Опыт борьбы с удушьем - Алиса Бяльская

Все эти годы ему удавалось утаивать происходящее от матери, потому что он не мог себе представить, что бы с ней было, если бы она узнала. Когда она замечала синяки на его теле, он врал, что упал с велосипеда, после чего она, разумеется, запрещала ему впредь кататься на велосипеде, или поскользнулся на мокром полу и скатился с лестницы, неудачно прыгнул через козла на уроке физкультуры. Отец же, если и понимал, что творится, ничего не говорил, считал, что Сева должен разобраться со своими делами сам.

Сева сразу же прошел в ванную, чтобы смыть кровь с рубашки. Отец по одному взгляду на сына угадал, в чем дело, прошел к нему и прикрыл за собой дверь. Сева рассказал ему про Бочкарева и его шайку. Отец внимательно его выслушал.

– Что ты столько времени терпишь? – удивился он. – Вымани их во двор, а там возьми кирпич – и в рожу.

Сева так и сделал. Когда они в следующий раз окружили его, он вместо того, чтобы, как обычно, отбиваться, увернулся и побежал к выходу из школы. Они бросились за ним. Обогнув школьное здание, Сева выхватил булыжник поувесистей из рядка камней, огораживающих клумбу. Первым к нему подбежал Бочкарев. Сева развернулся и огрел его кирпичом по голове.

Олег упал и так и остался лежать на земле, из уха его вытекла струйка крови. Сева стоял над Бочкаревым с камнем в руках и наблюдал, как два амбала подбирают его под руки и уводят. Бочкарев стонал и держался за голову. На Севу они глаз не поднимали.

На следующий день отца вызвали в школу к директору.

– Ваш сын изуродовал своего одноклассника Олега Бочкарева, – строго, но в меру, сказал директор.

Матвей Ильич пришел в школу в своей форме капитана-инженера 1 ранга Военно-морского флота со всеми фронтовыми наградами, а директор фронтовиков уважал, особенно в чине полковника.

– Одного изуродовал, изуродует и остальных. Не надо к Савелию Бялому приставать, – заявил отец. – Тот, кто сильнее духом, всегда из Голиафа сделает котлету. Я поддерживаю своего сына.

Историю замяли. Больше Севу никто не трогал, его враги предпочитали делать вид, что не замечают его. В конце года объявили, что их школа стала одиннадцатилеткой, и в сентябре Сева перешел в другую школу, десятилетку, чтобы не терять год. За лето он вытянулся, раздался в плечах и решил, что пришло время к силе духа прибавить силу физическую. Вместе со своим новым другом Антоном Красногорским Сева записался в секцию бокса клуба «Крылья Советов». Звездой клуба был двадцатилетний Борис Кулагин, только что выигравший Спартакиаду народов СССР. Тренер Кулагина довольно быстро разглядел в Севе способности и взял его тренироваться к себе. Несколько раз Сева боксировал и с Кулагиным, скорее для повышения мотивации, но в основном они с Антоном с восхищением наблюдали за ним со стороны.

Поступив в университет, Сева стал реже появляться на тренировках, а потом и вовсе забросил бокс. Когда он перешел на третий курс, на биофак неожиданно поступил Кулагин, ставший к тому моменту олимпийским чемпионом. Учеба у Кулагина шла с трудом, и Сева помогал ему сдавать коллоквиумы и готовиться к сессиям. Учитель из Севы был неважный, терпением он не отличался.

– Что ты хочешь, Сева, – спокойно отвечал Кулагин, когда Сева выходил из себя и хватался в отчаянии за голову. – Если бы тебя столько лет регулярно били по голове, ты бы тоже туго соображал.

После учебы Боря вел секцию бокса в «Спартаке», и Сева приезжал к нему для тренировок. Были они одного роста, оба весили семьдесят килограмм, длинноногие и длиннорукие. Кулагин в основном показывал Севе приемы, но иногда отвечал ему по-настоящему.

Женя спортом не интересовалась, и кто такой Кулагин, не знала. Она не разделяла Севиного энтузиазма, когда тот, весь избитый, возвращался домой после тренировок и с гордостью рассказывал, что «на равных» дрался с самим олимпийским чемпионом.

Еще тяжелее ей было привыкнуть к его игре в карты. В любую свободную минуту Сева находил компанию и садился расписать пульку. По этому поводу они с Женей часто ссорились.

– Почему ты один такой, почему Игорь или Антон не играют как сумасшедшие весь день напролет, забыв обо всем?

– Я играю с первого курса. Мои друзья тоже играли, но по чуть-чуть, и потом бросили. Им неинтересно, потому что они не понимают игру. Они не достигли тех высот, которых достиг я. Я же вижу то, что видно только при определенном уровне.

– И что же это?

– Красота игры.

Женя передернула плечами и ушла на кухню. Он пошел за ней.

– Каждая раздача карт, у кого какие карты, как обмануть: сказать одно, показать другое, нестандартный ход сделать, чтобы тебя не просчитали. Это азарт. Уровень, на котором играю в преферанс я, – это уровень необычный. Он на несколько порядков превышает уровень других людей. Это не значит, что я намного умнее этих людей, но вот в плане преферанса мой мозг почему-то создан самым правильным образом. Каждый в чем-то своем находит применение своим способностям. Вот мои способности, так уж вышло, в игре в преферанс.

– Я этого не понимаю. Ладно бы ты еще выигрывал, раз у тебя такой уровень. Но ведь нет.

– Дело не в выигрыше. Хотя выиграть все равно все время хочется. Но главное, ты пойми, такой я человек. Я люблю играть в преферанс. Я играю во все. Я – игрок. Я за игру маму родную готов продать.

Сева защитился с блеском. Дипломную работу он готовил в Институте вирусологии, где занимался исследованием комплекса ДНК с металлами с помощью ЭПР – электронного парамагнитного резонанса. Он изучал, каким образом меняется спектр, когда есть голая ДНК и когда туда добавляют металл. Ему удалось доказать, что металлы ингибируют процессы в ДНК.

На защите присутствовала профессор Булатова, ученица Евгения Константиновича Завойского, первооткрывателя электронного парамагнитного резонанса, сама крупнейший специалист по ЭПР в стране. В конце она подошла к Севе и, единственному из всех пожав руку, сказала, что ей очень понравилась его работа. Игорь и Антон, с которыми Сева вместе работал в лаборатории и вместе защищался, чуть не умерли от зависти. Однако выяснилось, что, хотя руководитель лаборатории в Институте вирусологии, где они готовились к диплому, хотел их всех троих взять к себе на работу, мест в институте не было. Надо было начинать крутиться, искать работу в нормальном месте. Игорь и Антон, да и другие его однокурсники вовсю использовали свои связи и знакомства. У Севы блата не было, но была голова на плечах. Он верил в свою звезду. Он записался на прием к академику Богрову, директору Института океанологии, и с порога заявил, что хотел бы работать у них в институте стажером-исследователем. Институт занимался изучением Мирового океана, у него даже был свой исследовательский флот, прежде всего легендарный «Витязь» – главное научно-исследовательское судно страны, оснащенное самыми передовыми техническими средствами для научных наблюдений, пара судов поменьше, а также несколько подводных аппаратов для работы на глубинах до шести тысяч метров. Выйти на «Витязе» в открытый океан было бы осуществлением давней мечты. Сева еще мальчишкой зачитывался книгами о великих географических открытиях.

Конец ознакомительного фрагмента.