Последняя ночь в Сьюдад-Трухильо - Анджей Выджинский

— Не знаю.

— Думаешь, ее задушили?

— Возможно, но как?

— Прижали к лицу подушку…

— А она хоть бы что, недвижимо ждала смерти? Чепуха. Знаешь, сколько минут на это нужно? И как при этом сопротивляется человек?

— Но, надеюсь, ты веришь, что она убита?

— По одной лишь причине: мы видели ее труп.

— Только потому? — спросил я. — Подумай, Фрэнк: отключен автомат, зажигающий свет в гараже; есть свежие царапины на земле; наконец, труп спрятан в ящик с песком. Три факта, говорящие об убийстве. Прибавь к этому, что за Лореттой следили, что кто-то от моего имени пригласил ее в «Монтану» и, наконец, что Лоретта взяла с собой работу Галиндеса, которой при ней не оказалось. Ну, можно ли еще сомневаться?

— Да, — ответил Бисли.

Мы сидели в кабинете Флинна, в креслах у письменного стола, обитых буйволовой кожей. Мы ждали уже полчаса, но Флинна все не было.

— Можно не сомневаться, — повторил Бисли. — Человек, который вошел в гараж, наверняка знал свое дело, знал в совершенстве. Они никогда не связываются с кем попало. Этот человек мог при таких условиях совершить нечто вроде «идеального убийства», раз уж он располагал таким страшным и таинственным ядом. Однако, уходя, он не включил автомат и положил тело Лоретты в ящик, а не оставил у лифта. Если бы он этого не сделал, то подозрение пало бы на кого-нибудь из обитателей дома, замок могли бы и не исследовать, или подумали бы о несчастном случае. Ты можешь объяснить, почему он так себя вел?

— Фрэнк, — сказал я, — убийца вовсе не хотел заметать следы. Он их нарочно оставил.

— Зачем? Чтобы предостеречь Флинна? Чтобы заставить его отказаться от дела Галиндеса, или прекратить следствие?

— Именно так я и предполагаю. Думаю также, что дело тут не только в Галиндесе. Флинн, работая в этой комиссии, знает многое другое. Куда больше, чем ты, Фрэнк, ведь комиссия получает рапорты не только от тебя, верно?

— Я занимаюсь исключительно деятельностью полиции и разведки стран Латинской Америки на территории Штатов.

— Ты думаешь, что Флинн согласится сообщить тебе дополнительные сведения?

Бисли покачал головой:

— Меня это не интересует. Моя роль тут окончена. Дело перешло в ФБР и, пожалуй, в ЦРУ. Возможно, Флинн и знает еще кое-что, но об этом с ним поговорят другие… Ты пойдешь, или будешь дожидаться Флинна? У меня времени мало.

— Подожду. Хочу с ним попрощаться.

Бисли встал и дружелюбно похлопал меня по плечу.

— Ну, я пойду, Майк… Я думаю, смерть Лоретты доказала тебе, что я был прав, предостерегая тебя.

— Фрэнк, ты никому не говорил о моей беседе с Лореттой?

— Нет, Майк. Приберег это для себя. Но ты уже понял, что тебе грозило?

— Да, Фрэнк. Но раз Лоретты нет в живых, не о чем разговаривать.

— И я так думаю, — сказал Бисли, — Не о чем разговаривать.

Белые дома города были залиты лучами закатного солнца. Самолет подходил к Сьюдад-Трухильо.

— Аэродром Дженерал Эндрьюс, — сказал Октавио де ла Маса. — Готовьтесь к посадке.

— Нас там будут ждать?

— С нетерпением, — ответил Октавио. Он посмотрел на часы, — Мы не опаздываем, прибываем точно.

Мерфи побледнел и сжал губы.

— Вам плохо? Что-нибудь случилось?

Мерфи молча дергал за рычаг шасси. Октавио наклонился, дернул посильней.

— Видите, все в порядке, — сказал он.

— В первый раз тоже было все в порядке, — ответил Мерфи. — А потом что-то соскочило. Я попробовал снова.

Он опять дернул за рычаг, перевел его в первичное положение и снова отодвинул вниз. Рычаг упал, как сломанный.

— Ну что? — встревоженно спросил де, ла Маса.

— Пустячок. Шасси не могу выпустить.

— Попробуйте еще раз.

— Не стоит время тратить. Что-то там соскочило — тросы, может, лопнули. Видите, рычаг болтается, как соломинка в стакане.

Они кружили над аэродромом.

— Прыгать нам, что ли? — сказал Мерфи.

У Октавио дрожали губы. Он судорожно стиснул руки и зажал их между коленями.

— Мерфи, мы должны довезти этого, на носилках. Его сам Трухильо ждет… Вы понимаете, что это значит? Сделайте что-нибудь; я же вам говорю, что Трухильо ждет.

— А вы понимаете, что ничего я не могу поделать, даже если бы сам бог ждал? — крикнул Мерфи.

— Нас ждет все равно, что бог, — убежденно проговорил Октавио. — Даже больше, чем бог, Мерфи.

— Мы сейчас ближе к настоящему богу, — уже овладев собой, — сказал Мерфи, — чем к тому, которого вы придумали. Пристегнитесь как следует. У этих проклятых «Фениксов» вечно что-нибудь с шасси случается. Какой-то дефект в конструкции. Поэтому и отказались от них туристские компании. В Линдене меня заверили, что шасси переделали. Покрепче застегните пряжки.

— Мы садимся на брюхо?

— Если удастся.

— Вы не думаете, что тут не просто случай? Наверно, какой-нибудь сукин сын подстроил нам это в Лантане. Постарайтесь сесть на траву, за посадочной полосой… Паршивая история, у нас, пожалуй, мало шансов…

— Вы уж теперь помолчите, — хрипло сказал Мерфи.

Он еще дважды описал круг над аэродромом, потом свернул на юг и по длинной кривой пошел на посадку. Он решил выключить моторы. Кожух шасси был полукруглый, гладкий, может, получится мягкое скольжение.

Полковник Аббес, стоя у окна в кабинете коменданта аэродрома, увидел, что самолет то наискось снижается, то вдруг, почти от самой земли, стремительно взвивается вверх. Он кружил над аэродромом, как испуганная птица около гнезда, в которое забрался хищник…

Пронзительно завыла сирена пожарной машины, следом помчалась карета скорой помощи. Аббес заметил, что санитарная машина, которой он велел дожидаться прибытия самолета у посадочной полосы, отошла задним ходом на полсотни метров.

За спиной полковника стоял один из пилотов Доминиканской Авиационной Компании.

— Оливейра, — сказал Аббес, — что этот дурень вытворяет? Почему не садится?

— Он пробует сесть без шасси. Не знаю, получится ли у него.

Аббес отвернулся от окна.

— Должно получиться. Иди туда. Если он разобьется, не нужно ни пожарных, ни скорой помощи. Вели им уезжать. Подъедет наша санитарная машина, больше никто. Ну, иди.

Оливейра выбежал из комнаты.

После ухода Бисли я еще минут десять дожидался Флинна. Я все смотрел в лицо Лоретты и не мог освоиться с мыслью, что ее нет в живых. Если бы я тогда не условился с Бисли и послушался Лоретту, — ведь она просила меня о встрече, — может, убийство не удалось бы… Если бы, если б… Если б хоть что-нибудь знать заранее, тем более — о готовящемся преступлении!

И еще я думал, что ведь существует громадная армия сотрудников контрразведки, государственной полиции, ФБР и тому подобных учреждений, не считая Международного детективного агентства Уильяма Дж. Бернса, а также других детективных контор, — а в Штатах через каждые три минуты и сорок пять секунд совершается покушение на убийство и каждые шестьдесят минут совершается преднамеренное убийство.

Да… как в случае с Лореттой.

Если б Лоретту не убили, в статистике преступлений, которую так скрупулезно ведет ФБР, произошло бы лишь незначительное изменение. При таких цифрах смерть Лоретты не имела существенного значения.

Для статистики — да… Но ее смерть превратила Флинна в старика. Когда он вошел шаркающей походкой, ссутулившийся, с серым лицом и глубоко провалившимися глазами, я не мог скрыть, как потряс меня его вид.

Он сказал:

— Прошу прощения, что заставил себя так долго ждать… Майор Бисли ушел?

— Он просил меня попрощаться с вами от его имени. Он торопился куда-то. Впрочем, он ведь уже не занимается этим делом.

Флинн обошел стол и уселся в кресло. Взял сигару, потом ножик, скрытый в серебряном шаре. Но не обрезал сигару. Казалось, что у него не хватает сил повернуть этот шар.

— Да, Бисли уже не занимается, а вы не успели заняться. Я сам за это возьмусь.

— Каким это образом? Выследить убийцу вашей дочери я считаю невозможным.

Он нетерпеливо пошевелил рукой.

— Убийца! — сказал он горько. — Убийца! Это вам подходит, а не мне. Я мог бы нанять того же самого убийцу. Если бы я ему дал хоть половину того, что предлагал вам в качестве гонорара, этот человек по моему приказу прикончил бы того, кто велел ему убить Лоретту… Он действовал, как револьвер в чьей-то руке. Не ради идеи.

— Вы думаете, что я об этом не знаю? Что виню только убийцу? Моя профессиональная наивность, выражающаяся в том, что я преследую прежде всего убийцу, не простирается так далеко.

— Знаю, знаю… Простите. Не о том речь.

Он так старательно обрезал сигару, будто делал сложную хирургическую операцию.

— Я сейчас был у одного влиятельного человека, — сказал он после паузы, — у моего друга, поддержка которого обеспечила мне победу на выборах в конгресс. Вы не догадываетесь, о ком я говорю?