Ведьма - Юрий Тупицын

В примитивизме, основоположником которого был Анри Руссо, шизофреническое видение мира оборачивается как бы нарочитой детской неумелостью. В сюрреализме, который мы более всего знаем по Сальвадору Дали, реальности мира, борющиеся с шизофреническим бредом, образуют фантасмагории. Для кубизма, одним из основоположников которого был Пабло Пикассо, характерны и шизофреническое восприятие, расчленяющее действительность на множество геометрических фрагментов, и шизофренический конструктивизм, в лоне которого создаются бредовые синтетические подобия реальностей. Наиболее по-своему последователен абстракционизм, провозглашенный идеями и работами В. Кандинского и Б. Малевича. После шизофренического расщепления действительности на хаос фрагментов, художник отказывается от их вторичного обобщения, И либо попросту переносит этот шизофренический хаос на холст, либо, убоявшись этого рваного бреда, изображает вместо него нечто примитивное, успокоительно. определенное. Например, черный квадрат на белом фоне, как это сделал Малевич, назвавший сие художественное деяние шизофренически претенциозно: суперматизмом, сиречь суперпознанием, суперискусством.

Все формалистические школы изобразительного искусства в той или иной мере больны шизофреническим мироощущением, абстракционизм - в наибольшей степени. Это, конечно же, вовсе не значит, что художники, работающие в этих жанрах, - шизофреники, место коим в клиниках для умалишенных. Разумеется, как правило, художники-формалисты - это бывшие акселераты, но, опять-таки, как правило, акселераты, хорошо компенсированные своим творческим трудом. Чтобы искренне и успешно работать в избранном жанре, художники должны научиться вводить себя в бредовое, шизофреническое состояние, а по окончании творческого акта - выходить из него. В принципе, этому искусству, искусству шизофренической медитации во имя успеха, моды или наживы может научиться и нормализованно развитый человек. Поэтому о состоянии психического здоровья самих творцов формалистического искусства трудно сказать что-либо определенное, хотя давление шизофренического мироощущения на их работу, давление стихийное или сознательно провоцируемое, - несомненно. В этом плане характерно творчество Пабло Пикассо, в котором прослеживается несколько разных периодов (голубой, розовый и т. д.) с различной степенью шизофренированности художественного видения, хотя сам автор был вполне здоровым человеком, т. е. если и акселератом, то прекрасно компенсированным, - об этом свидетельствует высокая продолжительность его жизни. Но само восприятие формалистического творчества любителями изобразительного искусства - хороший индикатор их психического здоровья и отношения к акселерации. Если, скажем, абстрактная или сюрреалистическая живопись доставляет человеку искреннее удовольствие, а тем более приводит его в восторг, то человек этот, вне всякого сомнения, страдает акселеративной психопатией или иной формой шизофренически акцентированного психического расстройства.

О шизофреничности художественного формализма свидетельствует не только характер произведений, но и множественность его школ, всей суммой своей противопоставленных единому и цельному реалистическому изобразительному искусству. Подобно тому, как истина одна, а заблуждений множество, так одно и психически здоровое, цельное мироощущение, а его шизофреническим извращениям несть числа. Мы говорили выше о примитивизме, сюрреализме, кубизме и абстракционизме как о ступенях шизофренирования изобразительного искусства. К этому перечню следует добавить фовизм, экспрессионизм, дадизм, футуризм, пуризм и ряд еще более мелких "измов". Дробность художественных форм - характерный признак их внутренней шизофреничности, которая в массовых масштабах может быть поставлена людям лишь акселерацией. Показательно, что шизофреническая дробность мироощущения в начале XX века обнаруживает себя не только в искусстве, но и в науке.

На протяжении более 2 тысячелетий математика существовала и развивалась как строгая цельная дисциплина. В русле ренессансной культуры именно математика выступала основой теоретического познания, придавая ему цельный характер. А с началом XX века математика начала распадаться на обособленные, концептуально различные школы, школы логизма, интуиционизма, конструктивизма и, наконец, формализма. Картина - типичная для шизофренического миропозиания! После некоторой паузы, под влиянием вспышки массовой акселерации на рубеже 40-50-х годов дробление математики было продолжено. К настоящему времени математика расчленена на множество мелких дисциплин, в которых царствуют узкие специалисты. Одно их перечисление заняло бы несколько страниц текста. Чтобы убедиться в этом, достаточно полистать современную математическую энциклопедию.

Характеризуя высокую дробность и узость специализации математических дисциплин, группа выдающихся французских математиков, выступающая под коллективным псевдонимом Никола Бурбаки, писала следующее: "Многие из математиков устраиваются в каком-нибудь закоулке математической науки, откуда они и не стремятся выйти, и не только почти полностью игнорируют все то, что не касается предмета их исследований, но не в силах даже понять язык и терминологию своих собратьев, специальность которых далека от них. Нет такого математика, даже среди обладающих самой обширной эрудицией, который бы не чувствовал себя чужеземцем в некоторых областях огромного математического мира..."

В первой половине XX века концептуальный раскол математики был воспринят как трагедия познания, как теоретическая катастрофа. А во второй половине века концептуальный раскол математики был как бы узаконен, а проблемы ее пересмотра и обобщения исчезли с повестки актуальных научных проблем.

В свете этих соображений не стоит удивляться тому, что кибернетика с некоторым трудом собранная Норбертом Винером в единую науку на основе теории информации и теории автоматов, так и не получила дальнейшего развития в своем цельном виде. В 50- 60-х годах кибернетику предавали анафеме и восхваляли, о кибернетике спорили, из-за кибернетики ссорились, кибернетикой пугали и на нее возлагали огромные теоретические и технологические надежды. Но кибернетика как цельная наука оказалась гигантским пустоцветом! К сегодняшнему дню она раздроблена и рассыпана на множество разобщенных теоретических дисциплин, которые занимаются не столько кибернетикой в ее собственном понимании, сколько частными проблемами логики, автоматики и математики вкупе с синтактикой. Кибернетика же как целое застыла на рубеже 60-х годов и постепенно ветшает под напором шизофренической обработки, все более забывая собственные дерзкие прогнозы технологического прогресса земной цивилизации.