Гирум - Глеб Вышневецкий

Все кончилось очень быстро. Просто в какой-то момент Олег, не переставая стрелять из автомата, выкрикнул в запале: "Сдохните все!", — и все стихло.

Внезапная опустившаяся тишина оглушила. Все в изумлении посмотрели на Олега, а он, неверяще смотрел на опустившиеся трупы охраны и медленно отступал назад, выронив из рук автомат.

— Гхм, юноша, а вы полны загадок, — произнес Марков.

— Я не хотел, — дрожащим голосом произнес Олег, — не хотел, понимаете? — почти выкрикнул он.

— Все в порядке, Олежка, — прижал его к себе Виктор. — Неизвестно, сколько бы мы тут простояли, сильные, заразы.

Олега била дрожь и он продолжать, как заведенный говорить:

— Я не хотел, не хотел…

— И что же все-таки произошло? — мрачно произнес Роман.

— А вы не смотрели? — удивленно ответила Юлия, уже подошедшая к телам, — он нанес сильный удар напрямую по аурам, смотрите, какие исковерканные.

Тут подошли и остальные, которые смогли убедиться, что, несмотря на то, что энергоинформационные оболочки убитых стремительно таяли, они и в самом деле были буквально разорваны со страшной силой, обычно легкая ажурная паутинка каналов и связей была не просто перепутана, а превращена в какие-то клочки и обрывки.

— Молодой человек, — ласково потрепал Олега Марков, — учитесь контролировать себя…

Неизвестно, что еще хотел сказать профессор, как до них донесся звук отдаленного взрыва. И еще один, и еще. Вслед за этим погасли лампы

Рогожин замер от предчувствия непоправимого. Он подбежал к двери и, не скупясь, рванул створки на себя. В коридор посыпалась пыль и мелкие камни: переход в главный отсек был подорван.

Но не это было самым страшным. Внезапно каждый ощутил, что пусть и скудный, но непрерывный поток энергии, который проходил через них и к которому каждый уже привык, начал истощаться.

— Что происходит? — кинулся к Маркову Рогожин.

— Они запустили последнюю защиту. Отсеки "Метронома" представляют собою практически замкнутое пространство. Если его покрыть пластинами из поглотителя, то можно закрыть доступ М-излучения. Для нас это означает что-то вроде смерти. Вероятно, мы сможем перебиваться некоторое время на кристаллах, но это не поможет. Очевидно, тут такой же механизм, как и в моей камере: пластины на вращающейся оси.

— А если пробить эту чертову пробку? — спросил воинственно настроенный Роман.

— Молодой человек, вы плохо меня слушали, отрыв от энергоинформационного поля Земли означает смерть. Мы имеем некоторые запасы энергии в себе, что дает нам некоторую отсрочку, но не более. Как только наши внутренние запасы будут исчерпаны, а при предлагаемом варианте это произойдет очень скоро…

Он не договорил, но и без этого было понятно, что их участь незавидна.

— Собираем все кристаллы, что тут есть и возвращаемся назад, возможно, нам удастся пробиться наверх их другого отсека, — скомандовал Виктор.

Назад возвращались практически в темноте, при свете одного фонарика, найденного у одного из охранников, осматривая по пути все помещения, которые можно было назвать складскими. Было найдено много оружия, обмундирования, продуктов, медикаментов, и группа превратилась в полноценный хорошо снаряженный и вооруженный отряд, но, к сожалению, самого важного в их положении, энергокристаллов и боеприпасов к М-оружию было найдено очень мало.

Переход в предыдущий отсек не оправдал их ожиданий. Очевидно, изолятором была покрыта вся наружная поверхность комплекса, из-за чего М-излучение практически не проходило внутрь. Пробиваться же к внешним помещениям комплекса, чтобы попробовать физически разрушить экран не давали множество неотключенных Д-генераторов.

— А почему они не отключились? — со злостью спросил Игорь, когда они в очередной раз возвращались назад из-за депрессивного поля, в которое никому не хотелось соваться.

— Аварийные генераторы, резервные линии, мало ли что, — пожал плечами Александр.

— А когда у них резерв кончится? — не успокаивался Игорь.

— Мы же не знаем, как они устроены, какая потребляемая мощность, да ничего о них толком не знаем, так что как тут можно судить. Может быть через час, а может — только тогда, когда начнет разрушаться сам материал.

— То есть, после нашей смерти, — криво ухмыльнулся Игорь. — Слушай, командир, а может нам просто пойти к выходу и дождаться, когда они начнут раскапывать его?

— И когда это произойдет? — скептически спросил Рогожин. — Если Золеев не дурак, то он не сунется сюда до скончания века. К тому же, раз это, как ни крути, частная лавочка, то и вспоминать об этом месте никто не будет. Так что выход искать отсюда лишь нам самим.

— Да нет тут выхода, нет! — вскрикнул Олег. — Как вы не понимаете, они нас тут похоронили, заживо!

— Олег, успокойся, — начал было Виктор.

— А ты тут что раскомандовался? — еще больше взвился Тофин, как обмяк, удерживаемый Игорем.

— Извините, — смущенно произнес он, — я просто подумал, что ему неплохо бы отдохнуть. Вот и усыпил его.

— Да нам всем пора отдохнуть, — устало произнес Рогожин, — да и перекусить тоже не помешало бы.

Найти подходящую комнату проблемы не составило. В каждом отсеке имелись жилые комнаты, рассчитанные на самое разное количество проживающих. Заняв одну из таких комнат, люди наскоро перекусили и разошлись по комнате, подбирая удобное место для сна. Спать после такого бурного дня никому не хотелось. Напротив, в абсолютной тишине велась весьма оживленная дискуссия, весьма заметное место в которой принадлежало Маркову.

— Скажите, Анатолий Александрович, — спросил его Игорь, — а что же это за место все же такое? А то ведь о вашем излучении мы уже знаем больше, чем о самом комплекс.

После этих слов в комнате повисла тишина и все заинтересованно посмотрели на профессора. Марков виновато кашлянул, обвел собравшихся взглядом и, тяжело вздохнув, сказал:

— Как я уже говорил, после сомнительного завершения эксперимента более чем трехлетней давности, лаборатория оказалась разрушенной…

— Почему сомнительного? — недоуменно спросил Олег, — вы же совершили потрясающее открытие?

— Потому что его ход оказался абсолютно непредсказуемым, а результат — непредвиденным. Да и разрушения оказались слишком значительными. Безумно дорогой излучатель, большое количество прочего, не менее ценного оборудования, компьютеры, все погибло. Меня спасло лишь чудо, я до сих пор этого не пойму. Как бы то ни было, мои исследования оказались под угрозой закрытия. Наш институт все еще бюджетная организация и денег на хотя бы восстановление полуразрушенного корпуса не предвиделось, не говоря уж о дорогостоящем и, в основном, импортном оборудовании.