди тускнел, а в самом конце зала, там, где находились место и стол вождя, и вовсе обращался во тьму. Тьма была красноватая и пульсировала, будто дышала. Из-за плеча незнакомца Фьольвир разглядел, что на подступах к ней неподвижными тенями стоят люди. Тонкие красные нити отходили от их голов.

— Видишь? — спросил Унномтюр.

— Да, — ответил шепотом Фьольвир. — Они живые?

— Нет, — сказал незнакомец. — Но держат тонкий путь.

— Зачем? Для нас? Как ловушку?

Незнакомец фыркнул.

— Не думай, что Мтагу есть до этого дело.

Он опустил ногу и мягко повел ладонью. Жест напомнил Фьольвиру движение юркого маюса в воде. Завеса из капель, уплотняясь, разошлась в стороны и приподнялась пологом вверх.

— Мтаг не рассчитал, — сказал незнакомец, перешагивая через опрокинутую лавку. — Он раньше не работал без незримой помощи Хэнсуйерно. Поэтому и собрал здесь всех, кого смог. Не был уверен, что справится малой кровью.

Держа руку у него на плече, Фьольвир последовал за спутником. Осторожно, стараясь не задеть, он обогнул сначала мертвую старуху, прикорнувшую у котла с красной похлебкой, а потом слипшихся, схватившихся друг за друга мальчишек-близнецов. Один из мальчишек при этом жмурился, другой, наоборот, широко распахнул пустые глаза.

— Но это нам же лучше, арнасон, — сказал Унномтюр, подвигая стол. — Так как крови много, тонкий путь открыт и для нас.

— А если бы нет? — спросил Фьольвир.

— Мне пришлось бы взять твоей крови.

Место вождя находилось на небольшом возвышении, несколько каменных ступеней к нему плотно заняли мертвые кааряйны. Смутно видимые, они стояли, воздев вверх худые руки. Свет проливался на них багровыми отблесками. Тьма дышала все громче, ее пульс давил на уши. Внутри тьмы, казалось, колышется, готовясь выплеснуться, живой воздушный пузырь.