Другая Белая - Ирина Аллен

«Тюдоровских» стекол в доме Дэвида уже не было, но большой камин сохранился, и железный фонарь все еще висел над входной дверью. Марина находила все это очаровательным. Черные балки были и внутри дома.

— Это можно будет так интересно обыграть… — думала она и тут же себя останавливала. — Уйми свои порывы, хотя бы на первых порах.

Марина хотела быть разумной и неактивной, всем абсолютно довольной.

Про городок Мейденхед говорили, что когда-то он был «с характером», то есть с обликом, хранившим прошлое. Это прошлое, может быть, где-то еще и оставалось, но центр был ужасен: с нелепым «небоскребом», воткнутым в стеклянно-кирпично-каменную низкую застройку непонятного времени. Туда и не тянуло совсем.

А у Дэвида — красота. Уединенное местечко на самой окраине городка. Все соседи не нахвалятся — тишь, да гладь, да Божья благодать. Пять минут пешком — и поля, перегороженные живыми изгородями, а на них пасутся лошадки. Они подходили близко-близко, просто так, поболтать, и Марина читала им стихи из репертуара своей маленькой внучки: «Одна лошадка белая с утра до ночи бегала…»

Дэвид въехал в свой дом не так давно и был им очень доволен. Для Марины же главным было то, что, как он сказал, никакая другая женщина в нем до нее не жила.

Для нее не было секретом, что дизайн интерьера отнюдь не являлся приоритетом для англичан — это не Италия, не Франция и не «новая» Россия. Свой дом есть, это главное! Какое-то подобие интерьера создавалось хозяевами в меру вкуса и потребностей только в нижних комнатах — гостиной и столовой. В гостиной у Дэвида стояли явно знавшие лучшие времена викторианские диван и два кресла с высокими спинками — гарнитур из трех частей, как тут говорят, два книжных шкафа, придиванный столик, на нем лампа с бахромой, на стенах — картины каких-то сражений в темных рамах и фотографии дочери с внучкой — везде, где видел глаз. В давно не действующем камине — электрический обогреватель. В углу — полный комплект современной техники: телевизор и прочее.

Три спальни наверху были меблированы с роскошью каменного века: кровать и две тумбочки в главной спальне, просто кровать во второй, стол с компьютером в третьей. Да, были еще и ванная комната наверху, и отдельный туалет внизу.

К приезду Марины Дэвид основательно подготовился. Выбросил старую мебель из спальни, заменил ее широченной кроватью с ортопедическим матрасом, двумя новыми тумбочками и туалетным столиком. Выбросил и всю старую сантехнику, установил новую ванну, но традициям не изменил: раковина с двумя кранами, подающими горячую и холодную воду раздельно, и ванна без душа. Горячей воды вечером хватало только на то, чтобы наполнить одну ванну. Первой ее принимала Марина, а потом уже Дэвид. «Хорошо, что это не Япония, а то пришлось бы лезть в воду после мужа».

Отопления в доме не было.

— Зачем оно? — откровенно удивлялся Дэвид.

Электрический радиатор действительно нагревал комнату почти до температуры сауны, так что время от времени Марина выбегала на улицу подышать, поскольку проветривание не одобрялось. В спальне «для сугреву» существовало электрическое одеяло. Он, как о смешном происшествии, рассказал, как однажды это одеяло под ним загорелось, после чего он долго судился с фирмой-производителем и даже что-то отсудил. «Не-е-ет, электричества нам в постели не надоть», — решила Марина.

У Дэвида жили два кота. В свои прошлые приезды Марина видела их не часто — они прятались от нее и в основном пребывали в саду. Поставленные перед фактом присутствия в доме новой хозяйки, они вынуждены были пойти на мировую. Марина сама в прошлом была кошатницей и ничего не имела против, но как-то ночью, спустившись в кухню попить воды, щелкнула выключателем и в страхе отшатнулась: прямо на обеденном столе спали они — два старых огромных грязно-серых кота! Сонно приоткрыв глаза и дернув ушами, они и не подумали покинуть свою лежанку. Какие нахалы! Утром Марина сказала об этом Дэвиду. В ответ услышала: «Они привыкли там спать». Теперь ей стало понятно, почему он перед едой всегда протирал клеенку антисептиком. Она была вынуждена смириться с обстоятельствами, но купила и стала убирать после еды две скатерти — льняную и хлопковую.

В голове Марины зрел планчик изменений и в обстановке дома, и в гардеробе мужа. Он определенно не делал из одежды культа. В один из дней Марина открыла встроенный шкаф с разбитым зеркалом — надо срочно его убрать! — который стал их общим, и запустила руки в его костюмы. Их было много, он был прав, когда говорил, что у него все есть, даже смокинг, но… это же экспонаты для музея! Подумала: «Создание этой „коллекции“ началось с его женитьбой и завершилось с разводом — лет пятнадцать назад».

Прорыв в этой части плана удалось совершить очень быстро. Гуляли по Виндзору, зашли в любимый средним классом «Marks & Spencer». Марина обманным путем затащила его на верхний этаж, где продавалась мужская одежда, и быстро осмотревшись, заметила то, что нужно.

— Будь добр, примерь этот пиджак, пожалуйста.

Пиджак сидел отлично.

— Ну посмотри на себя в зеркало, ты же просто — принц уэльский!

Слаксы, рубашки взяла без примерок — размер у мужа стандартный. Не успев оглянуться, он оказался перед кассой и за все это заплатил. Вышли из магазина — Марина никогда не видела мужа столь обескураженным. Вечером, за обедом, со смехом и изумлением он вспоминал события дня:

— И как это у тебя получилось — окрутить меня?! В два счета провела меня, хитреца-уэльсца, и мягкими ручками опустошила мой карман! Двести фунтов! Да я свою первую машину за сто купил!

— Ты можешь вернуть все, если тебе не нравится.

— Мне все нравится, но у меня одежды хватит на всю жизнь.

— Дэвид, мода же меняется!!!

— Мне главное, чтобы было удобно.

Эта победа была важной (когда выходили вместе, Марина с гордостью смотрела на мужа), но на данном отрезке времени единственной. Попытка изменить что-то в интерьере провалилась.

Единственно, что он сделал с превеликим удовольствием, — с помощью Марины вынул из шкафа огромное разбитое зеркало. Они вдвоем спустили его в гараж. Однажды вечером Крис срочно попросила отца приехать и посидеть со спящей Энни. Воспользовавшись отсутствием мужа, Марина сделала в гостиной кое-какую перестановку мебели, от чего комната стала просторней. Поздно вечером Дэвид вернулся. Марина без слов, распираемая гордостью, смотрела на его реакцию. Он помолчал несколько минут, нахмурился, потом поцеловал ее в щеку и произнес:

— Я знаю, что моему дому нужна TLC[37]. Но в следующий раз советуйся со мной.

Было видно, что он остался недоволен ее самодеятельностью.

Советуйся! Марина хотела посоветоваться по поводу сноса стены между гостиной и столовой и превращения двух комнат в одно большое двусветное пространство. Хорошо, что не озвучила. Об обновлении обстановки тоже не могло быть и речи. Как-то Дэвид сказал, что вся меблировка — из дома его матери в Уэльсе:

— Больших затрат стоило все это перевезти, но я рад, что сделал это: такой мебели сейчас и не делают.

«Эт-т — точно», — мысленно прокомментировала Марина.

Что составляло их жизнь, когда они были одни без Энни и Крис?

Марина с удивлением открывала, как многого она была лишена в ее такой насыщенной делами и событиями московской жизни.

Оказалось, что жить можно не только в городе. Впервые в жизни Марина полюбила природу здесь, в этой стране, где трава зимой зеленее, чем летом. Они подолгу гуляли по зеленым полям, ездили на берег Темзы и смотрели на спокойную темную водную гладь. Вокруг их городка были великолепные сады и парки. Она прочитала как-то, что природа Англии не поражает грандиозностью и красочностью, но очаровательна и лирична. Согласилась с этим, если имелся в виду естественный ландшафт — поля, холмы, спокойные реки. Но рукотворные сады и парки — это другое. В них были краски всех континентов! Здесь распавшаяся Британская империя все еще сохраняла свою мощь! Привезенные из далеких колоний экзотические растения прекрасно прижились в мягком климате. Рассаженные по-английски, то есть в поэтическом беспорядке, они зеленели и цвели круглый год, так что соскучиться по лету здесь было невозможно. Марина, не переставая, фотографировала, хотя ее дилетантские фотографии не могли передать того, что видел глаз.

Дальние прогулки. Долгие разговоры. Дэвид рассказывал ей о своем детстве в горной деревушке южного Уэльса: отец умер рано, его и сестру растила мать, жили на крохотную пенсию. Женщины Уэльса сильные, жизнь суровая. Поколения за поколениями мужчины в его семье работали на шахтах. Единственный шанс на лучшую жизнь — дать детям образование. Матери это удалось, что и позволило ему после школы переехать на юг Англии и довольно быстро сделать карьеру госслужащего. Сестра окончила университет — тогда это было бесплатно, даже стипендию студентам платили — вышла замуж за канадца, уехала к нему жить, разошлась, но домой не вернулась, жила одна в Канаде. Мечтой Дэвида было повидать ее и познакомить с Мариной: