Шик, блеск, красота - Марина Серова

— Вы можете пройти, — очень скоро вернувшись назад, доложила девушка и приоткрыла мне дверь.

Я кивком головы поблагодарила ее и вошла к Мельник.

Алена Алексеевна сидела за большим столом, беспорядочно заваленным различными набросками и рисунками, а также кусочками тканей всевозможных цветов и текстур. В данный момент женщина что-то тщетно пыталась в них обнаружить, но пока не находила.

— Ах, Танечка, здравствуйте, — устало вздохнув, поприветствовала меня женщина. — Очень рада, что вы пришли. Хоть немного отвлекусь от этой суеты. Ой, ладно, — махнула она рукой, — потом найду. Ну, рассказывайте, что у вас там нового? — полюбопытствовала она. — Уже есть сдвиги?

— Увы, пока нет, — честно призналась я. — Несколько подозреваемых мной уже были проверены, но ничего не подтвердилось.

Мельник улыбнулась одними уголками губ, разочарованно вздохнула и указала на стоящие сбоку от стола крутящиеся мягкие кресла.

— Да вы садитесь, Татьяна. Не дело стоя разговаривать.

Я подошла к креслам и не спеша опустилась в одно из них. Мельник продолжила:

— Раз вы приехали ко мне, то, видимо, я зачем-то все же понадобилась. Я правильно мыслю?

— Совершенно верно, — согласно кивнула я. — Сейчас я даже не предполагаю, кто бы из участниц шоу или персонала Дворца культуры мог убить Прокопчук. И подумала, что, если мы с вами восстановим весь ход событий с самого начала, возможно, что-то наклюнется и я смогу понять, кто организовал это убийство. Вы мне поможете?

— Разумеется, — отозвалась Алена Алексеевна. — Я всегда рада помочь. Только ведь мы с вами уже говорили об этом, но так ничего и не выяснили.

— И все же хотелось бы попробовать еще раз, — заметила я в ответ.

Мельник кивнула, и мы приступили к восстановлению хронологии событий, происходивших в день показа. Первое, о чем я спросила, — время прибытия самой Алены Алексеевны.

— Я приехала около восьми утра. Раньше бы Дворец просто не открылся, — ответила та.

— Кто-то уже там был?

— Вроде бы да, — стала вспоминать женщина. — Но я никого из них не знаю. Хотя скорее всего это съезжались на работу сотрудники ДК. Честно сказать, я и не обратила внимания на то, сколько людей внутри и чем они занимаются. Я сразу прошла на сцену, взглянула еще раз, как выполнено оформление. Потом сверила по бумагам, все ли мы привезли.

— Что, даже не глядя на сами модели? — немного удивилась я.

— Их я проверила еще с вечера, — пояснила Алена. — А с утра меня интересовали бижутерия, обувь, коробки с парикмахерскими принадлежностями. Все это было сложено в том кабинете, что мне предоставили, но перепроверить я не успела. Вот и занялась этим утром.

— А что было потом?

— Потом… — Алена Алексеевна напрягла память. — Потом приехала моя помощница и мы принялись нумеровать коробки. Через час начали съезжаться участницы и парикмахеры со стилистами. Около двух часов ушло на приведение женщин в надлежащий вид. Впрочем, что я вам рассказываю, вы ведь и сами все знаете.

— Да, верно, — кивнула я. — Нас очень долго красили и причесывали. Попутно девушки выходили курить, куда-то отлучались, за всеми уследить было просто невозможно, даже если бы я и поставила перед собой эту цель. Любая в этот момент могла обрызгать платье ядом, и никто бы даже и не заметил.

— Верно. Ведь костюмерную открыли почти сразу, — согласилась со мной Алена Алексеевна.

Мы обе умолкли и серьезно призадумались. Я не верила, что у преступника все может пройти так слаженно и гладко, без сучка без задоринки, для этого ему просто нужно быть настоящим асом или волшебником. Но ведь таких людей нет. По крайней мере, на моем веку они еще не встречались. А мой гадкий внутренний голосок язвительно подсказал: «Когда-то нужно начинать».

— Господи, да что мы с вами мучаемся, — охнула неожиданно Мельник. — Убийца метил вовсе не в Прокопчук — в другую девушку.

— С чего вы это взяли? — настороженно переспросила я, совсем не ожидая подобного заявления.

— Какая же я глупая, что не вспомнила об этом раньше, — даже не услышав моего ответа, продолжала Алена Алексеевна. — Мы ведь в самый последний момент все переиграли и поручили Прокопчук демонстрировать главную модель. До этого на данную роль была выбрана Евдокия Дрягель. Помните девушку с очень пышной грудью и забавными ямочками на щеках? Она больше всех подходила для этого платья, но за Прокопчук похлопотал ее начальник, пожелавший, чтобы именно их работница представила самый искрометный наряд. Я не посмела отказать ему и в последние три дня репетиции все перетасовала.

«А ведь Мельник совершенно права, — заметила я про себя, переваривая только что услышанное. — Очень даже может быть, что преступник знал только о старом раскладе, а об изменениях не имел никакого представления. Потому-то и ошибся, убив не ту, что требовалось. Наверняка именно по этой причине у меня ничего не складывается и подозреваемых приходится высасывать из пальца. Я просто иду не по тому следу».

— Вы действительно поменяли моделей? — на всякий случай взялась уточнять я.

— Да говорю же, я выполнила просьбу моего старого друга, начальника МВД, а он хлопотал именно за Прокопчук. Ведь это не столь важно — кто и что станет демонстрировать, вот я и поменяла девушек местами. И ведь даже не вспомнила потом об этом ни разу. Я и не думала, что убийца мог быть человеком посторонним и знал лишь первоначальный расклад.

— Все же хорошо, что вы об этом вспомнили, — заметила я в ответ. — Насколько мне не изменяет память, Дрягель является женой самого высокооплачиваемого адвоката нашего города. А у ее мужа наверняка немало врагов.

— Надо же, как бывает, — все еще не могла никак успокоиться Алена Алексеевна. — По чистой случайности Евдокия выжила, а совсем другая, может, и ни в чем не повинная девушка, стала жертвой преступников. Как же это горько и мерзко.

— Вы так говорите, будто уже уверены, что все происходило именно так, как мы сами сейчас предположили, — спокойно проговорила я. — Вдруг мы и в этот раз ошибаемся? Сначала все необходимо проверить, а уже потом делать выводы. Да, хочу вас попросить: пожалуйста, не говорите пока никому о нашем разговоре.

— Да, да, конечно! — закивала в ответ Мельник. — Я буду держать это в тайне от всех. Вы, главное, все выясните, уж очень хочется поскорее поставить точку в этом деле. Меня журналисты просто замучили уже, на улице появиться невозможно.

— Прежде чем приступить к раскручиванию новой версии, — немного подумав, сказала я, — мне бы хотелось спросить еще кое о чем.

— Да, спрашивайте.

— Много ли людей знали о том, что платье должна надеть Дрягель?

— Нет. По крайней мере, даже большинству участниц об этом не было известно. Ведь не всех пригласили одновременно, с некоторыми я начала заниматься раньше остальных. Вы вот всего за несколько дней до показа приглашение получили.

— А тех, кто знал, вы перечислить можете? — полюбопытствовала я на всякий случай.

— Пожалуй, что нет, — немного подумав, ответила женщина. — Общались между собой, кто-то кому-то мог рассказать, да и сама Дрягель могла похвалиться. А вы и сами знаете, как быстро распространяется информация.

— Это верно, — вздохнула я устало и стала прощаться: — Что ж, спасибо, что вы уделили мне немного времени и даже вспомнили такую важную деталь. Теперь мне придется разбираться с предполагаемой жертвой и ее недоброжелателями самостоятельно. Если что-то вдруг станет известно, обязательно вам сообщу.

— Поскорее бы, — вздохнула Алена Алексеевна и проводила меня до двери своего кабинета.

Вернувшись в машину, я достала из сумки сигареты и закурила. В голове вертелась тысяча мыслей и вопросов, которые необходимо было объединить в одно целое и решить, что же делать дальше. Впрочем, это-то как раз очевидно: следовало переговорить с самой Евдокией Владимировной на предмет ее недоброжелателей. Куда больше меня интересовало другое: действительно ли я на верном пути? Мне казалось подозрительным, что преступник, кем бы он ни был, даже не перепроверил первоначальную информацию и так сильно ошибся. Ведь с того дня, как он узнал о том, что платье представляет Евдокия, прошла почти неделя — неужели его это не смутило?

Немного сомневаясь в том, что новый путь выбран правильно, я решила в очередной раз обратиться за вопросом к своим магическим двенадцатигранникам. Не долго думая, достала их из сумки, перемешала и высыпала на соседнее сиденье. «Косточки» разбежались в разные стороны и образовали такую комбинацию: 1+36+17. Она означала следующее: «В здании человеческого счастья любовь образует купол, а дружба возводит стены».

«Хм, — убирая „косточки“ назад в мешочек, задумалась я. — Что бы это могло значить? На что пытались указать мне мои маленькие помощники? На то, что вся эта история замешана на дружбе и любви? Очередной любовный треугольник… Или же они просто подсказывают мне, что следует обратить внимание на близких друзей обеих женщин? Жаль, что они не называют кого-то конкретно. Впрочем, я слишком многого хочу. „Косточки“ не дают голой информации и не констатируют факты, они направляют. Главное — понять куда и не ошибиться в решающий момент. Сейчас же следует пообщаться с Евдокией и узнать, не подозревает ли она кого-то в покушении».