Блудница поневоле - Галина Романова

— Вот! А я что говорил — нечего было там делать! — дрожащей рукой Палыч схватил со стола початую бутылку водки и плеснул в стакан. — Мало тебе приключеньев?.. Взяла какую-то ерунду. А в бумагах-то что?

— А кто же знает? — пожала она в недоумении плечами, раскладывая на полу один за другим несколько испещренных цифрами листов. — Шифр, что-ли, какой-то…

— Придумает тоже мне, — выглянул он из-за ее плеча и пьяно хихикнул. — Иннокешка-то твой ведь в начальниках ходит, отчет какой-нибудь, не иначе. Э-эх, Милка! Давай лучше выпьем по соточке да спать. Ночь уж скоро закончится, а тебе все покоя нету…

Палыч быстро захмелел. Невзирая на то, что Милочка без устали подкладывала ему на тарелку закуску, тот спустя полчаса их ночных посиделок принялся клевать носом. Ей же, напротив, не спалось. Хотелось ей того или нет, но слова престарелого сторожа имели под собой основание. Иннокентий действительно частенько брал отчеты и прочие бумаги домой для работы. Но какой смысл держать на даче дискету, если там нет компьютера?

Этот вопрос, который она старательно отодвигала на задний план, неизменно возвращался вновь, пока не засемафорил красным у нее перед глазами.

— Решено, — твердо сказала Милочка и толкнула в плечо начинающего дремать Палыча. — Встань и закрой за мной дверь.

— А ты куда? — попытался он сфокусировать на ней взгляд.

— Скоро вернусь, — пробормотала она, помогая ему подняться. — Никому ни слова, что и где мы взяли с тобой, понял?

— Не дурак, — Палыч нетвердой походкой проследовал за Милочкой в крохотные сенцы. — Ты, это… того, Милушка, недолго там! А то опять куда-нибудь вляпаешься…

Расчувствовавшись от такой заботы, она чмокнула в лоб изрядно захмелевшего сторожа и шагнула в ночь…

— Найдите мне эту суку! — брызгал слюной Серега, меряя расстояние между «КамАЗами», приветливо распахнувшими свои двери. — Макс распустил слюни — это его проблемы! Мне она нужна!.. Выцепите ее из-под земли!..

— Слушай, Серый, — один из водителей прижал брошенный окурок носком кроссовки, — ты не считаешь, что нам это ни к чему?

— В натуре, — недоуменно пожал плечами другой, привалившись плечом к стволу березы. — У нас рейс — деньги… Остальное — не моя печаль. Я свою башку под пули совать не собираюсь, какие бы ты мне не пообещал бабки. В криминал лезть я не хочу…

Серега заметался на крошечном пространстве между припаркованными на полянке машинами. Все его аргументы, которые он так тщательно заготовил заранее, разбились в прах под давлением железной логики этих ребят, которые делали по шестьсот верст за сутки и не желали ничего знать, кроме хорошей платы за свой труд. Почти у каждого из них была семья, и рисковать благополучием близких они не желали.

По очереди пожав руку обозленному Сергею, они сели в машины и, взревев тяжелыми моторами, укатили. Тот несколько минут смотрел им вслед, напряженно размышляя, затем, в сердцах плюнув себе под ноги, сел за руль красных «Жигулей» и двинул за ними следом.

— Где же ты можешь быть? — шептал он время от времени, вспоминая, как, вернувшись поутру в Сенькин дом, застал там лишь пьяного вдрызг Максима. На все его вопросы тот лишь отрицательно мотал головой.

Не прояснилась ситуация и на следующий день. Максим упорно обходил тему об этой девушке стороной. Но от всего этого уверенность Сереги в том, что она причастна к гибели их хозяина, лишь росла. А когда его друг по неосторожности обмолвился о том, что погибшие Игорь и его женщина являются и ее друзьями, окончательно утвердился в намерении ее найти.

— Как говорят французы — шерше ля фам, — бормотал он себе под нос, въезжая в город. — С нее надо начинать все поиски… Кто бы мог подумать?!

Он качнул головой, припоминая, как был сражен наповал, открыв ящик, найденный в гаражном тайнике.

— Вот это да?! — присвистнул он, оглядываясь на стоящего за его спиной Максима. — Это откуда же такой арсенал?!

Помрачневший друг лишь пожал плечами, многозначительно обронив:

— Так я и думал…

— О чем?

— Слишком уж загадочна смерть нашего Кивы, — пояснил тот, помогая вытащить ящик из гаража и погрузить его в багажник. — Выстрела не слышали, а мозги по всему номеру разнесли. Факт, что стреляли из серьезной штуковины, к тому же с глушителем. Не пойму только — на кой черт ему было снимать этот номер?! У него же одних квартир две штуки, теперь вот еще и дом…

— Чего же здесь непонятного? — хмыкнул Серега, запирая багажник. — Для телки этой и номер был снят! Машина ее почти всю ночь простояла под окнами этого самого номера.

— Не мели чепухи, — досадливо поморщился Максим. — Он мог привезти ее в любое место.

— А может, она не захотела?.. — не сдавался Серега. — Есть же такие дамочки, которым подавай цветы, шампанское в постель под балдахином, романтику одним словом…

— Она не из таких, ей эта вся мишура без надобности, — мрачно буркнул Максим. — Я думаю, что у него там была назначена деловая встреча. Неспроста он велел нам ехать поутру к Игорю и притащить хоть за уши к нему… Нервничал он сильно, я это чувствовал.

— А может, он влюбился! — не унимался его друг и, уже усаживаясь за руль, попросил: — Все же, Макс, не расслабляйся. Эта дамочка здесь каким-то боком замешана, поверь мне…

От напряженных размышлений Сергея отвлек пронзительный свисток постового. Тот махал своим полосатым жезлом, делая ему знак съехать на обочину.

— Вот черт! — выругался он, поняв, что вляпался, переехав сплошную линию. — Сейчас прилипнет…

Сбросив скорость, Сергей начал маневрировать, пытаясь пробиться сквозь сплошной ряд автомобилей. И вот в тот самый момент, когда это ему почти удалось, из ближайшего переулка на бешеной скорости выскочил развалюха «ЗИЛ». Никуда не сворачивая и не сбавляя оборотов, он на полном ходу врезался в красные «Жигули», разорвав их почти надвое.

Страшный грохот покореженного металла, дикая боль, пронзившая все тело, смешались в кровавой круговерти, увлекая Серегу все дальше и дальше в черную бездну.

Когда спустя несколько минут к месту аварии подъехала карета «Скорой помощи», Сергей был уже мертв…

Палыч сосредоточил все свое внимание на упрямой шпротине, которая все никак не хотела нанизываться на вилку.

— Ну что ты будешь с ней делать?! — бормотал он вполголоса и, схватив двумя пальцами настырную рыбку за хвостик, отправил ее в рот. — Вот так-то лучше будет, а то Милка вилок каких то наложила… А чего вилками-то есть — колбасу? Так я ее и руками…

Посмотрев мутными глазами на часы, он удивленно вскинул брови. Прошло не так уж много времени с тех пор, как за Милочкой закрылась дверь.

— А бутылка уже пустая, — озадаченно поскреб он в затылке.

Как назло, в голову лезли всякие непутевые мысли, от которых уснуть не предоставлялось никакой возможности.

— Что же делать-то?

Палыч вывернул пустые карманы, пошарил на полке, куда, он видел, Милочка бросала какую-то мелочь.

— Ох ты, умница моя! — возликовал он, с радостью обнаружив пару смятых червонцев. — К твоему приходу я и маленькую куплю, и подзакусить еще кое-чего приготовлю.

С этими словами Палыч протрусил к выходу и, открыв дверь, ступил на шаткие ступеньки.

Небо заволокло плотными облаками, сокрыв густую россыпь звезд. Ветер трепал полуголые ветви и брызгал в лицо мелким моросящим дождем. Зябко поежившись, Палыч поднял воротник ветхой куртки и, то и дело чертыхаясь, пошел к Верке-продавщице.

Заходить к той можно было в любое время суток. Приветливая от природы, она совала просящим бутылочку и, если позволяли денежные средства покупателя, что-нибудь на закуску. За это окрестные мужички ее любили, и всякий раз, как она нуждалась в помощи, предлагали ее незамедлительно.

Верка открыла почти сразу.

— Чего тебе, Палыч? — широко зевнув, спросила она.

— Верунь, маленькую дай, — протянул он ей деньги.

— Ну что с вами будешь делать, — качнула она укоризненно головой. — Можно подумать, до утра нельзя подождать…

Ненадолго скрылась за дверью и вскоре вернулась, протягивая Палычу запотевшую четвертинку. Согнувшись в благодарственном поклоне, тот, оскалясь беззубым ртом, вскоре засеменил к своей сторожке, прижимая к груди булькающую драгоценность.

Свернув в свой проулок, Палыч удивленно заморгал глазами. Удивительно, но единственный на этой улице фонарь, несколько минут назад благополучно освещавщий осеннюю слякоть под ногами, не горел.

— Дела!.. — озабоченно выдохнул он, шевельнув босыми пальцами ног в старых башмаках. — Надо было дураку сапоги надернуть…

Он осторожно двинулся вдоль штакетника, стараясь по возможности не оступиться в глубокую лужу, которая просыхала в этом месте лишь к середине лета. Неожиданно внимание его привлек какой-то шорох в густых зарослях сирени, темнеющих бесформенной массой на его пути.