Конец операции «Остайнзатц» - Геннадий Сергеевич Меркурьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- В Желудки мне сейчас вроде бы не ко времени, - опять начал размышлять вслух капитан, - не подработаешь там, да и голову приклонить негде. Пойду-ка я лучше на хутор, там все потише, да и заработаю, может, что.
- Вижу я, - перебила его женщина, - не больно ты хочешь с властями встречаться. А тогда и на хутор не спеши. Они как раз туда поехали, человек двадцать солдат на двух грузовиках. Машины вернулись уже обратно. Недавно меня обогнали, а солдаты остались там, должно быть, на постой. И то сказать, у нас стоят, а хутор все время был освобожден от постоя. Ой, да заболталась я тут с тобой, а у меня дома дел полно. Прощайте! - поклонилась она и пошла по проселку.
Киселев удобно примостился на полусгнившем стволе дерева у обочины, подождал, пока женщина скрылась за поворотом дороги, и пошел в лес, к Зарубину.
- Ну как, товарищ капитан, - поднялся ему навстречу Зарубин, - какие новости?
- Не из веселых. Немцы на хуторе, человек двадцать, а зачем - неизвестно. Неужели вышли на след Квашнина? А может, лесник предал?
- Во всех случаях надо идти туда и самим разобраться в обстановке.
- Верно, но только дадим небольшой крюк и выйдем к хутору с запада…
…Киселев, думая о женщине, с которой он разговаривал на проселке, вспоминал ход разговора и был благодарен ей, что она подсказала ему расположение немцев в округе, сообщив о немцах на хуторе. Он не догадывался, что это была одна из партизанских связных и разведчиц, которые внимательно следили за перемещениями немцев и, полицейских подразделений, сообщая все данные партизанам. Вместе с очередным донесением о дислокации немцев в районе Желудков на стол начальнику разведки одного из отрядов партизанской бригады имени Ленина в тот же вечер легло подробное описание встречи с Киселевым.
…Киселев и Зарубин шли по заболоченному осиннику осторожно, перепрыгивая с кочки на кочку, кое-где пришлось ползти, опираясь на шесты, которые срезали тут же в осиннике. Наконец, сделав большой крюк, вышли к хутору с запада и, замаскировавшись, начали наблюдение. Передавая бинокль друг другу, буквально не отрывали глаз от хутора. Все было тихо.
- Слушай, капитан, - зашептал Зарубин, - уже два часа лежим, а там никакого движения. Только женщина выходила во двор. Если бы немцы были на хуторе, они так или иначе показались бы во дворе.
- А куда же делись фашисты, о которых сказала твоя «землячка»?
- Может быть, на север есть еще дорога или тропинка с хутора? Ведь мы обошли его с юга. Разреши, я пойду на хутор.
- Сейчас пойдешь, да только не на хутор! Видишь, женщина опять вышла во двор, сняла детские вещички и повесила на веревку опять штанишки и рубашку?
- Вижу!
- А раз видишь, то сдавай назад помаленьку. Да запомни подходы к дому: может, и понадобится заскочить в темноте.
- Подожди, командир. Данные нашего наблюдения не дают нам основания утверждать, что немцы на хуторе. Может, действительно они ушли на север? Вдруг там есть выход? Давай проверим, обойдем теперь хутор с севера. А может быть, они вернулись, пока мы обходили хутор с запада по осиннику?
- Ушли они дальше или вернулись - это теперь неважно. Хотя я больше чем уверен, что они где-то здесь. Поэтому обходить хутор с севера не будем. Пойдем обратно тем же путем, что и пришли. А на хутор нам сейчас пути нет.
- Это почему? Проведем разведку и…
- И это нельзя. Хутор для нас закрыт. Там вывешен сигнал опасности - детское бельишко на веревке. Оно могло висеть и случайно, но, как ты сам видел, женщина сняла одно, высохшее, и тут же повесила другое. Туда нам хода нет.
- А куда есть?
- Теперь только обратно к ребятам и дальше в отряд для связи с Центром. Другого выхода нет.
Киселев и Зарубин возвратились туда, где они оставили свою группу. Прикидка по карте показала, что до расположения партизан в районе Дятлово группе предстояло сделать примерно тридцатикилометровый марш и форсировать Неман. Кроме того, надо было пройти через позиции немцев, блокировавших партизанский отряд.
Шли медленно и с большими предосторожностями, ибо не исключалась возможность нарваться на вражеские посты. Часто попадались низины, залитые холодной талой водой, а под ногами хлюпала коварная болотная жижа. Наступил вечер, потянуло холодом. Вздохнули с облегчением, лишь когда вышли на твердый и сухой участок берега Немана. Там сделали привал, а рано утром удачно и без происшествий переправились на другой берег.
Скоро солнечные лучи разогнали густые космы тумана, лежащие в низинах. Безоблачное небо засияло голубизною, и чистый весенний воздух стал сух и прозрачен. Птицы, вернувшиеся из южных стран в родные гнездовья, радостно щебетали, стараясь перещеголять друг друга. То и дело попадались первые трогательные весенние цветы. Казалось, что война идет где-то далеко-далеко, в стороне.
Не успели разведчики углубиться в лес, как Пролыгин громко крикнул:
- Воздух!
Над лесом появились два самолета с готическими крестами на темно-серых фюзеляжах. Они сделали круг и ушли на северо-запад.
А вскоре Гриша Баранович, двигавшийся метрах в двухстах впереди остальных, был остановлен криком:
- Стой! Руки вверх!
Баранович упал на землю и тут же откатился вправо, подальше от того места, откуда раздался окрик, к стволу толстой сосны. Прижавшись к земле, он ожидал выстрелов. Однако их не последовало. Из-за деревьев появились два человека с автоматами в руках.
- Ну, полежал, и хватит! Вставай!
Гриша поднялся с земли, держа автомат в руках, но не отошел от толстого ствола сосны.
- Кого ищешь, малый?
- Корова в лес ушла.
- А автомат-то вместо хворостины прихватил?
- Да, в лесу нашел, должно быть, потерял кто-то.
- Тогда опусти его, а то еще ненароком выстрелит!
- А мне и так удобно, - Гриша встал за сосну, - а вы не двигайтесь, он и не выстрелит.
- Ладно, парень, - сказал один из двух, тот, что был постарше, опуская свой автомат, - не темни. Мы за тобой и твоими дружками от самого Немана наблюдаем. Веди нас к ним, да подай сигнал, чтобы не стреляли. А то еще перестреляем друг друга по ошибке да по незнанию.
Они небрежным движением забросили автоматы за спину и сделали шаг в сторону Барановича.
- Не подходить! - Гриша повел стволом автомата. - Стоять на месте!
Подав сигнал, Баранович стал ждать приближения Киселева с группой. Киселев, уже обеспокоенный тем, что
