Современный детектив ГДР - Вернер Штайнберг

— Да нет, — сказал комиссар, — все было в целости и сохранности: ни разбитых стекол, ни сломанных замков — ничего. Казалось, этот человек хорошо знал вашу дачу.

На это Брумерус ничего не ответил.

— Ну что ж, — сказал комиссар таким тоном, как будто они уже об этом договорились, — тогда еще раз посмотрим, какой нанесен ущерб! — и не спеша поднялся.

Брумерус взглянул на него.

— Разве вам нужно брать меня с собой? — спросил он ошеломленно. — У меня отвращение к покойникам!

— Вполне возможно, — вскользь сказал Гроль. — Кому охота видеть собственное будущее? Но вдруг окажется, что вы знаете убитого! — Он повернулся к Грисбюлю, праздно стоявшему у окна: — А вы пошевелитесь и доставьте мне доктора Марана, понятно?

Поспешно выходя из комнаты, Грисбюль еще услышал, как комиссар спросил: «Ведь он вам не неприятен, господин Брумерус?», а тот возмущенно ответил: «Отчего же? Разве я стрелял в него?»

Потом дверь захлопнулась.

4

Грисбюль дал громкий сигнал, похожий на крик осла, и немного спустя он увидел, как Брумерус, а вслед за ним комиссар и Биферли выходят из двери участка и садятся в «боргвард изабеллу».

Доктор Маран неподвижно глядел в пустоту. Его узкое лицо интеллигента еще более осунулось: он знал, что ему предстоит встретиться с человеком, которого он хотел убить, — с человеком, который из прихоти украл у него жену. Грисбюль услышал, как Метцендорфер сказал: «Вальтер, постарайся оставаться спокойным, так надо! От этого многое зависит!»

В зеркальце он увидел, как адвокат положил руку на плечо Марана. Маран на это никак не реагировал. Ассистент дал газ, и пестрая машина, громко тарахтя, покатилась по улицам, а «боргвард изабелла», изящная, бесшумная, обузданная, укрощенная, следовала за ней. Не похоже было, что «боргвард» затеет гонки, это успокоило Грисбюля.

Потом они стояли у калитки дачи, ассистент, адвокат и доктор Маран, который опустил голову и закрыл глаза.

«Боргвард» чуть не коснулся бампером размалеванного ублюдка, и, хотя помощник с любопытством ждал предстоявшего объяснения, он все-таки улыбнулся: старая шутка автомобилистов!

Брумерус, выйдя первым, немного расправил затекшие члены. Он стал тщательно запирать дверцы, после того как из машины, сгорбившись, вылезли Биферли и комиссар — Гроль вылез неловко, со шляпой в руке, словно нес орден на бархатной подушечке.

Биферли и Гроль сразу присоединились к ожидавшим, а потом, держась очень прямо, торопливым шагом подошел Брумерус, и комиссар, чтобы смягчить ожидаемую стычку, сказал ему:

— Это господин Метцендорфер, защитник. Брумерус усмехнулся, подняв одну бровь, но подал адвокату руку и сказал:

— Трудная задача. Кстати, ваша фамилия мне знакома.

Стычка не состоялась: Брумерус, казалось, не видел врача, он толкнул калитку и сказал таким тоном, словно приглашал к себе в гости:

— Я пойду впереди, я ведь здесь дома!

Лишь когда они оказались в той комнате и Грисбюль снял платок с лица убитого, а остальные молча и чуть ли не торжественно, как на траурной церемонии, столпились у двери, Брумерус твердым голосом, внезапно, так что даже у Грисбюля мороз пошел по коже, сказал:

— Вот ваша работа, господин доктор. Неужели вы, врач, находите, что имеет смысл так поступать?

Маран не то глубоко вздохнул, не то всхлипнул. Он промолчал. он не поднял головы.

И Брумерус еще прибавил:

— Эх вы!

5

Гроль разрядил атмосферу: он подошел к убитому, посмотрел на его лицо, затем в сторону двери, где столпились остальные, и сказал:

— Будьте добры, господин Брумерус! Вы ведь должны взглянуть на труп!

— Лучше бы не смотреть, — ответил тот. — Но если это вам нужно, комиссар, я окажу вам такую услугу. Но я его не знаю. — Теперь он стоял непосредственно возле трупа. — Я увидел это, как только вошел! Ужасно, право! Не верится, что человек способен на такие поступки!

Он обращался как бы к комиссару, но тот прекрасно понимал, что эти слова предназначены для Марана.

— Между тем, — продолжал Брумерус, — случаются вещи и похуже. Убийства на сексуальной почве бывают, кажется, и вовсе зверские? — Он произнес конец этой фразы с вопросительной интонацией, взглянув на Гроля.

— Да, да, — сказал тот рассеянно, потер лысину ладонью, повернулся к Грисбюлю и приказал: — Прикройте его.

Покуда ассистент выполнял это распоряжение, комиссар спросил Брумеруса:

— Значит, не знаете?

— Нет! — сказал тот решительно, потом, помедлив, добавил: — Однако на грабителя он не похож, тут я ошибся, вы правы, — Он как бы в знак сожаления поднял руки. — Узнайте, как он проник сюда, а главное — почему! И еще одна большая просьба: прикажите убрать труп как можно скорее! Я хотел бы, чтобы дачей можно было снова пользоваться!

Жестоко, подумал Грисбюль, очень жестоко по отношению к Марану, и услышал, как комиссар отвечает: «Разумеется! Я уже распорядился отвезти тело на вскрытие. Может быть, мы найдем какие-нибудь отправные точки, хотя я не верю в это и вскрывать, собственно, незачем. Но пусть все идет своим чередом!»

Гроль подошел к столу и, взяв книгу, уже знакомую ему по первому посещению этого дома, высоко поднял ее и спросил невзначай:

— Видимо, перевод господина Брёзельтау?

Грисбюль услышал, как адвокат сказал у двери: «Подождем снаружи, Вальтер!» — и еще услышал, как Брумерус, стоявший рядом с ним, Грисбюлем, удивленно ответил: «Нет! Почему вы так решили?»

— Да так, просто подумал! — сказал комиссар, еще раз оглядел комнату и пригласил Брумеруса и Грисбюля: — Что ж, давайте еще раз посмотрим снаружи.

Лишь когда они дошли до двери, где стояли адвокат и Маран, Гроль вернулся к оставленной было теме и спросил Брумеруса:

— Видимо, знаменитый автор? Набоков. «Лолита», издано у Ровольта, я прочел выходные данные, четвертое издание! Это интересно!

— Ах, — сказал Брумерус, и Грисбюль снова почувствовал, что этот ответ предназначен не для Гроля, а для врача, — я таких вещей не читаю. Я люблю более грубую пищу. Такое предпочитают дамы. Поэтому книжка здесь и лежит.

Грисбюль поглубже засунул кулаки в карманы своего замшевого пальто. Он взглянул на Марана. Сказанное Брумерусом кольнуло того, наверно, больнее, чем любая издевка над ним самим.

Но Маран промолчал. Маран это проглотил.

6

Они шагали вокруг дома. На голых ветках деревьев все еще висели тяжелые стеклянные капли. Похолодало. Земля была сырая и мягкая. Грисбюль с удивлением заметил, что Метцендорфер отделился от Марана и словно бы случайно оказался рядом с Брумерусом.

— Занятное дело, — услышал он голос адвоката.

— Да что там, простое убийство! — отвечал Брумерус.

— Я буду настаивать на неумышленном убийстве, — сказал Метцендорфер. — Полагаю, что Маран был вне себя.

Брумерус посмотрел на него искоса.

— Вне себя? — переспросил он холодно. — Но почему же, дорогой господин Метцендорфер, он не вышел из себя ни три, ни два года назад? Ведь эта история тянулась уже тогда! Если уж выходить из себя, то зачем же именно в тот момент, когда узел начал распутываться?

— Для кого как! — уклончиво ответил адвокат.

Брумерус слегка усмехнулся и дружелюбно сказал:

— Впрочем, я вас понимаю! Хороший адвокат всегда старается выгородить своего клиента! — Он как бы задумался на мгновение. — Я лично, — прибавил он, — не буду ставить вам палки в колеса. Мне все равно, сколько лет просидит Маран за решеткой, по мне, пусть его хоть оправдают.

Теперь Метцендорфер взглянул на него, как показалось Грисбюлю, с любопытством.

— Я мог бы даже подыграть вам, — сказал Брумерус и, погладив себе подбородок, сильно понизил голос, — но при одном условии: вы сделаете все, чтобы избежать выяснения некоторых, ну, интимных подробностей! Если мы на этом сойдемся… Да, я мог бы, пожалуй, поддержать вас. Я не хочу, чтобы мое имя трепали в печати, это легко понять!

— Об этом можно будет поговорить, — так же тихо отвечал адвокат.

— Я не ребенок, — слышал Грисбюль голос Брумеруса. — И я знаю, что на суд это произведет впечатление, если вы будете говорить об обманутом муже и о молодой женщине, отдавшей свою большую, страстную любовь недостойному человеку. — Брумерус умолк, они медленно шагали по мокрому суглинку. Брумерус осторожно оглянулся и продолжал: — Но все это можно рассказать судье перед процессом, можно также по-человечески объяснить ему ситуацию с моей точки зрения — задерганный предприниматель, которому просто нужно когда-нибудь да передохнуть, и так далее. Зачем это делать coram publico[2]?

— Сегодня, — отвечал адвокат, — нам не удастся обсудить это окончательно, господин Брумерус. Я всегда готов к компромиссам. Обычно они идут на пользу обеим сторонам. Прошу вас побывать у меня. Моя машина здесь в ремонте, и — такая нелепость! — мне сказали, что починить ее быстро не смогут. Да. А без машины ты уже не вполне человек!