Дикари - Роже Мож

Шесть лошадей перевозили все время бочки между Остией и Римом, беспрестанно обновляя морскую воду бассейнов. Рыбаки-рабы, выходившие в море на зелено-белых барках с гербом своего хозяина, пополняли их ежедневно своим уловом...

Сулла чуть было призадумался о могуществе Менезия и слишком поздно заметил двух стражников, появившихся вдруг из-за кедров, там, где находился проход к садкам. Один из них остановился и посмотрел в его сторону, а другой, с коротким мечом в руке, стал приближаться...

Сулла не торопясь направился к постройке у самых кедровых деревьев. В ней, по всей вероятности, рабы, занимающиеся садками, складывали свой рабочий инструмент. Дверь в помещение могла быть открыта или же закрыта. Сулла подошел к ней. Повезет или... Она была открыта... Вошел в сарай и наугад взял сачок на длинной ручке и большую плетеную вершу. На пороге он столкнулся нос к носу со стражником. В нахлобученном на голову колпаке галл мог сойти за одного из тех рабов, которые выполняют ночные работы.

— Что тебе понадобилось среди ночи? — спросил стражник.

Сулла отвечал с безмятежным видом, на плохой латыни и с явным акцентом галльского крестьянина:

— Должон принесть двац'четыре лангуста на кухню на лассвете... Подумал поймать их сичас...

Потом он подошел к бассейну с ракообразными и со знанием дела погрузил свой сачок в прозрачную воду.

— Ну, клепыши, кто хочет на кухню! — начал он с глуповатым видом, не глядя на своего собеседника, чувствуя, что он еще не совсем ему доверяет.

Сулле удалось поймать огромного лангуста и перевалить его в вершу.

Размеренно и неторопливо он продолжал заниматься ловлей, надеясь тем самым успокоить стражника.

А тот, подумав, спросил вполголоса с заговорщицким видом:

— А может, выловишь на три-четыре больше?

Сулла сразу ничего не ответил, а потом коротко бросил:

— Лазолисся на выпивку?

Охранник сунул руку под тунику, где висел кошелек, и вынул бронзовую монету.

Сулла на секунду прервал свою рыбную ловлю и положил монету в карман.

— Плинеси колзину из салая, — сказал он, указывая на постройку кивком.

Тот вошел в сарай. Сулла бросил взгляд на второго стражника, который следил за ними издалека, оставаясь в проходе, обеспечивая спокойное проведение задуманной операции. Им было не внове обделывать подобные делишки: стражники договаривались с рабами за выпивку, а потом жарили в своей казарме лангустов и рыбу. Хозяин «Двух жаворонков» был прав. Среди стражников Менезия царил полный кавардак.

Сулла подождал, покуда первый стражник выйдет из сарая. Он держал в руке кинжал, ткнул в тунику противника на уровне сердца.

— При малейшем шуме, — сказал Сулла отрывистым голосом и на этот раз без акцента, голосом офицера, отдающего приказания, — и с тобой все будет кончено...

— Ты спятил, что ли?.. — пробормотал стражник. — Что ты дела...

Но тут стальные руки галла схватили его шею так, что он стал хватать ртом воздух. Кинжал расцарапал кожу и был готов вонзиться глубже. Стражник не сопротивлялся. Тогда галл срезал с потолка одну из свисавших с него многочисленных веревок и крепко стянул ему запястья за спиной. Потом заткнул ему рот куском материи, повалил на груду сетей и быстро снял с него кожаный шлем, надев себе на голову поясной ремень и меч. После этого Сулла вышел к садкам в этом облачении и с корзиной в руке, в которую он положил лангустов.

Он направился к второму стражнику, которого заприметил между двумя кедрами. Издалека показал корзину с лангустами. Второй стражник вышел к нему посмотреть на содержимое, и, когда он приблизился вплотную, Сулла нанес ему сокрушительный удар кулаком в живот. Стражник согнулся пополам, и у него перехватило дыхание. Второй удар пришелся в подбородок, тот упал. Сулла поволок его по мрамору вдоль бассейнов до сарая, где и закрыл вместе с его напарником.

— Мерзавцы! — шептал галл, отходя от садка, куда он обратно бросил лангустов. — Воровать они умеют, а нападают на них, так даже не пытаются драться.

Этих двух типов он отправит на одну из галер Менезия. Пусть погребут год-другой. Авось останутся приятные воспоминания.

Укрывшись за цоколь статуи Марса в каске, стоявшей на аллее, залитой лунным светом, прямо напротив статуи Венеры с венком на голове, Сулла осмотрел эту аллею. Она также была выложена черным лавовым камнем и вела прямо к великолепному портику с дорическими колоннами, чрезмерно увитую растениями. Яркий свет поднимался к небу от зажженных ламп, в воздухе разливалась нежная музыка флейт, умело ведущих ансамбль.

Подойдя к портику, Сулла восхитился тем, как архитекторы использовали вершину холма, на котором возвели дворец патриция. Между колоннами портика проходила стена такой же высоты и раскрашенная таким образом, что ее не было заметно. Она скрывала от взоров то, что находилось по другую сторону. А по другую сторону располагалась эспланада, с которой открывался вид на Рим, раскинувшийся на холмах, и с которой можно было многое видеть, не будучи увиденным. Теплыми летними ночами эта терраса, нависавшая как балкон над панорамой Вечного города, освещенного там и сям, представляла собой салон Менезия.

Сулла снял свой колпак и снова размотал веревку с крюком на конце. По-прежнему была хорошо слышна музыка флейт, сопровождаемая время от времени звоном колокольчиков и глухим звуком тамбурина. Менезий был там, наслаждаясь картиной Города, который он хотел завоевать...

Крюк полетел на верх портика и тихо зацепился за край карниза. Сулла стал карабкаться вверх, опираясь на колонну. Этот акробатический номер дался ему труднее, чем преодоление ограды. Офицер-легионер достиг цели, весь обливаясь потом. Он вскарабкался на сам портик, стараясь при этом слиться с ним, и добрался наконец до его угла, откуда он смог бы рассмотреть элегантную обстановку, в которой отдыхал его друг.

И Сулла увидел: на скамейке из ценных пород дерева сидели две красивые флейтистки, которым аккомпанировала девочка-подросток, игравшая на тамбурине и медных колокольчиках. Они продолжали исполнять ту же мелодию. Освещенный город служил декорацией этой прекрасной картине: небо синего шелка было усеяно блестками, мелькавшими под чередой облаков, проплывавших мимо луны и иногда закрывавших ее. И наконец, на кровати из эбенового дерева, с изящно выточенными и инкрустированными перламутром спинками возница Металла, обнаженная, с крепкими ляжками, отдавалась хозяину дома, тоже обнаженному, который брал ее мощными движениями взад и вперед своих бедер, движениями, которые ансамбль подростков сопровождал музыкой в том же темпе, импровизируя в зависимости от жестов и ощущений влюбленной пары...