Смарагдовое ожерелье - Джанет Глисон

Данстабл взял кружку с элем и залпом осушил ее, будто не пил целую неделю.

— Его кто-нибудь навещал?

— Да, приходили несколько посетителей. Но он все время ждал кого-то еще.

— Что вы имеете в виду?

— Кобб все время спрашивал, заходил ли кто к нему, были ли письма.

— Он никогда не упоминал, кого именно он ждет?

— В общем-то, нет, хотя, насколько я понял, ждал он какую-то даму. Он неоднократно говорил: «Если кто придет, скажите ей, что я скоро буду, и до моего прихода будьте с ней особенно любезны».

— Вы помните кого-либо из его посетителей? Они представлялись?

— Подождите. Не так быстро. — Данстабл постучал пустой кружкой по стойке. — Какое все это имеет отношение к вашему предложению?

— Налейте себе еще, мистер Данстабл. Мне необходимо переговорить с Коббом, — без зазрения совести солгал Джошуа. — Обсудить одно деликатное семейное дело. — Он заговорщицки подмигнул Данстаблу и похлопал себя по носу. — Если мне удастся найти кого-то из посетителей мистера Кобба, то, возможно, они помогут мне отыскать его самого. Я буду крайне признателен вам за содействие.

Данстабл пожал плечами и вновь до краев наполнил элем свою кружку.

— Был один стряпчий из Лондона.

— Откуда вы знаете?

— Он оставил карточку с сообщением для мистера Кобба.

— Его имя?

— Бартоломью Хор, поверенный с Грейз-Инн-Лейн.[4]

— А другие?

— Герберт Бентник. У него с вашим мистером Коббом вышла крупная ссора.

— Герберт Бентник? Вы уверены, что это был он?

— Так же, как в том, что у вас на кончике носа краска.

Джошуа поспешно промокнул носовым платком свое лицо.

— О чем они спорили? Вы присутствовали при их разговоре? Или, может, слышали что-нибудь?

Намек Джошуа вызвал у Данстабла возмущение, он сделал обиженное лицо:

— Джентльмены сидели там. — Широкой волосатой рукой он показал на дубовую скамью с высокой спинкой в углу холла. — Так что я волей-неволей все слышал.

— Пожалуй. Простите, если ненароком обидел вас. Я не имел в виду, что вы специально подслушивали.

— Да, наверное. Хотя я обязан следить за тем, что здесь происходит...

— Разумеется, мистер Данстабл. Так что вы слышали?

— Наберитесь терпения. Я же рассказываю. Едва они пригубили свои бокалы с вином, как мистер Бентник принялся кричать на мистера Кобба. «Я же сказал, она не станет встречаться с тобой, и точка», — заорал он. На что мистер Кобб ответил: «Я прошу только то, что по праву принадлежит мне». А мистер Бентник говорит: «Это ты так считаешь». Но Кобб возразил: «Нет, это не голословное утверждение. В доказательство я могу представить письма». Они оба вскочили, встали лицом к лицу — я даже испугался, что они поубивают друг друга. Мистер Бентник заявил, что ничего не знает ни про какие бумаги и, если таковые существуют, значит, они фальшивые. Кобб плеснул ему в лицо вино, и тот сказал, что не задержится здесь больше ни минуты, иначе мистеру Коббу не поздоровится. Потом, разъяренный, мокрый с головы до ног, он стремительным шагом покинул гостиницу.

Крайне любопытные сведения, подумал Джошуа. Не зря он угощает Данстабла.

— Они еще встречались? — спросил Джошуа, потягивая эль.

— Больше я их вместе не видел, хотя подозреваю, что дама, о которой они говорили, и дама, которую ждал Кобб, — одна и та же женщина. Возможно, это та самая леди, что приходила сюда в тот день, когда он исчез.

— И кто она?

— Здесь я вам ничем помочь не могу. Я был занят на конюшне и только мельком увидел, как она вошла в гостиницу. Вот и все. Эта женщина мне не знакома.

— Как она выглядела?

— Светловолосая.

— Ее возраст? Манеры?

— Лет двадцати, одета роскошно: перья, цветы, ленты, кружева — в общем, все такое. И цену себе знает. Несет себя так, как и полагается красавице.

— Почему вы решили, что она имеет отношение к мистеру Бентнику?

Данстабл глянул в свою кружку:

— И сам толком не знаю. Просто слышал, что к нему в усадьбу приехали дамы, и слышал, как джентльмены во время ссоры упоминали какую-то леди. Наверно, просто предположил.

Спустя час, выпив три кружки эля, Джошуа взглянул на часы, потом посмотрел в окно. О возвращении в Астли пешком, хоть путь был и недолгий, он думал без энтузиазма. Небо затянули тучи, с севера налетел колючий ветер. Покидать гостиницу не хотелось: вот-вот разразится ливень, — но он знал, что если задержится здесь еще немного, то опоздает на сеанс и заставит ждать Сабину Мерсье. Джошуа понимал, что испортит свои новые кожаные башмаки, но выбора не было. Он застегнул плащ, поправил шейный платок и двинулся в обратный путь.

Не прошел он и полмили, как на его шляпу начали падать крупные капли дождя. Через четверть часа дождь усилился, вода проникала ему под воротник, стекая по шее. Джошуа теперь был уверен, что к завтрашнему дню в лучшем случае подхватит насморк, в худшем — у него поднимется жар, а то и вовсе одолеют такие недуги, о которых и думать страшно. В довершении ко всему дорога потянулась в такой близи от вонючей реки, что ему казалось, он ощущает ее мерзкий запах. От того, что он весь промок и продрог, на душе было противно. Заслышав скрип и дребезжание колес и упряжи запряженного двойкой экипажа, с грохотом несшегося по холму со стороны Астли, он даже не замедлил шаг и не посторонился. Подумаешь, обдадут разок грязью и водой, все равно промок насквозь.

Громыхая, карета остановилась в огромной луже буквально в трех шагах перед Джошуа. Кварта глинистой бурой воды вылилась на его башмаки и потекла по чулкам. Из окна высунулась рука в перчатке. Джошуа увидел капор мышиного цвета и устремленные на него искрящиеся серые глаза.

— Что за отвратительный день вы выбрали для прогулки, мистер Поуп! Вас подвезти?

Это была Лиззи Маннинг в своем невзрачном дорожном платье. Приятное удивление, озабоченность и любопытство одновременно отражались на ее лице.

— Если вас не затруднит, не откажусь, — отвечал Джошуа, подходя к карете, — погода, как вы верно заметили, оставляет желать лучшего.

— Разумеется, не затруднит. Садитесь, прошу вас. — Лиззи Маннинг изящно махнула ручкой, приглашая его в экипаж. — Это карета мистера Бентника. Он любезно предоставил ее мне. Доедем до Барлоу-Корт, а потом кучер спокойненько довезет вас до Астли, ему все равно возвращаться. И я абсолютно уверена, мистер Бентник вовсе не желает, чтобы его портретист слег с какой-нибудь смертельной лихорадкой.

Джошуа низко поклонился, принимая ее предложение. Какое чудо, что нашелся человек, которому небезразлично его здоровье. Он распахнул дверцу и сел в экипаж. Лиззи Маннинг, не дав ему и рта раскрыть, чтобы поблагодарить или сказать что-нибудь приятное, тут же обрушила на Джошуа град вопросов. Где он был? Зачем ходил туда? Что узнал? Джошуа отвечал осторожно. Лиззи Маннинг была почти что членом семьи Бентников. Наверняка все, что он поведает ей, станет известно им. А хочет ли он, чтобы Герберт Бентник узнал, что Джошуа интересуется Коббом? Или что есть свидетели того, как Герберт ссорился с умершим, хотя сам Герберт утверждал, что никогда прежде не видел этого беднягу?

Но Лиззи Маннинг провести было нелегко. После того как Джошуа изложил сильно подправленную версию своих утренних приключений, она понимающе улыбнулась:

— Все это замечательно, мистер Поуп, и рассказчик вы чудесный, но будьте со мной откровенны. Или вы мне не доверяете? Какая тайна гложет вас? Чем на самом деле вы занимались сегодня утром?

Джошуа моргнул, пытаясь скрыть изумление. До женитьбы он был большим поклонником слабого пола. И с Рейчел они непринужденно беседовали на разные темы. Даже его любовница Мег любила поболтать. Но он не привык к тому, чтобы женщины выражались столь прямолинейно, без всякого намека на соблюдение приличий. Он не знал, как на это реагировать.

Видя его растерянность, Лиззи ободряюще потрепала Джошуа по руке:

— Я умею хранить тайны, мистер Поуп. Со мной такими секретами делились, и я — никому ни слова.

Хоть Джошуа и не был настроен на откровенность, Лиззи покорила его своей прямотой. Почему бы не объяснить ей кое-что? — рассудил он. В конце концов, может, и ей известно что-нибудь интересное по этому делу. Стараясь не сболтнуть лишнего, Джошуа начал делиться тем, что разузнал. Сообщил, что пытается выяснить правду о недавней гибели мужчины в оранжерее, потому что всякий человек, умерший безвременной и странной смертью, заслуживает того, чтобы обстоятельства его кончины были расследованы. К тому же Сабина попросила его выяснить у Гранджера все, что можно, об умершем. По словам главного садовника и Фрэнсиса Бентника, этот человек приходил в парк Астли за несколько дней до своей смерти. Некоторое время назад он прибыл с Барбадоса. Фрэнсис подозревал, что между умершим и Виолеттой была какая-то связь, а по мнению Гранджера, и Сабина, возможно, была с ним знакома. Его имя узнали из письма, найденного в его кармане. Умершего звали Джон Кобб.