Суеверия викторианской Англии - Екатерина Коути

Многодетная шотландская семья. Карикатура из журнала «Панч»

Несмотря на то что в Англии XIX века семьи были преимущественно многодетными, далеко не все женщины хотели детей. Заработки сельской и городской бедноты были скудными, куда уж еще один рот! Представительницы среднего класса тоже уставали от многочисленных родов, особенно в эпоху, когда они были сопряжены со смертельным риском для матери. Стоит ли удивляться, что не менее широкой популярностью пользовались и меры против зачатия.

Древнейший способ контрацепции — прерванный половой акт — всецело зависел от мужчины. То же самое касалось презервативов. Хотя в Европе они были известны с XVI века, против них существовала масса предубеждений. Религиозные деятели выступали против контроля над рождаемостью, условно признавая пользу презервативов для защиты от болезней, передающихся половым путем. Многие мужчины и тогда, как и сейчас, считали презервативы некомфортными. У них к тому было гораздо больше оснований: презервативы изготавливались из промасленных тканей, животных кишок и только с середины XIX века — из резины. Часто презервативы рвались и сминались во время процесса, так что не являлись стопроцентной гарантией от зачатия. Как средством предохранения ими пользовались в основном представители высшего и среднего классов. В низших слоях общества ввиду отсутствия полового просвещения этот метод контрацепции внедрялся очень медленно. Презервативам доставалось и от первых феминисток. С их точки зрения, это мужской способ контроля над рождаемостью, а женщины не должны полагаться на то, что может сделать только мужчина.

Широкодоступным, но столь же ненадежным методом было занятие сексом только в определенные дни, когда женщина не может забеременеть. Главный недостаток этого способа заключался в том, что в XIX веке никто в точности не знал, когда же выпадает этот заветный период. Не доверяя противоречивым сведениям, женщины предпочитали механические способы контрацепции: губки, пропитанные лимонным соком или уксусом, пессарии и диафрагмы. В начале XIX века в ходу были металлические пессарии, т. е. колпачки, которые вводили во влагалище для поддержания матки. Некоторые их разновидности не нужно было вынимать во время полового акта, что защищало женщину от нежелательной беременности. Во второй половине столетия на смену им пришла более удобная и дешевая резиновая диафрагма. Как писал доктор Генри Оллбатт в 1880-х годах, женщины могли пользоваться этим средством, ничего не сообщая мужьям. Но даже эти методы были доступны далеко не всем.

Многие женщины, особенно из рабочего класса, знали только один метод контрацепции — аборт. В викторианской Англии аборты были запрещены, но сведения о том, как прервать нежелательную беременность, передавались шепотом от соседки к соседке. Ингредиенты для подобных рецептов можно было купить в любой аптеке, причем многие из «бабушкиных средств» включали в себя свинец, что приводило к тяжелым отравлениям. Тем не менее женщины шли даже на такой риск. По словам одной англичанки, она скорее проглотила бы всю аптеку вместе с аптекарем, чем родила очередного ребенка.

И, конечно, самые достоверные сведения о контрацепции содержались в местном фольклоре. Например, чтобы не забеременеть в течение двух лет, достаточно было две минуты подержать за руку покойника. Другим народным контрацептивом считались «деньги мертвеца». До конца XIX века в деревнях на востоке Англии принято было класть флорин на лоб усопшему исходя из древнего поверья, что таким образом он заплатит за свои грехи. Перед тем как заколачивали гроб, местная знахарка забирала себе флорин, чтобы перепродать его тем, кто не хочет иметь детей. К счастью, с монетой не нужно было делать ничего пикантного — всего лишь класть ее под подушку перед сном.

Беременность

После желанного зачатия главной женской заботой становилось благополучное вынашивание ребенка. Для предотвращения выкидыша суеверные мамаши стремились раздобыть «орлиный камень». Эти камни, по легенде, находили в гнездах орлов. Птицы приносили их для того, чтобы у них вылупились орлята. На самом же деле «орлиные камни» были кусками железняка, полыми внутри (так называемые жеоды). Камень привязывали к левой руке и носили весь период беременности. Затем его привязывали к бедру, чтобы обеспечить легкие роды.

Чтобы узнать пол ребенка, перед животом беременной подвешивали кольцо или кусок ваты на нитке. Если нитка не шевелилась — будет девочка, если вата качалась из стороны в сторону — будет мальчик. Предсказывали пол и такие растения, как петрушка, розмарин и шалфей. В тех домах, где верховодила жена, они росли в изобилии, а если женское начало столь сильно, то и рождаться будут только девочки. Но если петрушка желтела, а розмарин сох на корню, ждали мальчика. Оригинальное предсказание бытовало в Йоркшире: если первым словом малыша будет «папа» — следующим родится мальчик, если «мама» — тогда девочка.

Наблюдали и за состоянием окружающей среды. Распространенное поверье гласило, что в год, урожайный на яблоки или орехи, часто рождаются близнецы. Само по себе рождение близнецов не радовало матерей — хлопот не оберешься следить сразу за двоими. Зато на севере Англии верили: если женщина родит двух разнополых близнецов, ей уже никогда не суждено забеременеть. Многие женщины, непрерывно рожавшие из года в год, не отказались бы от такого счастья.

Юным матерям советовали ни в коем случае не качать пустую колыбель, причем в качестве последствий указывали как смерть ребенка, так и рождение нового. Последнее суеверие было распространено в Шропшире и Сассексе. Родительская скупость тоже отражалась на судьбе младенцев: если купить колыбель в долг, то у выросшего ребенка не будет средств заплатить за свой гроб.

Поведение матери во время беременности имело непосредственное влияние на будущую жизнь ребенка. В сборнике валлийского фольклора Мари Тревельян можно встретить такие «предсказания»: если женщина окунет пальцы в грязную воду, кожа на руках ее ребенка загрубеет. Если обвяжет веревку вокруг талии, дитя ждут несчастья. Если после стирки будет переворачивать корыто, ребенок вырастет опрятным. Если же станет вытирать пыль фартуком, ребенок окажется неряхой. Если мать пройдет под спутанными веревками, ребенку предстоит жизнь, полная неразберихи. Беременным также не советовали прясть, чтобы ненароком не спрясть удавку для своего малыша.

Внезапный испуг матери или встреча с чем-то неприятным могли отразиться на внешности ребенка. Чаще всего в фольклоре упоминалась встреча с зайцем, которая якобы приводила к рождению ребенка с заячьей губой. С этим суеверием связана знаменитая история, прогремевшая в начале XVIII столетия. Хотя высокообразованные викторианцы сочли бы ее «преданьем старины глубокой», на ней стоит остановиться подробнее, поскольку она отлично иллюстрирует проникновение суеверий в различные общественные сферы.

19 ноября 1726 года в лондонской газете «Уикли Джорнэл» была опубликована заметка о Мэри Тофт, беременной крестьянке из Голдаминга (Суррей), которая во время полевых работ попыталась поймать кролика. Ничего не получилось, но с тех пор она не могла думать ни о чем ином, кроме кроликов. А когда вновь забеременела, то родила кроликообразное существо. Сохранить жизнь существу не удалось, но не беда, ведь две недели спустя она родила еще одного кролика, а потом несколько дней подряд рожала по кролику в день. К сожалению, ни один из них не выжил. На момент чудесных родов у Мэри и ее мужа, Джошуа Тофта, уже было трое самых обычных детей. Ее свекровь, местная повитуха, послала несколько фрагментов «новорожденного» Джону Говарду, акушеру из Гилфорда. Заинтересовавшись, Говард прибыл обследовать Мэри, которая тут же порадовала его еще несколькими кроличьими частями. Свидетельство доктора переплюнуло даже статью в «Уикли Джорнэл», ибо он сообщил, что женщина родила не только кроличью ногу, но и три кошачьих лапы. Согласно его гипотезе, кошачьи лапы самозародились в ее организме, потому что любимая кошка спала с ней в кровати!

Слухи о чудесных родах разлетелись по стране. Посмотреть на Мэри Тофт, которую доктор Говард уже перевез в Гилфорд, прибыл Натаниэль Сен-Андре, швейцарский врач при королевском дворе. Он писал, что на его глазах женщина родила еще несколько кроликов, а также призывал маловеров приехать и убедиться в их наличии. Король Георг Первый заинтересовался таким дивом и направил в Гилфорд еще одного врача, Сириакуса Алерса. Однако доктор Алерс заподозрил мистификацию. Разглашать свои подозрения он не торопился. Наоборот, уверил Говарда и Сен-Андре в своем полном согласии с их теориями, сам же прихватил несколько кроличьих частей и поспешил в Лондон. Там он как следует изучил образцы и сообщил, что кроликов разрезали с помощью каких-то острых инструментов. Узнав о результатах, полученных Алерсом, оспорить его доводы приехал Сен-Андре.