Мир разбитых надежд (СИ) - "Liticia09"

— Где Пэнси? — спросил Малфой.

— Прямо под нами. — Он указал пальцем на пол.

Драко вылез из окна, крепко обхватив пальцами канат, и взглянул вниз. Гермиона медленно передвигалась, дрожа от страха.

— Всё будет хорошо, — шепнул ей Драко, снова поморщившись на последнем слове. — Не смотри вниз и жди нас, когда спустишься.

Он заглянул в окно нижней камеры и заметил Пэнси. Она сидела на полу в той же позе, что и совсем недавно Драко. Услышав шум, она подняла глаза и вскочила, подбегая к нему.

— Драко!

Крюкохват разжал прутья решётки, и Малфой залез внутрь.

— Тише, тише. — Он обнял её, утыкаясь носом в макушку, поглаживая тёмные волосы, и повторил фразу, сказанную Гермионе: — Всё будет хорошо.

Да неужели, Драко? Это как?

Разумеется, Пэнси всё прочитала на его лице.

— Ты не нашёл Тео.

— Нашёл. Но его больше нет.

Слова повисли в воздухе, придавливая своим весом к земле.

Где-то вдалеке хлопнула дверь, и они поспешили выбраться. Пэнси спускалась по канату увереннее Гермионы. Оказавшись на земле, они отправились обратно, на выход из города.

— А лошади? — спросил Драко у гоблина.

— И думать забудь! Все конюшни под присмотром пожирателей. Пешком дойдём до спортивного магазина, а там купим мётлы.

Драко не стал спорить. Летать он умел и любил. Дамблдор подарил ему его первую метлу на пятнадцатый день рождения, и с тех пор Драко влюбился в ощущение полёта. Со временем интерес к новой игрушке сошёл на нет, и он забросил метлу куда-то на чердак в пабе Аберфорта. Временами ностальгия накатывала, но с вечной погоней за сокровищами ему было не до полётов. И вот сейчас предстояло вспомнить былые времена.

Пэнси шла, постоянно оглядываясь, словно ожидала опасности со всех сторон. Гермиона же наоборот ни на что не обращала внимания. Она шла, уткнув взгляд в землю, словно забыла, где она и что с ней. Быть может, она была сейчас по ту сторону зеркала? Вместе с Тео сидела в больничной палате его матери? Туда, в другой мир, ещё предстояла длинная дорога. И каждая миля будет напоминать ей, что Тео больше нет рядом.

Драко купил две метлы. На одну сел сам, усадив впереди Гермиону, а второй руководила Пэнси, смешно морщась, когда когтистые пальцы Крюкохвата, пристроившегося сзади, обхватывали её талию.

Они возвращались обратно. Через реку, где их чуть не сожрали сирены, через горы, где Драко погиб, через заброшенный замок… Дальний путь, на который у них ушли недели, на мётлах преодолели за несколько часов. Но Драко и этот путь показался нескончаемым, потому что с каждой отлетающей назад милей всё больше в сознании укреплялась мысль, что у него больше нет друга.

Они были близки. Наверное, настолько, что слово «друзья» не описывало всей специфики их отношений. Драко был старше на год и, хотя разница совсем небольшая, считал своим долгом заботится о младшем. Он действительно считал Тео своим братом.

После исчезновения отца Драко их дружба стала ещё крепче, но, тем не менее, Малфой никогда не рассказывал Тео о своих похождениях в другой мир. Беспокойство это было или нежелание делиться единственным местом, в котором он мог быть свободным, искренне считая своим домом, Драко не знал даже сейчас, по истечении всех этих лет.

Смерть матери сильно подкосила его. Он увяз в самобичевании, ведь его не было рядом ни когда она попала в больницу с больным сердцем, ни когда умирала и просила увидеть сына. Он тогда пропал в Зазеркалье на долгие месяцы, вместе с Пэнси охотясь за маховиком времени. Какая ирония — в поисках средства, способного подарить время, он это время нещадно терял.

Драко хорошо помнил день, когда зеркальная гладь вернула его в пустой дом, а мобильный телефон матери не отвечал. На кровати в его комнате одиноко лежала записка, написанная размашистым почерком Тео. Руки Драко затряслись, когда строчки отложились в его сознании.

«Нарцисса мертва. Гуляй дальше».

Четыре слова, полных упрёка. И огромная дыра в груди, которая разверзлась, стоило ему войти в комнату матери и убедиться, что та пустовала уже несколько дней.

На тумбочке, стоявшей у кровати со стороны пропавшего годы назад отца, стояла фотография в рамке. Мама. Драко смахнул пыль со стекла. Такая красивая. Чего же не хватало его отцу, раз он решил уйти от неё на поиски? Как часто в детстве Драко задавал себе этот вопрос. Он был уверен, что это мать виновата. И злился на неё. Злился за её слабость. Злился, что она так и не разлюбила отца и продолжала ждать его вопреки здравому смыслу. Может, она надеялась, что однажды сын найдёт его и приведёт к ней? Не эту ли мечту он лелеял в тайне столько лет? Что в один прекрасный день он вернётся домой с отцом и сотрёт печаль с лица матери?

Ни отца, ни матери. Сирота. Только друг, который заменил семью. Но Драко и его потерял.

Он не мог перерестать думать. Просто сдаться было слишком лёгким решением, Драко такие не любил. Но и как спасти проклятого он не знал. Надежда была только на чудо, хоть Драко в них и не верил. Зато Гермиона верила. Он знал об этом. И всё же, они позорно сбегали, оставляя Тео позади. И Малфоя тошнило от осознания собственной беспомощности и никчёмности.

Добравшись до Запретного леса, Драко кивком головы сказал спускаться. Они остановились у кромки, где начинались деревья. Крюкохват недовольно тряс головой. Из-за ветра его уши заложило, и это только ухудшило и без того плохое настроение.

— Долго нам ещё? — спросил он у Драко, но тот его проигнорировал, повернувшись к Пэнси.

Малфой сжал губы, смотря на подругу, и по её глазам понял, что она знает, о чём он собирается её попросить.

— Отведи Гермиону к башне и ждите меня там. Я вернусь через несколько дней.

Она не спросила, куда он направляется. Только посмотрела своим всезнающим взглядом. Она знает его лучше, чем он сам. А может, просто устала за него бояться. Да и обида никуда не делась. Она не забыла ни жаворонковую воду, ни то, что он в дворец сам пошёл. Вот и сейчас он бросал её.

«Смирись, наконец!» — говорили её глаза.

Да как, Пэнс?

В Хогвартс детей привозил поезд, значит, он мог увезти Драко обратно в Лондон. Он посмотрел на Гермиону и мягко улыбнулся ей, а затем быстро пошёл. Ему предстояла длинная дорога.

***

Часы езды казались вечностью. У него болела спина, желудок напоминал, что в нём не было еды уже очень давно, а руки всё ещё дрожали от пережитого Круциатуса. Поспать удалось всего два часа, но после этого Драко чувствовал себя ещё хуже, чем раньше. Хотелось отключиться на несколько дней и проснуться, когда всё закончится. Он до сих пор надеялся, что это всего лишь дурной сон. Возможно, ему сейчас и вовсе двенадцать лет, а зеркало — просто зеркало, не скрывающее за собой потайной мир. Может, его отец всё ещё рядом, и у них счастливая семья. И не существует ни Пэнси, ни Дамблдора, ни тем более Волан-де-Морта. Есть только он — заигравшийся мальчик, который выдумал целый мир.

Но одно Драко знал точно: может он и ребёнок, играющий в глупую, выдуманную им самим игру, но он открыл целый мир, и этот мир лучше той реальной ямы, в которой он жил. И он собирался жить как гражданин Зазеркалья, даже если никакого Зазеркалья нет. Он будет на стороне Пэнси, даже если Пэнси не существует. Он не предаст этот мир, который стал ему родным домом.

Добравшись до Лондона, он отправился в Лютный переулок и купил Портключ и оборотное зелье. Это было незаконно, но он сбежал из замка Волан-де-Морта, стоило ли ему вообще переживать о законности?

Наверное, это было глупо. Он возвращался в место, из которого чудом спасся, но Драко ничего не мог с собой поделать. У него была одна черта характера, которая часто приносила ему проблемы, но иначе Малфой не мог. Преданность. Он предан людям, которые рядом с ним. Предан Тео, Пэнси, Аберфорту и даже Гермионе, хоть и знал её всего несколько дней. И именно преданность не могла позволить ему бросить Нотта.

Портключ сработал вовремя, перенося его к воротам замка. Тео был внутри. Как и Ведьма. Как и Волан-де-Морт. Идти в логово врага практически неподготовленным — самоубийство, но Малфой готов был рискнуть. У него не было палочки. Старая осталась где-то внутри замка, а на новую денег не хватило.