Русские войны XX века - Анатолий Иванович Уткин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оба генерала – Ренненкампф и Самсонов – хотя и были избраны по критериям компетентности, опыта и энергии, но их вера во всесокрушающую силу кавалерии, безразличие к постоянной разведке, неумение наладить снабжение наступающей армии – сыграли дурную службу.
Однако шансы на успех были все же весьма значительными, несмотря на тактическую и стратегическую слепоту русских генералов. Главнокомандующий германскими войсками в Восточной Пруссии генерал Притвиц не смел полагаться на свои четыре корпуса и начал готовиться к отступлению за Вислу. Во время телефонной беседы с главной штаб-квартирой Притвиц впал в истерику. Стресс оказал дурную услугу. Генерал Мольтке сам был в состоянии высшего напряжения – ближайшие дни должны были показать реальную цену «плана Шлиффена». На службу был призван отставной генерал Гинденбург, сменивший Притвица. Начальником штаба Гинденбурга стал генерал-майор Э. Людендорф, оказавшийся лучшим германским стратегом этой войны. С прибытием дуэта Гинденбург – Людендорф в штаб Восточного фронта начинается «научная» война германского командования против храброго, но лишенного стратегического видения и организации русского воинства.
Отвечавший за разведку полковник Гофман в свое время был германским военным атташе в Санкт-Петербурге, и поэтому никакие ошибки русского военного руководства не могли его удивить. Он воспринял как должное то, что русский командующий армией по радио открытым текстом ставил задачи своим командирам корпусов. Он убедил Людендорфа, что Ренненкампф не будет спешить на помощь Самсонову – два генерала не разговаривали друг с другом, а их дуэль во время японской войны предотвратил лишь царь.
В последовавшей битве ясно обозначилось несчастье России – отсутствие координации и хладнокровного рационализма. Жилинский, Самсонов и Ренненкампф недооценили возможности немецкой армии в Восточной Пруссии. У. Черчилль не мог удержаться от вопросов: «Почему стратегический русский план предусматривал наступление двух отдельных армий, что очевидным образом давало преимущества немцам, использовавшим разделительные свойства озер и фортификаций, равно как и густую сеть своих железных дорог? Почему Россия не увидела преимущества движения единой армией, продвижения к югу от Мазурских озер на более широком и мощном фронте? Не могли ли они оставить открытой территорию между Ковно и границей – открытой с тем, чтобы заманить немцев в ловушку? Один удар со стороны Варшавы – Белостока в направлении Вислы перерезал все коммуникации, все железные дороги, сминал все германские планы».
Вместо этого пять корпусов Самсонова шли без отдыха девять дней по песчаным дорогам в удушающую жару, – шли в западню. Самсонов спешил, а Ренненкампф безмятежно отдыхал. Отсутствие у русских войск телеграфа и сигнальной связи, чудовищное прямодушие открытых сообщений по радио сделали храбрую русскую армию жертвой своих вождей. «Благодаря сообщениям по радио клером, – пишет Гофман, – мы знали силу русских войск, и точное назначение каждой из задействованных русских частей». И русская система снабжения оказалась абсолютно недостаточной: быстро движущаяся вперед армия оторвалась от своих баз. У солдат не было хлеба, у лошадей – овса.
Генералы Гинденбург и Людендорф действовали согласно правилам немецкой военной науки. Войска их восьмой армии сели в поезда и направились между двумя большими, растянувшими свои тылы русскими армиями, окружая армию Самсонова. «Это смелое действие стало возможным из-за отсутствия связей между двумя русскими командующими и легкости германского прочтения приказов Самсонова своим войскам».
Наиболее ожесточенным было сражение у деревни Танненберг. Пятнадцати дивизиям Самсонова противостояли 14 германских дивизий под командованием Гинденбурга. Неужели Ренненкампф «не видел, что правый фланг Самсонова находится под угрозой полного поражения, что угроза его левому флангу усиливается с каждым часом?» – изумляется Гинденбург. «Естественным, – пишет Черчилль, – был бы приказ отступить. Но темный дух фатализма – характерно русского, – казалось, лишил сил обреченного командующего… лучше погибнуть, чем отступить. Завтра, может быть, поступят хорошие новости. Ужасающая психическая летаргия опустилась на генерала, и он приказал продолжать наступление». Германский командующий пишет о «героизме, который спасал честь армии, но не мог решить исхода битвы».
30 августа окруженная армия Самсонова была разбита. Жестоко страдая от астмы, посерев от несчастья, Самсонов застрелился в лесу.
Заманив Ренненкампфа в глубь лесистой местности, немцы предприняли решительную атаку на его армию 9 сентября. Ощутив угрозу окружения, Ренненкампф начал общее отступление. Но немцы были уже в тылу у русских. Скорость стала решающим обстоятельством. Две русские армии оставили всю свою артиллерию и огромное количество броневиков. В целом были потеряны 310 тысяч человек – цвет кадровой русской армии.
Но было в этой трагедии и оцененное союзниками России обстоятельство. После вхождения русских войск в Восточную Пруссию Мольтке допустил отклонение от «плана Шлиффена». Он направил на север Франции на 20 % меньше войск, чем того требовал «план Шлиффена», и, соответственно, на 20 % увеличил численность войск, стоявших на восточных германских границах. 25 августа два корпуса германской армии были отправлены из Франции на восток. 31 августа британский военный министр лорд Китченер телеграфировал командующему английским экспедиционным корпусом сэру Джону Френчу первое ободряющее сообщение текущей войны: «32 эшелона германских войск вчера были переброшены с Западного фронта на восток, чтобы встретить русских». Фактор России сыграл свою спасительную для Запада роль.
В «Мировом кризисе» – истории Первой мировой войны – Черчилль написал: «Нужно отдать должное русской нации за ее благородное мужество и лояльность к союзникам, с которой она бросилась в войну. Если бы русские руководствовались лишь собственными интересами, то они должны были бы отвести русские армии от границы до тех пор, пока не закончится мобилизация огромной страны. Вместо этого они одновременно с мобилизацией начали быстрое продвижение не только против Австрии, но и против Германии. Цвет русской армии вскоре был положен в ходе сражений на территории Восточной Пруссии, но вторжение в Восточную Пруссию пришлось как раз на решающую фазу битвы за Францию».
* * *Фортуна была более благосклонна к русским на австрийском фронте. Семь армий, два миллиона воинов сошлись в страшном поединке. Талантливый австрийский командующий Конрад не имел таких войск по военным качествам, как немецкие, и его галицийское наступление встретило умный отпор. В отличие от аристократов Жилинского и Ренненкампфа битый жизнью Н.И. Иванов – командующий Юго-Западным фронтом – встретил противника со спокойным разумением. На тридцатый день мобилизации Иванов командовал 53 пехотными
