Сколько стоит моя жизнь - Марина Серова

Я вышла на своем этаже, а они поехали дальше. Невольно услышанный в лифте разговор заставил меня переосмыслить ситуацию. Похоже, Витя пришел сюда вовсе не по мою душу, а такая необходимость возникла у него по работе. Возможно, он собирался взять интервью у того самого фигуриста, который запел после одной популярной телепередачи. Интересно, и долго Виктор собирается караулить свою звезду в холле? Ладно, пусть торчит там, сколько ему заблагорассудится. Разве зря я везла с собой через границу парики?

Открыв чемодан, чтобы достать свой «шпионский набор», я наткнулась на малиновый бархатный мешочек с гадальными двенадцатигранниками. Вынув из него косточки, я зажала их в ладонях, задумавшись о том, какой бы вопрос задать. Прислушавшись к своему внутреннему голосу, я поняла, что меня интересуют самые ближайшие перспективы расследования. «Что ожидать от сегодняшнего визита в ветеринарную клинику?» – четко проговорив про себя этот вопрос, я разжала ладони и уронила двенадцатигранники на журнальный столик. Взглянув затем на цифры, обозначенные на верхних гранях, я почувствовала, как стали неметь кончики моих пальцев. «33+19+8» – эта числовая комбинация трактовалась самым трагическим образом: – «Вас ожидает чья-то ранняя смерть». Тут было, о чем подумать.

Я присела на кровать и попыталась предугадать, о чьей ранней смерти предупредили меня гадальные косточки. Мой мозг вдруг пронзила догадка: самая молодая из всех фигурантов этого расследования – сама Юля. Неужели Алферьевой больше нет в живых? Впрочем, Грибова это обстоятельство вряд ли сильно опечалит. Возможно, даже обрадует. Но с чего я взяла, что косточки имели в виду именно Юлию? А вдруг я приду в клинику и узнаю, что ее хозяин скоропостижно скончался? А словосочетание «ранняя смерть» надо трактовать не как смерть в раннем возрасте, а как смерть в ранний час, то есть утром? В этом тоже не было ничего хорошего. И человека, посвятившего свою жизнь лечению братьев наших меньших, было жалко. И единственного свидетеля, способного вывести меня на Алексея Зинченко, а потом и на Алферьеву, терять не хотелось. Размышлять над трактовкой можно было сколь угодно долго, но вот оттягивать свой визит в «Динго» не имело смысла. В конце концов чем раньше я туда приду, тем быстрее все узнаю.

Убрав двенадцатигранники обратно в мешочек, а затем и в чемодан, я достала из него парики. Настроения креативить со своей внешностью почему-то уже не было. Тем не менее я примерила рыжий парик и, посмотревшись в зеркало, пришла к выводу, что он для данного случая не подходит – огненно-рыжий цвет излишне привлекает внимание. А вот «черное каре» показалось мне вполне подходящим. Я ведь натуральная блондинка, и поэтому игра на контрасте должна сделать свое дело. А еще я подумала, что сегодня лучше обойтись без каблуков – в балетках мой рост будет казаться ниже.

Процесс перевоплощения не занял много времени. Минут через пятнадцать я спустилась вниз и совершенно спокойно прошла мимо Виктора. Он даже не удостоил меня взглядом, все ждал свою звезду. Пусть ждет, а я поеду в ветеринарную клинику «Динго» без него. Конечно, его вчерашний супергениальный монолог про больного попугайчика я повторить не смогу, но ничего, придумаю по ходу дела что-нибудь свое.

Несмотря на то что дорога заняла больше часа, я так и не смогла придумать по пути какую-то легенду, способную помочь мне втереться в доверие к дежурному врачу клиники и узнать адрес ее владельца. Так что вся надежда была только на экспромт.

Открыв стеклянные двери, я сразу же увидела двух посетителей – парня и девушку лет двадцати пяти. Они сидели на белой банкетке, взявшись за руки, и молча смотрели прямо перед собой. За стойкой рецепции никого не было, поэтому я обратилась к посетителям:

– Здравствуйте! А где администратор?

– Она ассистирует доктору, – пояснил мне молодой человек. – Нашей Боне, это девочка породы чихуахуа, сейчас делают операцию.

– Боня сегодня под машину попала, – поделилась со мной девушка, с трудом сдерживая слезы. – Ей всего-то четыре месяца…

– А у вас кто заболел? – спросил меня парень.

– Я просто пришла проконсультироваться, – сказала я, присаживаясь напротив них и ничего не уточняя.

Мне не хотелось врать людям, которые сильно переживали за здоровье своей породистой собачки. Они, конечно же, надеялись, что с ней все будет хорошо, но я в отличие от них знала, что операция не поможет Боне. Интуиция подсказала мне, что двенадцатигранники говорили мне о ранней смерти именно чихуахуа. Только при чем здесь мое расследование?

– Когда это произошло, мы сразу же позвонили Руслану Ивановичу, и он согласился лично прооперировать нашу девочку, – стал рассказывать мне парень. – Доктор Зинченко…

В глубине клиники раздался шум шагов, и молодой человек замолчал. В приемную зашла женщина лет тридцати в зеленом брючном костюме и, не поднимая глаз на хозяев Бони, сказала:

– Руслан Иванович сделал все, что мог. К сожалению, травма оказалась несовместимой с жизнью.

Девушка, заливаясь слезами, бросилась на шею своему парню. Тот безуспешно пытался ее успокоить. Администраторша накапала в стакан с водой какие-то капли и едва ли не насильно заставила убитую горем посетительницу выпить это успокоительное средство. Рыдания прекратились, но девушка вдруг впала в агрессию:

– Нам сказали, что Зинченко лучший хирург-ветеринар! Почему он не смог помочь Боне? Может быть, мы денег вам мало заплатили?

– Деньги здесь ни при чем, – возразила администраторша. – У вашей чихуахуа не было никаких шансов выжить, но это выяснилось только во время операции. Если Руслан Иванович не смог ее спасти, это бы не сделал никто. Поверьте мне. А деньги мы вам частично вернем.

– А Боню? Вы нам отдадите Боню, чтобы ее похоронить? – пролепетала девушка.

– Конечно, но придется немного подождать, – ответила ей администраторша и обратилась ко мне: – А у вас какие проблемы?

На фоне этой реальной трагедии моя фантазия отказывалась работать, поэтому я не стала особо мудрствовать:

– Мне надо поговорить с Русланом Ивановичем по личному вопросу.

– Девушка, сейчас для этого не самое подходящее время, да и место тоже. Да и что это за личный вопрос, который надо решать на работе, да еще в выходной день?

Администраторша напряженно ждала моего ответа, и я, насколько могла, удовлетворила ее любопытство:

– Я хотела поговорить о его брате Алексее. Это срочно.

– Вот как? – раздалось откуда-то сверху слева. Я подняла голову и увидела усталого мужчину лет сорока пяти. – Вы пришли сюда поговорить о Леше?

– Да, – подтвердила я. – Это неотложно.

– Ну хорошо, проходите в мой кабинет. Соня, – обратился Зинченко к своей помощнице, – сейчас Кирилл там все закончит, и мы сможем выдать тело. А вы пока рассчитайтесь с клиентами.

– Руслан Иванович, ну как же так? – все еще не унималась девушка, потерявшая свою любимую собачку.

– В этой ситуации я оказался бессилен, – развел руками доктор и зашел в кабинет. Я последовала за ним. – Присаживайтесь и рассказывайте, в чем дело! Только без длительных предисловий. Я очень устал.

– Хорошо, я постараюсь быть краткой. Дело в том, что я приехала в Киев из России, а точнее из Тарасовской области. Я здесь в командировке, но заодно я собиралась встретиться с Юлей Алферьевой, по поручению ее родителей…

– Погодите-погодите, – остановил меня Зинченко, – я не понимаю, о ком речь. Кто такая Юля Алферьева?

– Я думала, вы в курсе, – искренне удивилась я. – Ваш брат Алексей уже полгода живет с ней…

– Ах, Юля! Да-да, сын мне говорил о ней. Я просто еще не совсем отошел от операции. Мои мысли еще там, в операционной, – признался Руслан Иванович. – Вот сейчас я уже включился. Вас как зовут?

– Татьяна, – представилась я.

– Так вот, Татьяна, дело в том, что мы с братом не очень-то тесно общаемся. У него своя жизнь, у меня своя. Нет, не подумайте, что у нас плохие отношения, просто после некоторых событий Леша замкнулся в себе. Разве что со своим племянником чаще других общается. Так в чем, собственно, дело? Вы почему ко мне пришли, а не к нему? – растерялся доктор.

– Дело в том, что Юля перестала отвечать на телефонные звонки родителей. Узнав, что я собираюсь по своим служебным делам в Киев, они попросили меня зайти к ней и выяснить, в чем дело. Я была на Институтской улице, но никого там не застала. Соседи видели, как на прошлой неделе Алексей и Юля куда-то уехали, загрузив в прицеп свои вещи. А еще мне подсказали, как вас найти.

– Переехали, – задумчиво повторил Руслан Иванович. – Мне ничего об этом неизвестно. Все это как-то неожиданно…

– Может быть, вы дадите мне номер мобильного телефона вашего брата? – попросила я.

– Я, пожалуй, сам ему позвоню. Мне тоже очень интересно, куда он мог переехать, никому ничего не сказав. – Доктор взял телефон и стал набирать номер. – Вы знаете, Таня, мне сказали, что данный номер не существует. Это как же понимать? Лешка еще и номер своего мобильника поменял? Ладно, сейчас я позвоню своему сыну. Может быть, он что-нибудь знает о планах Алексея… Это я. Саша, скажи, ты когда в последний раз общался с дядей Лешей? Понятно. Он не говорил тебе, что собирается куда-то уезжать? Ясно. А номер своего мобильного телефона Алексей случайно не поменял? Понимаешь, я не могу до него дозвониться. Потом расскажу тебе… Нет, мой сын тоже не в курсе, что происходит. Да, Таня, озадачили вы меня. Только его жизнь налаживаться стала, и вдруг такой непонятный поворот. Вы знаете, я стал за него всерьез тревожиться.