Серебряный змей в корнях сосны - Сора Наумова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Все слишком серьезно. Необходимо уведомить ближайшее управление Фусин.
– Это дурной знак, – Кента протянул руку, и в ладони собралась красная лужица. – Нельзя больше откладывать, идем в святилище немедленно.
– Вы сумасшедшие, – сказал Учида. – Нельзя действовать без одобрения школы. Это не ёкай, не злой дух, даже не акума. С демоном младшим ученикам не справиться.
Хизаши, еще секунду назад озадаченно размышлявший, как избежать лишней работы, вдруг развеселился.
– Если ученики Фусин могут работать только по инструкции, то можешь подождать нас тут. Возможно, мы даже поделимся информацией, когда со всем покончим, чтобы тебе было что написать в отчете.
Куматани их уже не слушал. Вернулся в дом и оттуда взволнованно позвал:
– Хизаши!
Хизаши прервался на полуслове и побежал на зов, с небольшим опозданием заметив, что тело отреагировало быстрее головы.
Куматани с огорченным лицом стоял посреди единственной комнаты.
– Рука пропала.
Учида кинулся на поиски свертка, но и того на месте не оказалось. Кто-то украл обе вещи.
– Как нам теперь узнать, кто был хозяином отрубленной руки? – сокрушался Куматани. – Его душа так и останется во власти обиды и гнева.
– Не о ней надо думать, а о том, как ты будешь оправдываться за проваленную работу, – проворчал Хизаши.
– Рука? – переспросил забытый обоими Учида. – В вашем мешочке была человеческая рука?
– Верно, – кивнул Кента. – А в твоем свертке?
– Голова.
Хизаши закатил глаза, но Кента не позволил ему дать волю языку.
– Как жаль, что мы не успели поговорить о деле, тогда бы смогли провести допрос головы.
– Вы уже умеете проводить допрос?
– В Дзисин много времени уделяют практике. А ты разве не умеешь?
На скулах Учиды заиграл гневный румянец.
– Разумеется, умею. Но заклятие не подействовало, и мне пришлось отправиться в направлении, которое голова указывала, и оставить товарищей. Наверное, для проведения допроса не хватало… частей.
– Или твои умения не настолько выдающиеся, как красота, – не удержался Хизаши.
– Для оммёдзи внешность не имеет значения!
Хизаши легко выдержал испепеляющий взгляд, но руку с пояса на всякий случай не убирал. Куматани перестал нервничать и ударил кулаком по раскрытой ладони.
– Надо идти в святилище, уверен, там мы найдем ответы на все вопросы.
* * *
Кровавый дождь длился недолго и закончился, оставив после себя неприятный запах железа и бурые лужицы в земле. Раскаты грома стали чаще, а молнии ярче, и Хизаши, наконец, увидел в странностях погоды второй знак, указывающий на демоническое присутствие, а они его проморгали. Хороши оммёдзи, ничего не скажешь.
– Кто-то должен остаться и сообщить Мадоке и Сасаки, куда мы направились, – опомнился Кента.
– На меня не смотри, – развел руками Хизаши. – Мне совесть не позволяет оставить тебя наедине с этим подозрительным фусинцем.
– Он не подозрительный.
– Я не по… Твои слова оскорбительны! – нахмурился Учида Юдай и закинул нагинату на плечо. – Позже я потребую извинений, но сейчас нет времени на разговоры.
– Тут я с ним согласен, – сказал Хизаши и веером указал на небо. – Хотя и не горю желанием лезть они в пасть.
– Рисковать собой ради защиты невинных людей наш долг как экзорцистов, – напомнил Учида, и Кента быстро кивнул.
– Верно сказано. Мадока должен сам догадаться, где мы, поэтому поспешим.
Они с Учидой, не сговариваясь, одновременно развернулись, а Хизаши оттянул рукав хаори и погладил выглянувшую оттуда треугольную змеиную головку. Змея довольно зашипела.
– Хорошо, – кивнул Хизаши. – Спасибо за работу.
Он догнал товарищей на полпути к тайному лазу в заборе. Всполохи зарниц превращали ночь в день, и уже не вспомнить, что солнце еще даже не начало путь к закату. Кента то и дело теребил гладкие агатовые бусины, охватывающие шею, пока Учида открывал проход. Вскоре деревня осталась позади, а под ноги легла заросшая тропа, уводящая все глубже в лес. Лес, который имел две стороны, и пусть другие видели лишь то, что доступно человеческому взгляду, оба были напряжены, а Куматани замедлил шаг, всматриваясь в землю под ногами.
– Что с этим местом произошло? – пробормотал он. – Оно такое… грязное.
– Сасаки сказал то же самое.
– Сасаки видит больше, чем говорит, – вздохнул Кента. – Но я не думал, что все настолько плохо. Почему люди допустили такое?
– Лучше спроси, почему земля осквернена и куда смотрел местный ками.
– Его здесь нет, – хмуро произнес Учида, и пальцы сильнее сжались на древке копья. – Давно. Люди не могли этого не заметить.
– Верно. Значит, они или непроходимо тупы, или сами причастны к осквернению святилища.
Кента не мог не признать, что в словах Хизаши есть смысл. Он всегда в первую очередь старался верить в лучшее, а вот Хизаши не было нужды верить, он просто знал, что если дурное может случиться, оно непременно случится.
– Наверняка в деревне не подозревали, что все зашло так далеко, – попробовал он оправдать виновных, но уже не так уверенно, как обычно.
– Виновники будут наказаны, – жестко произнес Учида. – Идемте, надо покончить с этим.
Хизаши похлопал Кенту по плечу и, заложив руки за спину, не спеша пошел за Учидой. А лес меж тем становился все безобразнее. Темная энергия черными потеками сползала с ветвей, как густая смола. Вдохнешь, и она попадет внутрь и отравит сердце. Хизаши принялся обмахиваться веером, с любопытством посматривая из-за его края на то, как меняется лицо Куматани. Он перестал дергать бусины и одну руку опустил на рукоять меча, а вторую держал за пазухой, перебирая талисманы. Его голова странно дергалась, словно бы он прислушивался к чему-то, и Хизаши знал, к чему. По мере приближения к храму деревья начали говорить. Звуки эти были похожи на стоны обреченных душ, то высокие, то едва слышные, мужские и женские, детские и взрослые, они сбивались в один беспокойный шепот, накатывающий со всех сторон подобно морскому прибою. Слышал ли его Учида? Если и так, то он продолжал уверенно идти вперед, не отвлекаясь ни на миг. Хизаши прищурил левый глаз и правым видел его искрящейся белой фигурой, полной внешней благодетели. Фусин. Они всегда строили из себя святых. Этот юноша был старше Куматани, но крови на нем было меньше. Хизаши не терпелось узнать, каким станет его красивое лицо, когда он столкнется с тем, что затаилось в стенах загрязненного святилища.
Тропа пошла вверх, появились камни по ее границам.
