В стране Черного Лотоса - Леонард Карпентер

Конан рассмеялся:

— Нет, Юма, нет. Таким, как мы, здесь самое место. Ты только посмотри: любая эпидемия — это наш шанс. Отравление в офицерской столовой — тоже. Чем дальше, тем больше здесь будут нужны опытные офицеры, не слишком привязанные к образу жизни туранских аристократов. Кому, как не нам, занять эти места? Не за этим ли мы ввязались в чужую войну?

— Ты так думаешь? — с сомнением протянул Юма, задумчиво разглядывая опустошенную тарелку. — Неужели ты считаешь, что для улучшения ситуации в Веджипуре не хватает только опыта и храбрости офицеров? Что ты сам можешь предложить?

— Я? Много чего. — Взмахнув кружкой, Конан расплескал по полу вино. — Во-первых, я бы сменил систему питания, как мы уже говорили, чтобы наши войска не зависели от поставок из Турана. Собрал бы всех лучших местных поваров — таких, как Сария, — и лекарей. В конце концов, они-то знают, почему хвонги не дохнут от болезней, косящих наших солдат. Нужно сменить форму и подготовку солдат. Да что там — всю тактику! Ну на кой ляд нужна здесь, в зловонном болоте и непролазном лесу, кавалерия? Нужно создать силу, которая не только выиграет войну, но и сможет поддерживать мир. Но все эти перемены — лишь малая часть того…

Настала очередь Юмы от души посмеяться.

— Хватит, Конан. Ты хоть сам-то понял, чего нагородил? Как ты собираешься реализовать все свои проекты? Твои же подчиненные возьмутся за тебя с большим рвением, чем за хвонгов. Попробуй предложи туранским солдатам ужин наподобие того, что мы ели сегодня. Они объявят эту еду нечистой, плюнут в тарелки и отставят их. Пожалуйста, Сария, это я не в обиду твоим кулинарным способностям. — Юма бросил извиняющийся взгляд на внимательно слушающую его девушку.

— Нет, Конан, — продолжил Юма. — В этом мире есть много плохого. Но стоит затеять какое-либо улучшение, как все становится еще хуже. Эта война — прекрасный тому пример. Не ищи в ней славы, умоляю тебя. Будь настолько маленьким и незаметным, насколько можешь. Выполняй приказы и еще более точно следуй местным традициям. Не высовывайся, не вызывайся добровольцем. Ты уже понял, чего стоит привлечь к себе лишнее внимание. Худшее, что может случиться на этой войне, — это оказаться на ней героем.

Конан рассмеялся и покачал головой:

— Эх, Юма, Юма! Если бы я хоть мог поверить, что ты день проживешь по этим чертовым правилам, которые ты мне расписал… Нет, нет, нет и еще раз нет. И мы оба знаем об этом. — Конан переполз по циновке поближе к другу и положил руку ему на плечо. — Для таких людей, как мы, Юма, нет пределов! Скажи, ты когда-нибудь играл в шахматы по правилам стигийских мудрецов? Ну, там, где пешка может стать королем? — Конан внимательно посмотрел в глаза другу.

— Конан, я не шучу. — Юма с беспокойством бросил взгляд на приоткрытую дверь. — Ты знаешь, как опасны даже шутки на эту тему. Так что давай поговорим о чем-нибудь другом. Разве ты не видишь, что Вендия готова породить столько страданий, что ни одна армия не сможет их переварить и остаться целой? Мы должны удержаться на плаву и не оказаться проглоченными этим чудовищем вместе с остальными.

Друзья еще долго обсуждали самые разные темы. Спустился вечер. Сначала Конан и Юма отправились во двор, а затем, когда пошел дождь, вновь поднялись на веранду и еще долго сидели, болтая, отгородившись от всего мира прозрачной шуршащей стеной.

Когда сквозь тучи на горизонте мелькнули красные лучи садящегося в залив солнца, Юма ушел в лагерь, прыгая с камня на камень, чтобы не измазать в липкой грязи сандалии. Конан вошел в дом и задвинул засов на бамбуковой двери, а затем прошел во вторую комнату через занавешенный портьерой дверной проем.

Сария ждала его. Их спальня была украшена цветами. Последние лучи заходящего солнца веером разлетелись по циновкам на полу и бамбуковым стенам. Воздух уже наполнился вечерним ароматом влажной земли. Конан знал, что аромат некоторых местных цветов дает эффект, похожий на тот, что дает лотос, только гораздо слабее. Видимо, какие-то дурманящие ростки были вставлены Сарией в букеты. Пьянящий аромат обострил все чувства киммерийца, который застыл на месте, глядя, как Сария стягивает через голову свое ярко-синее платье. Ее тело, гибкое, как стебель лилии, отливало янтарным светом в вечернем полумраке.

Киммериец подошел к девушке, обнял ее и, легким движением подняв, понес к большому гамаку, висевшему в комнате. Покачивающееся воздушное ложе стало последней каплей, обострившей их чувства. Два молодых красивых тела слились в едином порыве страсти.

Сария постепенно привыкла к обязанностям и радостям ее новой жизни. Здесь, в этом мире, ей приходилось больше заниматься хозяйством, но ведь и сам мир — огромный и разнообразный — заслуживал некоторых трудов, чтобы жить в нем. Не зная, сколько продлится их с Конаном счастье, она полностью отдалась своему чувству, не думая о будущем.

Конечно, вокруг было много опасностей, но Сария верила, что нет такого зла, с которым Конан не справился бы. Она знала, что даже после тяжелого боя и долгих, изматывающих занятий любовью он спит не более крепко, чем пантера, охраняющая своих детенышей. Сария часто слышала сквозь сон, как он просыпается от малейшего звука за стенами хижины, а иногда и выскальзывает из гамака и со сверхъестественной легкостью в полной тишине исчезает за окном спальни, сжимая в руках кинжал.

Однажды после такого возвращения она почувствовала еще свежий медный запах крови, исходивший от Конана. Сария поняла, что его ярость и смелость или спасут их и в будущем, или погубят обоих. Будь что будет. Она любит его — и это главное.

ГЛАВА 6. СЛОНОВИЙ ПАТРУЛЬ

Мокрые листья хлестали по лицам наездников, обрушивая на шеи и тела людей целые потоки воды. Капли сбегали, словно быстрые насекомые, по коже под грудными и спинными пластинами доспехов. Никто не обращал на воду внимания — она не охлаждала, не согревала тела, давно привыкшие к температуре окружающего воздуха.

Под ногами солдат колыхалась, словно на волнах, небольшая платформа, укрепленная на спине слона. Время от времени хобот животного змеей взлетал вверх, чтобы ухватить особо аппетитную ветку; тогда наездники принимали форменный душ.

— Эй, Тхан! Смотри по сторонам! — В раздражении Конан даже ткнул погонщика в плечо. Погонщик сидел ниже, верхом на шее животного, и ему доставалось куда меньше воды. — Веди свою зверюгу в обход деревьев! Или я тебе устрою!

Едва ли вендиец понял сказанное ему Конаном на туранском языке с сильным северным акцентом. Погонщик лишь пожал худыми плечами и взмахнул своим жезлом с бронзовым наконечником. Ритм шагов слона ничуть не изменился, а ветви все так же продолжали хлестать наездников по лицам.