Десять величайших открытий в истории медицины - Фридман Мейер

После конгресса Кох в своих статьях указывал, что введение пастеровской вакцины против сибирской язвы часто убивало животных, которых должно было бы защитить, и что число случаев, когда прививка не помогала предотвратить сибирскую язву, особенно у овец, недопустимо велико. С учетом этих опасных обстоятельств Кох изучил содержимое нескольких ампул с предположительно чистой культурой ослабленного возбудителя сибирской язвы, полученных из лаборатории Пастера. Он установил, что культура нередко оказывалась заражена другими бактериями, не имеющими отношения к сибирской язве, а бациллы сибирской язвы часто были недостаточно ослабленными и, следовательно, смертельно опасными. Разумеется, эти данные доказывали, что вакцину готовили чересчур поспешно и недостаточно тщательно.

Одна из статей, где Кох критиковал методы Пастера и используемые им средства для представления и демонстрации вакцины от сибирской язвы, заканчивалась фразой, раз и навсегда превратившей двух научных гигантов в злейших врагов. Она звучала так: «Поведение такого рода может быть вполне уместным для рекламы делового предприятия, но науке следует решительно отвергнуть его». Впрочем, как мы сможем убедиться, в 1890 году сам Кох прибег к подобным же методам для представления своего туберкулина.

Несмотря на яростную критику со стороны Коха, в 1884 году Пастер смог провести повторную демонстрацию эффективности вакцины против сибирской язвы уже в самой Германии. То был настоящий триумф! А кроме того, все помнили его предшествующие достижения — создание науки стереохимии, спасение французского виноделия, пивоварения и шелкопрядильного производства. Шестидесятилетний Пастер, перенесший к этому времени инсульт, в результате которого не мог полноценно владеть левой ногой, вполне мог позволить себе почивать на лаврах и стать тем, кем становятся современные исследователи, достигающие такого возраста, то есть администратором.

Вместо этого в 1882 году он приступил к изучению ужасного и всегда смертельного заболевания — бешенства. Считается, что он решил заняться этой болезнью, потому что в детстве увидел, как ребенку, укушенному бешеной собакой, прижигали раны раскаленным железом, и это произвело на него неизгладимое впечатление. Впрочем, независимо от того, что именно подтолкнуло Пастера к исследованиям бешенства, они, бесспорно, представляли собой страшную опасность и для него, и для его ассистентов. В качестве подопытных животных использовались бешеные собаки, и первоначально в распоряжении ученых имелся только один способ изучения болезни: к здоровой собаке подселяли больную с тем, чтобы бешеное животное искусало здоровое и заразило его бешенством.

Пастер предполагал, что изучаемая им болезнь передается какими-то микроскопическими организмами, но неоднократные исследования под микроскопом их не выявили. Даже микроскоп, оснащенный только что изобретенными конденсорами Аббе и масляно-иммерсионными линзами, не мог тогда и не может сейчас обнаружить этот возбудитель. (Сегодня понятно почему: возбудитель бешенства — вирус.)

Отметив, что между моментом укуса человека или животного и появлением симптомов бешенства проходит определенное время и что эти симптомы связаны главным образом с нарушением функции головного и спинного мозга, Пастер пришел к разумному выводу: возбудитель заболевания следует по периферическим нервам в головной и спинной мозг и сосредоточивается там. Позже оказалось, что это предположение имело колоссальное значение.

Пастер со своими ассистентами занимался исследованием бешенства в течение нескольких лет, а потом его вновь посетило научное озарение. На сей раз источником его стала собака. Ее покусал бешеный пес, и она заболела, но с ней произошло то, чего никогда не случалось ни с одним бешеным животным: она полностью поправилась. Более того, собака осталась совершенно здоровой и после того, как ей ввели свежую мозговую ткань, полученную от бешеной собаки, а все предшествующие наблюдения Пастера говорили: нет, такое невозможно!

Этот поразительный счастливый случай не остался незамеченным Пастером. Он начал проводить инъекции тканей спинного мозга, полученных от кроликов, зараженных бешенством, используя вытяжки из тканей спинного мозга, которым предварительно давал возможность «состариться» на несколько дней. И эта схема сработала! Прививки собакам вытяжек из спинного мозга (взятого от бешеных кроликов) теперь повторялись ежедневно, причем для первой прививки Пастер брал высушенную вытяжку, полученную две недели назад, а для последующих — вытяжку, «возраст» которой с каждым разом уменьшался на один день. После многочисленных опытов стало понятно, что спустя четырнадцать дней после начала вакцинации даже введение свежей вытяжки — которая, будучи введенной при первой инъекции, неизбежно вызывала бешенство, — не провоцировало появления симптомов заболевания у собак.

В отличие от ситуации с вакциной от сибирской язвы, когда Пастер проявил поспешность и нетерпение, в этом случае он был крайне осмотрителен. К 1885 году, через три года после начала исследований, он имел все основания считать, что его система вакцинирования с введением на протяжении нескольких недель все менее ослабленных вытяжек из спинного мозга бешеных животных обеспечивает полную защиту от бешенства.

И вот однажды в 1885 году к Пастеру примчалась убитая горем француженка, умолявшая спасти ее сына. За два дня до этого на него набросилась бешеная собака, укусившая его в общей сложности четырнадцать раз — в руки, ноги и бедра. Пастер не был врачом; более того, он вовсе не был уверен в том, что профилактические прививки, обеспечивавшие иммунитет от бешенства подопытным собакам, смогут помочь девятилетнему Жозефу Мейстеру. Он направил мальчика к двум своим друзьям-врачам, знавшим о проводимых им опытах. Увидев гноящиеся раны от укусов, оба доктора настояли на том, чтобы Пастер испытал свой метод на ребенке. Пастер согласился провести тринадцатидневный курс прививок. Это потребовало большого мужества от Пастера, поскольку он знал, что препарат, вводимый на тринадцатый день, неизбежно привел бы к смерти ребенка, если бы его ввели в первый день курса. Однако мальчика удалось спасти, и известие о великой победе немедленно облетело весь цивилизованный мир. (Когда был основан Институт Пастера, Жозеф Мейстер стал его сотрудником и оставался на своей должности до конца жизни[19].)

Через несколько недель к Пастеру приехали за помощью девятнадцать русских крестьян, искусанных двумя неделями ранее бешеным волком. Каждый из них получал по две прививки в день на протяжении недели. Весь Париж с неослабевающим вниманием следил за этой борьбой против смерти от бешенства. Когда шестнадцать крестьян выздоровели, император России в знак благодарности прислал Пастеру орден Святой Анны и сто тысяч франков, которые ученый потратил на строительство своего института.

За несколько лет лаборатории в разных странах мира наладили производство вытяжек. От бешенства перестали умирать. И хотя в 1885 году Кох посмеивался над этим методом предупреждения болезни, через год и он начал применять пастеровский метод приготовления вытяжек.

Победа над бешенством стала последней из одержанных Пастером. В 1892 году, в ознаменование семидесятилетия ученого, его наградили специальной медалью в присутствии изысканно благородной публики. С трудом передвигавшегося Пастера поддерживал президент Французской Республики. Поскольку ученый был слишком слаб, чтобы выступить с благодарственной речью, ее прочитал его сын. В 1895 году Пастер умер, сжимая одной рукой распятие, а другой держась за руку жены.

Имена большинства ученых, описанных в этой книге, сегодня известны далеко не всем выпускникам университетов. Но, вероятно, любой из них вспомнит Пастера и назовет его одним из величайших ученых в истории науки. Очень, очень немногие знают о том, что он заложил основы стереохимии или открыл вакцину от сибирской язвы, но всем известен процесс, носящий его имя, — пастеризация. И наверное, немало людей вспомнят и о том, что он создал вакцину против бешенства.