Князь мира сего - Григорий Климов

Конечно, 13-й отдел заинтересовался: как же это делается? Очень просто: эти красотки, бегающие между сатаной и антихристом, просто покупают у проститутки использованный презерватив с семенем и делают себе осеменение пальцем. Это одна из тайн мистического третьего глаза и диалектического 13-го отдела, который видит, то, что не видят другие.

Красным карандашом подчеркнуто:

Потому в русском языке и появилось такое странное на первый взгляд выражение, когда видят какого-нибудь идиотика, – пальцем деланный. Устами народа глаголет мудрость. Этот метод анализа называется семантической философией.

Идя по пути мистического третьего глаза, любопытный 13-й отдел деловито регистрировал, что в тех семьях, где скрещивают сатану и антихриста, помимо искусственного осеменения часто можно встретить приемных детей, которых часто выдают за своих родных детей.

И конкретный пример:

Сестра Ленина Анна – единственный ее ребенок – приемный сын Георгий Лозгачев. У всех остальных братьев и сестер Ленина, так же как и у самого Ленина (всего 6 человек), детей не было. Потому в Библии и говорится: узнаешь их по плодам их.

Тут специалисты 13-го отдела еще вспомнили, что перед революцией в русском языке, когда говорили о революционерах или когда правые говорили о левых, то частенько употребляли некое одиозное двойное слово с черточкой, которое символизировало союз сатаны и антихриста. Что после революции это одиозное слово стало запретным словом.

Но это таинственное слово такое одиозное, что лучше его и не вспоминать. Иначе поднимется такой вой, такое шипение, такой свист и улюлюканье, словно наступили на хвост и сатане, и антихристу. И потом оправдывайтесь, что все это только выдумки богоискателя Бердяева.

Однако Бориса все эти высокие материи интересовали сравнительно мало. Его больше интересовали знакомые имена, встречавшиеся в деле «Голубой звезды». Странно, думал он, родители были связаны каким-то тайным обществом не то гуманистов, не то сатанистов. Но и их дети тоже связаны между собой какой-то общей судьбой.

Отец Завалишина застрелился – и его сын тоже застрелился. И не из-за кого-нибудь, а из-за Ольги. Полу-ангел Ольга дружила с полу-княжной Зинаидой Генриховной – и их родители тоже дружили. Но, так или иначе, кончается все это плохо: или убийство, или самоубийство, или еще что-нибудь такое. Что это за чертовщина?

Заканчивая свой обыск у начальника 13-го отдела НКВД, самого главного Борис так и не нашел. О полу-герое Перекопа была только справка из парикмахерской «Артель инвалидов №5», в которой подтверждалось, что он инвалид, хромой, и что он работал там дамским парикмахером.

Ага-а, подумал Борис, дамский парикмахер, профессия подходящая. Это он дамочкам за ушами чешет, а на ушко им нашептывает: «Разрешите, мадам, заменить мужа вам, если муж ваш уехал по делам».

А когда Максим это узнал… Конечно, не очень-то приятно, когда твоя жена изменяет тебе с каким-то парикмахером, да еще хромым. Потому Максим и вынул из дела «Голубой звезды» все, что касается этого героя-парикмахера.

На обороте папки с делом «Голубая звезда» рукой Максима было наискось написано:

Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и Отец лжи. Да и как не лгать в таком положении?

Глава 6

Красный кардинал

Ныне суд миру сему; ныне князь мира сего изгнан будет вон.

После ликвидации партийной верхушки чистка перекинулась на Красную Армию. За всю свою боевую историю Красная Армия не потеряла столько маршалов, генералов и старшего офицерского состава, как за время чистки ежовыми рукавицами НКВД. С легендарных героев гражданской войны срывали ордена и знаки командного звания – ромбы, кирпичики и кубики. Потом им сковывали руки за спиной, чтобы они не кричали, им забивали в рот изгрызенную резиновую грушу и отправляли на конвейер смерти в подвалах НКВД. Или загоняли в телячьи вагоны и эшелон за эшелоном гнали в Сибирь.

Говорили, что приговоренных к смерти отводили в подвал и по пути убивали выстрелом в затылок. Чтобы было меньше шума, героев революции приканчивали не из настоящего боевого оружия, а маленькими мелкокалиберными пульками, какими мальчишки стреляют по крысам и воронам. Рядом открывалась дверь в мертвецкую, где лежали штабелями трупы уже расстрелянных. По ночам эти трупы на грузовиках вывозили за город, сваливали в общие могилы, как чумную падаль, заливали известью и засыпали могилы вровень с землей. Так, чтобы и следа не было. Потом такое кладбище оцепляли колючей проволокой и ставили предостерегающие надписи:

Люди понимали это по-своему и говорили:

– От этой сибирской язвы можно попасть в Сибирь… Не ходите туда…

Так советская власть вознаграждала тех, кто эту власть создал.

Отец Руднев никогда не был сторонником советской власти и упорно отказывался от поступления в партию, говоря, что он для этого слишком стар. Но он всегда был на стороне униженных и оскорбленных. Потому, читая теперь газеты, он постоянно ворчал:

– Расстрелять весь генералитет Красной Армии… Ведь это ж безумие!

– Совершенно правильно, – согласился Максим. – Между умом и безумием есть определенная взаимосвязь. И чем дальше, тем больше. И в определенной точке они сходятся. Это один из трюков товарища сатаны.

Отец потер нос и продолжал сосать свою газету. А Максим постучал себя пальцем по лбу:

– Но механика здесь такова. Почти в каждом гении есть кое-что от идиота. Но это вовсе не значит, что каждый идиот – это гений. Кроме того, гениев – единицы, а идиотов – миллионы.

Потом доктор социальных наук принялся философствовать:

– Вот ты, отец, очень добрый человек. Но знаешь ли ты, что каждое положительное качество в превосходной степени превращается в отрицательное? Вот посмотри сам: так храбрость становится безрассудством, щедрость – мотовством, любовь – ревностью. Так ум переходит в безумие. Так и слепая доброта иногда превращается в покровительство злу. И эту штуку довольно трудно понять.

Вот, например, ты, отец, гинеколог. Ну конечно, у вас там клятва Гиппократа – помогать всем и каждому. Ты берешь свои гинекологические щипцы и вытягиваешь из чрева кого ни попадя. Но если бы ты был врачом-психиатром, ты бы знал, что есть такой болезненный комплекс, который так и называют – «маточным комплексом»: это когда взрослым людям хочется проделать обратный путь и влезть назад туда, откуда ты, гинеколог, их вытягиваешь. Эти люди как бы сожалеют, что они родились. А если бы ты был криминологом, ты бы знал, что это комплекс часто обнаруживают у самых отвратительных преступников. Но задним числом уже после свершения преступления.

Ты, гинеколог, этого не знаешь. А я, доктор социологии, должен знать и то, и другое, и третье. Это не просто социология. Это высшая социология. А знаешь ли ты, доктор гинеколог, что с точки зрения высшей социологии некоторых из твоих новорожденных было бы лучше сразу же выбросить в помойное ведро?

– Фу-у! – сказал отец.

– Правильно! – сказал Борис. – Таких, как Зинка Орбели. Ведь, говорят, она даже собственных родителей расстреляла.

– Э-э, не-ет, – сказал доктор социальных наук. – Это самое справедливое, что она сделала. Она наказала своих родителей за то, что они ее народили.

– Но почему?

– Она знала почему. Потому, что это было с их стороны преступлением. Вот и получилось, как у Достоевского: преступление и наказание. По ту сторону добра и зла. Ницше это не из пальца высосал, а из жизни. Добро и зло имеют такую же взаимосвязь, как ум и безумие. – Начальник 13-го отдела НКВД наморщил лоб: – Вот ты, отец, в душе обвиняешь меня в жестокостях НКВД. А знаешь, кто виноват в этой проклятой чистке?

– Кто?

– Ты… Да… Ты и тебе подобные. Мне приходится доделывать то, что не делаете вы, гинекологи. То есть не выбрасываете некоторых новорожденных в помойное ведро. Если подойти к делу серьезно, то в это помойное ведро попали бы новорожденные Наполеон, Карл Маркс, Ленин, Гитлер и им подобные. И была бы в мире тишь и гладь, благодать. Ни войн, ни революций. Но поскольку вы, гинекологи, этого не делаете…

– Знаешь что, Максим, – возмущенно сказал отец, – иногда мне за тебя просто стыдно. Ты разводишь здесь всякие сумасшедшие идеи. А ведь на самом деле вы из политических соображений уничтожаете совершенно невинных людей.

– Ах так! – сказал комиссар госбезопасности. – Тогда я тебе кое-что покажу… Что это за люди…

Он полез в свой стол, достал оттуда какую-то историческую книгу, раскрыл ее и положил перед отцом. На пожелтевших страницах были протоколы средневекового судебного процесса над многочисленной тайной конгрегацией ведьм и колдунов, обвинявшихся в государственном заговоре против английского короля. После процесса всех этих колдунов и заговорщиков безжалостно перевешали.