Свобода не любить - Елизавета Васильевна Шумская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Погавкать?» – лица учеников в этот момент были достойны кисти великого живописца. Особенное внимание ему следовало уделить только что вошедшему аспиранту.
– А вот и он! – преподаватель впихнул в аудиторию застывшего с покачивающимся амулетом в руке молодого человека. – Приступим!
Сначала помощнику преподавателя хотелось сочувствовать, однако очередь двигалась, а ухмылка на его лице становилась все шире. И было с чего. Под маркой «давай покажу, как надо» он заставил гавкать половину группы. Айлла не могла винить его в подобном развлечении, однако самой лаять не хотелось.
Ее очередь приближалась с печальной неумолимостью. Кажется, этого с нетерпением ждали многие в группе. «Сестра» шла прямо перед демоницей. Хлопая глазами на молодого человека, она честно пыталась заставить его сделать хоть что-то по ее, Саши, воле. Аспирант только ухмылялся и флиртовал. Девушка смущалась и отвлекалась. И, разумеется, пропустила ответную атаку.
– Такие огромные глаза, – ворковал парень, – ты и так похожа на щеночка. Такого милого-премилого. С лапками. И хвостиком. И ушками. Представляешь? Тычется такой носиком.
– Носиком… – завороженно повторила Саша.
– Именно. Хорошенький-прехорошенький. И шерстка такая же, как твои волосы. Черненькие?
– Черненькие.
– Какой милашка! Так и потискал бы. А что он говорит?
– Гав-гав, – девушка сама не поняла, что сказала, пока молодой человек не откинулся на спинку стула, изменив улыбку на ухмылку. Саша распахнула глаза и явно хотела воскликнуть что-то вроде «Нечестно!», однако получилось: – Гав-гав!
Айлла мысленно закатила глаза, но приняла на вооружение – не отвлекаться на постороннюю чушь, особенно успокаивающую и в одной тональности.
Молодой человек уже снял воздействие и даже извинился, однако глаза его выдавали – повеселился он изрядно. Преподаватель, очевидно, тоже, хотя он держал лицо лучше. Айллу жестом пригласили занять место Саши. Демоница глянула на надувшуюся «сестру» и подумала, что та и правда порой похожа на милого щеночка. Однако такие мысли явно не способствовали защите.
Аспирант что-то болтал, Айлла же не особо следила за его речью, памятуя участь Саши, больше прислушивалась к себе. Она помнила ощущения от заклинания поводка Шиасу. Но здесь воздействие будет слабее. И как его заметить? В памяти вспыхнуло воспоминание об этом проклятом демоне и его магии в голове. В крови полыхнула ярость, такая знакомая, такая живая, будто дыхание родного мира. Жаром она прошлась по телу, отразилась в глазах. Аспирант вскрикнул, схватившись за лоб с правой стороны. «Ага, значит, полез-таки в голову!»
– Госпожа Новейн, без травматизма, – предостерег преподаватель.
– Так я и не колдую, – с невозмутимой миной ответила Айлла.
– Давайте попробуем еще раз. Только теперь вы будьте активной стороной, госпожа Новейн, – мужчина строго глянул на аспиранта.
«А как?!»
Демоница совершенно не представляла. Что-то там говорили про волю. Айлла скептически оглядела молодого человека перед собой. Ничего такой, крепкий, рыженький. Наверняка умный и не слишком уж раздолбай. Для Саши вполне подошел бы. Но она, кажется, не заинтересовалась. Так, ладно, нужно, чтобы погавкал. Погавкал… Суккуб представила себе картину и развеселилась.
– Погавкай, – на пробу отдала приказ она, подкрепив его мысленным посылом.
– Не-а, – парень сложил на груди руки. – Старайся лучше.
«Нужно преодолеть сопротивление», – подумала Айлла и завлекающе улыбнулась, чуть поменяла позу так, чтобы касаться пальцами лица, едва заметно изогнула спину, чтобы подчеркнуть грудь, сверкнула взглядом.
– Ну пожалуйста, – игриво протянула суккуб.
Ей показалось, или он заколебался? Демоница коснулась язычком губ, мысленно приказывая подчиниться.
– Довольно, – неожиданно вклинился преподаватель. Все будто очнулись. Айлла недоуменно посмотрела на мужчину. – Следующий.
Объяснение девушка получила только в конце занятия, когда аспирант столкнулся с одним особо упертым типом. Пока они бодались силой воли, преподаватель отвел демоницу в сторону и тихо произнес:
– Классическим ментальным магом вам, госпожа Новейн, не стать. Однако ваша сила, я имею в виду ту, что дает происхождение, я, разумеется, в курсе вашего вида и расы, требует определенной огранки.
Айлла уже второй раз за занятие удивленно хлопала на него глазами.
– В нашем мире весьма суровые законы по поводу ментального влияния на личность. В том числе и чарами, подобными вашим. Вам нужно будет научиться разделять свое влияние на допустимое и запрещенное. Первое, кстати, оставляет немалые возможности, и я постараюсь вам помочь, хотя тут лучше бы найти наставника того же профиля.
– То бишь суккуба?
– Или инкуба, не суть. Я все же человек. Увы, в университете таких специалистов нет. Но я узнаю, может, есть в других. В любом случае на следующее занятие принесу список законов, ограничивающих ментальную магию. Их нужно будет изучить, вам чуть больше, чем остальным. В целом же хочу сказать, что и чисто на воле можно развить несколько защитных техник. У вас получится. Тут природа на вашей стороне. Для демона у вас очень сильны сдерживающие механизмы и…
«Сдерживающие механизмы… так изящно, – горько подумала Айлла, – назвать вынужденную привычку покоряться и сдерживаться. Как же я хочу забыть всю прошлую жизнь… чтобы сном показались и милые родственники, и не менее милый Шиасу. Забыть… не вспоминать… Просто жить… Хаос, как же я хочу просто жить. А придется учиться, будто впереди война. Мне нужно стать сильной и опасной. И научиться защищаться. В том числе ментально… Что ж за судьба такая…»
Вечером «сестры Новейн» сидели в своей комнате, каждая со своим учебником… В теории. По факту же Мици делала вид, что учится, но все ее внимание явно было поглощено разговором старших. Айлла и Саша, разумеется, обсуждали свидание старшей из подруг. Как же это оказалось приятно!
Демонице казалось: она словно отогревается. Эта студенческая жизнь, такое льстящее самолюбию внимание Итвальда Наенги, вечерняя болтовня с Сашей и даже извечное препирательство с Мици, чтобы она сменила облик, – все это наполняло жизнь легкостью, светом, радостью, постепенно, нет, не стирая, а будто бы обесцвечивая воспоминания о жизни у родственников, бесконечной борьбе
