Дом ужасов - Дин Кунц

Сняли деревянные панели, балки и стойки, разобрали пол, унесли будку кассира, запаковали все генераторы и трансформаторы и загрузили в грузовики, к которым иногда подходил Макс Фрид или один из его помощников.

Макс, суперинтендант по перевозкам Большого американского ярмарочного шоу, БАЯШ для его участников, руководил разборкой и погрузкой гигантского комплекса. Своими размерами БАЯШ могло потягаться с крупнейшими передвижными развлекательными парками Соединенных Штатов, а следовательно, и всего мира. Для перемещения БАЯШ из одного в города в другой требовалось более сотни большегрузных восемнадцатиколесных трейлеров. Хотя некоторые аттракционы принадлежали независимым владельцам, а не БАЯШ, загрузка каждого из трейлеров проходила под контролем Макса Фрида, поскольку за любое происшествие на дороге ответственность несло именно БАЯШ.

Пока Конрад и его люди демонтировали «Дом ужасов», работа кипела на всей центральной аллее. Сотни две других карни занимались тем же самым, благо павильонов и аттракционов хватало. В работе участвовали все: владельцы павильонов и аттракционов, повара, их сотрудники, стриптизеры, танцовщицы, карлики, даже слоны. Крепко спали только те мужчины, которым через несколько часов предстояло сесть за руль громадных грузовиков. А вот из работающих никто не собирался лечь спать до завершения подготовки к отъезду.

Разбиралось и «Чертово колесо». Часть диска уже сняли, и теперь оно напоминало гигантские челюсти, кусающие небо.

Так же быстро шел демонтаж и других движущихся аттракционов: «Петли в петле», «Ракетного круга», карусели... Технические устройства, приводящие их в движение, обеспечивающие работу и безопасность, исчезали в кузовах трейлеров.

Парусиновые стены шатров и павильонов, которые только что высились вдоль центральной аллеи, уже лежали на земле, ожидая, пока их сложат. Гротескные транспаранты «Шоу уродов», нарисованные знаменитым Дейвидом Уайэттом, все еще трепыхались на ветру. На некоторых красовались жуткие физиономии участников шоу, и они, казалось, подмигивали и улыбались карни, работавшим внизу. Но растяжки ослабили, и по тросам, натянутым вдоль стоек, транспаранты сползли на землю, где их скатали и убрали в большие картонные тубусы.

В половине шестого утра, вымотанный донельзя, Конрад оглядел участок, на котором стоял «Дом ужасов», и решил, что может идти спать. Разборка практически завершилась. Оставшуюся кучку оборудования убрали бы за полчаса, и в этом он мог положиться на Призрака, Гюнтера и других постоянных сотрудников. Конрад расплатился с местными жителями и карни, пришедшими со стороны. Дал Призраку последние инструкции, в том числе распоряжение получить у Макса Фрида «добро» на отъезд, велел Гюнтеру в точности выполнять указания Призрака. Заплатил авансом и двум свеженьким водителям, которые, хорошо выспавшись, готовились к тому, чтобы перегнать грузовики в Клиафилд, штат Пенсильвания, где предстояло вновь собирать «Дом ужасов». Конрад намеревался приехать туда позже, в своем большущем, длиной в тридцать четыре фута, «Тревелмастере». Наконец, на гудящих ногах, выжатый как лимон, он поплелся к дому на колесах, припаркованному среди двух сотен жилых трейлеров на задней стоянке, в восточном конце территории ярмарочного комплекса.

Чем ближе он подходил к «Тревелмастеру», тем заметнее замедлялся его шаг. Он откровенно тянул время. Наслаждался тишиной и спокойствием ночи. Ветер отправился на прогулку в другую часть страны, так что воздух вокруг застыл. Приближалась заря, хотя небо на востоке еще не просветлело. Совсем недавно по небу плыла луна, но она уже успела закатиться за горы. Так что на небе он видел лишь чуть фосфоресцирующие облачка, серебристо-черные на совсем уж черном фоне. Он остановился у двери дома на колесах, несколько раз глубоко вдохнул чистый, прохладный воздух. Ему не хотелось входить в дом, он боялся того, что может там найти.

Наконец понял, что тянуть дальше нельзя. Приготовившись к худшему, открыл дверь, забрался в «Тревелмастер», включил свет. В кабине — никого. Кухня пустовала. Как и другие миниатюрные помещения дома на колесах.

Конрад двинулся в заднюю часть жилого трейлера, остановился перед сдвижной дверью в спальню. Дрожа всем телом, открыл ее. Включил свет.

Увидел аккуратно застеленную кровать, в том самом виде, в каком он оставил ее вчерашним утром. На матрасе не лежала мертвая женщина, как он того ожидал.

Конрад облегченно выдохнул.

Последнюю мертвую женщину он нашел неделей раньше. Знал, что скоро найдет еще одну. Нисколько не сомневался в этом. Жажда насиловать, калечить и убивать теперь приходила с недельными перерывами, гораздо чаще, чем раньше. Но, судя по всему, в эту ночь ничего такого не произошло.

Настроение у него разом улучшилось, он направился в крохотную ванную, чтобы принять горячий душ перед тем, как улечься в постель... и увидел, что раковина забрызгана кровью. А полотенца, все в темных пятнах, брошены на пол.

Значит, произошло.

В углублении для мыла кусок «Айвори» лежал в коричнево-красной жиже.

С минуту Конрад стоял на пороге, подозрительно глядя на задернутую шторку душевой кабины. Знал, что должен отдернуть ее и посмотреть, нет ли чего за шторкой, но не решался протянуть руку.

Закрыв глаза, привалился к дверному косяку, собираясь с духом, говоря себе: это нужно сделать.

Уже дважды в душевой его ждал неприятный сюрприз. Что-то изорванное, изувеченное, измочаленное, искусанное. Это что-то в свое время было живым человеческим существом, но до того, как очутилось в душевой.

Конрад услышал, как застучали колечки шторки, перемещаясь по металлическому стержню.

Тут же открыл глаза.

Шторка висела в прежнем положении, отгораживая душевую. Источником звука было его воображение.

Он шумно выдохнул.

«Закончи с этим», — сердито сказал себе.

Нервно облизнул губы, оттолкнулся от дверного косяка, шагнул к душевой кабинке. Схватился за шторку одной рукой и резко отодвинул ее.

Увидел, что душевая пуста.

На этот раз, по крайней мере, тела не было. За это стоило поблагодарить судьбу. Конрад терпеть не мог избавляться от человеческих останков.

Разумеется, предстояло выяснить, что сталось с последним трупом. Если его не унесли достаточно далеко от территории ярмарки, подозрения могут пасть на участников шоу, а вот тогда ему следовало бы побыстрее убираться отсюда.

Он отвернулся от душевой и взялся за уборку ванной.

Пятнадцать минут спустя, ощущая острую необходимость выпить, принес из кухни в спальню стакан, вазочку с ледяными кубиками и бутылку виски «Джонни Уокер». Сел на кровать, налил в стакан две или три унции шотландского, привалился спиной к подушкам, приставленным к изголовью, попытался успокоиться хотя бы до такой степени, чтобы кубики льда в стакане, который он держал в руке, не стучали о стекло.

На прикроватном столике лежал лист бумаги с расписанием сезона Большого американского ярмарочного шоу. Измятый и затертый от частого использования. Конрад взял его свободной рукой.

С начала ноября до середины апреля БАЯШ, как и другие парки развлечений, не работало. Большинство карни, из самых разных передвижных шоу, собирались в Гибсонтоне, штат Флорида (карни называли его Гибтаун). Там они чувствовали себя как дома, и понятно почему: в Гибтауне бородатая дама и джентльмен с тремя глазами могли зайти в бар и пропустить по стаканчику- другому, не привлекая к себе изумленных взглядов. Но с апреля по октябрь Большое американское ярмарочное шоу непрерывно переезжало из города в город, появлялось в новом каждую неделю, чтобы по прошествии шести дней сняться с места.

Стрейкер маленькими глотками пил шотландское, скользил глазами по строчкам, внимательно прочитывал название каждого города, пытаясь предугадать, в каком же (в конце концов) он найдет детей Эллен.

Он надеялся, что у нее будет хотя бы одна дочь. Знал, что сделает с ее сыном, если у Эллен есть сын, но насчет дочери строил особые планы.

Постепенно, уже после того, как Конрад добавил в стакан еще пару унций, виски начало оказывать требуемый эффект. Но, как всегда, череда названий городов, которые еще предстояло посетить в текущем сезоне, успокаивала его нервы даже лучше, чем спиртное.

Наконец он положил список на прикроватный столик, посмотрел на распятие, которое висело над изножием его кровати. Головой вниз. И лицо страдающего Христа тщательно закрасили черной краской.

На прикроватном столике в стеклянном стаканчике горела свеча. Круглыми сутками. Черная свеча, которая давала необычное, черное пламя.

Конрад Стрейкер был человеком верующим. Молился каждый вечер. Но не Иисусу.

Двадцатью двумя годами раньше он стал сатанистом, вскоре после того, как Зена развелась с ним. С нетерпением ждал смерти, ему очень хотелось спуститься в ад. Он предвкушал вечность, которую ему предстояло там провести. В аду. Его истинном доме. Ада Стрейкер нисколько не боялся. Знал, что душа найдет там мир и покой. А Сатана примет его с распростертыми объятьями. Если на то пошло, с того самого трагического кануна Нового года, когда ему было двенадцать лет, он жил то в одном аду, то в другом, днем и ночью, ночью и днем.