Интервью с вампиром - Райс Энн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Ты дашь мне экипаж?» – повторил я.
Она молча смотрела на меня, подняв фонарь над головой. Я хотел опять отвернуться, но вдруг увидел, что ее лицо изменилось. Оно стало неподвижным, ничего не выражало, словно ее загипнотизировали. Потом она закрыла глаза и покачала головой. Мне почудилось, что это я одним своим взглядом, сам того не желая, сделал ее такой.
«Кто ты? – прошептала она. – Ты пришел от дьявола. Значит, и раньше тебя присылал ко мне дьявол!»
«Дьявол!» – повторил я вслед за ней. Ее слова ударили меня куда больней, чем я мог предположить. Меня охватило глубокое отчаяние. Если она верит в то, что говорит, значит, она сочтет мои прежние советы лживыми и негодными. Будущие сомнения могут разрушить ее богатую и счастливую жизнь. Значит, все мои усилия оказались напрасны. Как и все сильные люди, она страдала от одиночества и несмотря ни на что оставалась чужой для общества, как язычник среди христиан. Вот почему хрупкое равновесие в ее душе легко было нарушить. Ей стоило только начать сомневаться в правильности своего выбора. Она смотрела на меня с ужасом. Лестат схватил ее сзади за руку, и она, вскрикнув от неожиданности, уронила на пол фонарь. Пламя вспыхнуло и побежало по разбрызгавшемуся маслу, а он, не обращая внимания, потащил ее к раскрытой двери.
«Ты дашь нам экипаж и коней, сейчас же! – говорил он ей. – Пошевеливайся и перестань болтать о дьяволе – перед тобой смерть во плоти!»
Затоптав в спешке огонь, я бросился вслед за Лестатом. Я кричал, чтобы он отпустил девушку. Он держал Бабетту за обе руки, она яростно сопротивлялась.
«Ты поднимешь на ноги весь дом, если не заткнешься! – рявкнул он мне. – Я прикончу ее на месте! Нам нужен экипаж… веди нас. Ты сама будешь разговаривать с конюхом!» – Он вытолкнул ее на улицу.
Мы медленно двигались по двору. Мое сердце разрывалось. Я шел сзади. Лестат вел перед собой Бабетту. Она силилась разглядеть что-то в кромешной тьме. Вдруг она заметила слабый огонек в окне наверху и остановилась.
«Вы не получите ничего!» – сказала она.
Я подошел к Лестату и прошептал, что устрою все сам.
«Она выдаст нас, если ты не позволишь мне поговорить с ней».
«Ладно, только поживей, – прошипел он с отвращением. – И не рассусоливай. У нас нет времени на болтовню».
«Ты пока иди к конюшне… и возьми все необходимое. Только ради всего святого никого не убивай!»
Я не знал, послушается он или нет, но, как только я шагнул к Бабетте, он исчез. На ее лице застыла ненависть и решимость. Она сказала:
«Изыди, сатана!»
Я стоял перед ней молча и выдержал ее взгляд. Она ничем не выдала, что слышала слова Лестата. Ненависть в ее глазах обжигала меня, словно раскаленные угли.
«Зачем ты так говоришь? – спросил я. – Разве моя помощь повредила тебе? Что плохого я тебе сделал? Я приходил, чтобы помочь, когда твои силы были на исходе. Я думал только о тебе, мне самому ничего не было нужно».
Она покачала головой.
«А ты почему так говоришь со мной? Я знаю, что ты наделал в Пон-дю-Лак: ты превратил плантацию в сущий ад! Рассказы рабов полны ужаса! Весь день людей находили на дороге к твоему дому – мой муж сам ездил туда! Он видел своими глазами дом в руинах и трупы рабов повсюду – в саду и на полях! Это дело твоих рук! Почему же со мной ты разговариваешь так нежно и ласково? Что тебе нужно от меня?»
Она медленно отступала к лестнице, держась за колонну. Наверху в освещенном окне я заметил какое-то движение.
«Я не могу ответить на все вопросы сейчас, – сказал я. – Поверь, я никогда не желал тебе зла. Если б у меня оставался выбор, я ни за что не потревожил бы тебя прошлой ночью!»
Вампир замолчал.
Юноша сидел, подавшись вперед, широко раскрыв глаза. Луи смотрел куда-то вверх, погрузившись в свои мысли и воспоминания. Молодой человек вдруг опустил глаза, словно из вежливости. Потом поднял взгляд и опять отвел в сторону. На лицах обоих было написано глубокое страдание. Молодой человек собрался с духом и хотел было заговорить, но умолк, не произнеся и двух слов.
Луи изучающе посмотрел на него, тот вспыхнул и отвернулся, потом поднял голову и встретился с неподвижным взглядом вампира. Судорожно глотнул, но не отвел глаз.
– Ну как? – прошептал вампир. – Такую интересную историю вы хотели услышать?
Беззвучно отодвинув кресло, он подошел к окну. Юноша не шелохнулся, только смотрел на его широкие плечи и длинные складки плаща. Вампир, полуобернувшись, сказал:
– Вы не ответили. Вас интересует другое, не правда ли? Вы ведь пришли сюда взять у меня интервью для какой-нибудь программы на радио.
– Это не важно. Я выброшу кассеты, если захотите! – Молодой человек поднялся, заметно волнуясь. – Не стану утверждать, что понимаю все, о чем вы рассказываете. Это не так. Но то, что я понял… ни с чем не сравнимо.
Он нерешительно приблизился к вампиру. Тот, казалось, был целиком поглощен происходящим внизу, на улице, но потом медленно отвернулся от окна, поглядел на юношу и улыбнулся – безмятежно, почти ласково. Юноше вдруг стало не по себе. Он засунул руки в карманы и вернулся к столу. Потом, вопросительно глядя на вампира, сказал:
– Может быть, мы продолжим? Пожалуйста…
Вампир скрестил руки на груди и прислонился спиной к оконной раме.
– Зачем? – спросил он. Юноша растерялся.
– Просто мне хочется узнать, что случилось потом. – Он пожал плечами.
– Ну ладно, так и быть, – согласился вампир все с той же улыбкой. Он подошел к своему креслу, уселся напротив и немного подвинул к себе диктофон:
– Замечательное изобретение… Итак, я продолжаю. Вы должны понять – все, чего я хотел теперь от Бабетты, это просто общения. Это желание было сильнее всего, кроме, пожалуй, физической жажды… жажды крови. Я так хотел, чтобы она поняла меня и откликнулась, что в этот миг особенно глубоко почувствовал свое странное одиночество. Наши прежние встречи были коротки, но ясны, как простое рукопожатие. Взять ее за руку. И отпустить на свободу, только и всего. Протянуть руку помощи в минуту отчаяния. А теперь мы были по разные стороны баррикад. В глазах Бабетты я превратился в чудовище и не знал, как это исправить, хотя сделал бы все, что угодно. И тогда я сказал ей, что моя помощь пошла ей на пользу, а никакое деяние дьявола не может послужить добру, даже если он сам того хочет.
«Я знаю!» – ответила она, но этим хотела сказать, что теперь доверяет мне не больше, чем дьяволу.
Я попытался приблизиться к ней, но она отступила назад. Протянул руку, чтобы успокоить ее, но она сжалась, вцепившись в перила на крыльце.
«Ладно, – сказал я. Внутри у меня закипал ужасный гнев. – Зачем же ты дала мне убежище прошлой ночью? Почему сегодня ты пришла одна?»
Я заметил тень лукавства на ее лице: у нее была причина, но она не хотела открывать ее мне. Она уже не могла говорить со мной открыто и свободно. Напрасно я об этом мечтал. Вдруг меня охватила слабость. Давно перевалило за полночь, я слышал, что Лестат прокрался в винный погреб за гробами. Пора было уезжать, и пора было… напиться свежей крови.
Но не голод был причиной этой слабости. Хуже. Я вдруг увидел, что эта ночь только звено в цепи тысячи других ночей – бесконечной цепи, уходящей в невидимую даль; и путь мой пролегает сквозь вечную ночь, во тьме, под светом холодных и бездушных звезд. Слабость моя росла, а вместе ней и тоска. Я невольно застонал. В огромной, безжизненной черной пустыне я стоял один. Бабетта – только призрак. Мне словно открылась страшная правда, которой я раньше избегал, потому что смотрел на мир глазами вампира. Влюбленными глазами я видел цвета и формы; влюбленно слушал пение и тишину, все бесконечное многообразие мира…
Бабетта шевельнулась, но я не обратил внимания. Потом она вытащила из кармана большую связку ключей и пошла вверх по ступенькам крыльца. Пусть уходит, подумал я. «Посланец дьявола! Изыди, сатана! – шепотом повторил я ее слова и повернулся взглянуть на нее. Она словно примерзла к ступенькам, в ее широко открытых глазах застыло подозрительное и недоверчивое выражение. Она сняла со стены фонарь и держала его крепко, словно мешок с золотом. – Значит, ты думаешь, что меня послал дьявол?»
