Будущая вдова генерала? (СИ) - Мартиша Риш

— Эйтэм?

— Статус. Не бери пока в голову, просто название. Возьми лучше перепелиных грудок в маринаде из молодого вина. Их запекали в сливках с имбирем на берёзовых углях с веточками хвои можжевельника.

— Звучит заманчиво. Чем вы меня ушатали?

— Эфир. Он действует обычно не так долго, просто ты слишком устал, а у нас совсем не было времени.

— Прибываем! — грохнуло в воздухе из динамика.

Почти поверила, что мы действительно находимся в море. Ветром шатнуло крышу над головой, а почудилось, что набежала волна. Дрожь по полу скорее всего прошла от генератора или стиральной машинки. Особняк совершенно картонный — каркасное здание сделано абы как, лишь бы стояло на месте.

Одно радует, после еды стало значительно легче, уже и не шатает, и не тошнит. Вот что значит, сытно поесть. Если старик не обманывает, то я во всем выигрываю. Супруг увидит меня в самый последний раз. Как много мне хочется ему сказать напоследок, но, обернувшись на старика, понимаю, что язык придется сдержать. Меня ждут сокровища, осевшие на счетах гада. Что может быть хуже для Веланда? Даже не знаю. От души улыбнулась, оправила складки на халате, похожем скорее на платье из тонкого хлопка. Третий раз быть мне вдовой и без малейших усилий. Судьба — штука весьма прихотливая, а может быть, это рок. Мать тоже вдовеет раз в пятилетку. В первое свое вдовство я ревела горючими слезами, чуть не умерла с горя. Его квартиру без звука отдала его же родне, так было нужно сделать, наверное. Во второй раз и не заметила толком, прожив полгода, разошлись по разным сторонам света. Уведомление пришло на электронную почту. Современно, безвкусно и просто. Никакой прибыли, не считая, нового джипа. Быть мне вдовой в третий раз, так ему и надо. Надеюсь, меня не обвинят в убийстве из-за знакомства мужа с китайским бракованным электрошокером. Если что, пусть пишут жалобу производителю агрегата на чистом китайском языке. И вообще, может, мы так играли? Могут молодожены резвиться? А потом я перепугалась, бывает. Третий, тот самый охранник, показался мне лишним. С рук точно должно сойти, не смогла я сдержать ухмылки.

Старик жмется у входа, по всему видно, что хочет меня поторопить, но не рискует. Жаль его, интересно, кем ему приходится Веланд? Может, племянник.

— Ящик мой точно цел?

— Цел и невредим. Все доставим в вашу комнату, ни одна щепка не пропадет, можете нисколько не волноваться. Идёмте?

— Мне бы обуться.

— Я донесу на руках, — охранник, не дожидаясь ответа, ловко подхватил меня. Дверь распахнули, а впереди красота! Райский сад с птичками, и пахнет невесомым летним вечером, жаль, темнеет так рано, толком ничего не могу рассмотреть, кроме того, что освещено фонарями. Идём в сторону красивого дома, почти замка. Точнее, охранник идёт, а я еду на его руках.

— Вы очень жёсткий, отъелись бы, мне было бы мягче, — кинула я пробный шар. Потерпят, или лучше поджать хвост во имя собственной безопасности и свободы.

— Непременно исполню, эйтэм.

Ни тени сарказма в голосе не проскочило. Дверь перед нами открыли сразу же, не успели даже и приблизиться. Охранник из улитки превратился в бегового верблюда. Меня теперь ещё и подбрасывает на каждом шагу. Лестница узкая, как бы не застрять лодыжкой между балясин, игриво прижала ступни к боку мужчины, ни один мускул не дрогнул на его красивом лице. А хорошо их тут дрессируют. Зато понятно, почему он не работает фотомоделью, мраморная маска лица абсолютно недвижима, кто захочет фотографировать пусть идеальную, но всего-навсего куклу, манекен, лишенный эмоций?

Ещё один холл. Похоже, мы бежим по дворцу, где совсем нет прислуги. Не слышно никаких голосов, никто пока не встретился на пути. Белые стены, широкие доски сверкающего чистотой пола, свет, льющийся неизвестно откуда. Тут светло везде, а ламп я не вижу ни одной. Наконец охранник поставил меня перед дверью. Толстая, тоже дощатая, с робким узором по кругу и медной ручкой в форме переплетённых ветвей.

— Прошу, входите, эйтэм. Просто потрогайте его, проявите сочувствие, быть может, проведите пальцами по голове, — робко произнес мужчина, скорбно потупившись. Надоела эта комедия. Никто не должен скорбеть по этому гаду. Мало судеб он загубил играючи? Ой, как не мало!

Зло взялась за кольцо и вошла. Комната совсем не похожа на палату больницы. Ни мониторов, ни оборудования. Две кровати у стен, каждая с резной спинкой. На одной лежит статуя, на второй вроде бы человек, под розовым одеяльцем с кружевом по краям. Точно, лежит и, точно, мужчина. Вот только это совсем не Веланд. Они перепутали, схватили не ту. Господи, бедный мужчина. Ждал любимую, а тут я. Теперь понятно, почему все так скорбят.

— Это не мой муж!

— Подойдите ближе, он очень изменился.

Подошла, откинула одеяло с широких плеч. Тот самый незнакомец, которого я сбила на машине случайно. Серая кожа, потухший взгляд.

— Эйтэм, — прошептал еле слышно. Путает меня со своею женой. Неприятно, да и меня ничто тут не держит, но капля совести заставила все же поднести руку, погладить по волосам, большим пальцем провести по острой скуле. Губами он коснулся моих собственных пальцев. Мило и трепетно до дрожи, до боли в сердце. Меня бы кто так полюбил, чтоб целовать грязные после дороги руки. Мурашки разбежались по коже, и в глазах потемнело на долю секунды. Ещё чуть-чуть и в обморок упаду от нахлынувшего чувства сожаления и, чего скрывать от себя, кристально чистой, незамутненной ничем другим зависти.

— Благодарю. О тебе позаботятся, дикарка, — горечь в неожиданно сильном пронзительном голосе прозвучала упрёком. Понял, что обманули? — Иди.

Чтобы унять бурю эмоций, развернулась ко второй постели. И зачем тут положили статую? Для вида? Хотят обмануть? Мне почудилось или у нее дрогнуло веко? Бред невыспавшейся головы после эфира. И все же, чтоб убедиться, решила потрогать, уже занесла руку, ну не укусит же меня мрамор?

— Не делайте этого! — крикнул охранник. Плохая идея что-либо запрещать мне, тем более таким наглым тоном. Гарантированно поступлю вразрез со здравым смыслом и принятыми тут порядками. Коснулась щеки всей ладонью. В ответ меня, похоже, шарахнуло током. Иногда надо слушать, что тебе говорят.