Тетрадь опасных советов - Владимир Аверин

От почты до метро приятели шли молча. Каждый переваривал только что полученную информацию. Идей не было, объяснить последнюю новость никто из них не мог.

Ты помнишь то место, где встретил Майю? — спросил Пузырь, когда они подошли к метро.

—Ну.

Поехали туда.

Зачем?

Побродим, познакомимся с окрестностями.

Мне надо вернуться домой и ждать звонка Майи.

А смысл? Тетради—то у тебя все равно нет.

А какой смысл бродить по окрестностям?

Я хочу посмотреть на Иванова, который гнался за вами на серебристом «Форде». Хочу убедиться, что именно он следил за тобой от нашего дома до антикварного бутика, — сказал Пузырь.

Это он, сто пудов.

Почему ты так уверен?

Потому что пасти меня от моего дома мог только тот, кто знает мой адрес. Адрес знают только два человека: инспектор Ремизова и Михаил Иванов.

Все—таки я хочу на него посмотреть и убедиться. Позвони ему и йазначь встречу возле того места, где вы в первый раз все втроем встретились: ты, он и Майя.

Я не хочу с ним встречаться, мне с ним говорить не о чем, — сказал Вадик.

Тебе не придется говорить. Сделаем так: посмотрим, откуда он приехал, я на него взгляну, а потом ты позвонишь и отменишь встречу, типа у тебя дела срочные появились. Заодно узнаем, куда он поедет на своем «Форде».

Куда бы он ни поехал, нам за ним не угнаться на своих двоих.

Понимаешь, соседушка, нам надо найти точку отсчета, то место, от которого Иванов погнался за Майей. Ведь погоня началась не с бухты—барахты — это теперь ясно на сто процентов. Вслед за пургой, которая случилась с тобой после знакомства с Майей, даже самый крутой дебил поймет, что все запутки начались из—за тетради. А раз так, то сразу становится ясно как день, что Майя тебе по ушам въезжала, когда говорила, что не знает Иванова и не понимает, почему он за ней гнался на своем «Форде». Она тебя обманула. Втыкаешься?

Это я понимаю. Только никак не врублюсь, зачем назначать встречу именно там, где мы впервые встретились?

Потому что тетрадь, судя по всему, вещь очень ценная. А с ценностями по нашим родным московским улицам не разгуливают. Я уверен, что Майя не хотела далеко уходить от того места, где она эту тетрадь взяла, потому что это опасно.

А если она вынула тетрадь из тумбочки в своей квартире, а потом вышла на улицу, чтобы кому—то эту тетрадь передать? Ты же не будешь обзванивать квартиры всех домов рядом с тем местом? Не вижу смысла.

Очки купи, тогда увидишь! — рассердился Пузырь. Его, как всегда, раздражала непонятливость собеседника. — Она не могла уйти дальше своего микрорайона, дальше своего квартала, дальше своего дома, потому что — еще раз для тупых повторяю — с такими ценностями не шастают по Москве в поисках приключений!

Не ори на меня! — в свою очередь, разозлился Вадик. — Ты сам не понимаешь, что говоришь! Какой толк в том, что мы узнаем дом, в котором она живет? Как ты собираешься искать ее в этом доме?

А как, по—твоему, оперативники ищут преступника? Первым делом они отрабатывают жилой сектор: со старушками болтают, у пацанов интересуются, короче, общаются с местными жителями. Понял? В общем, не спорь со мной! Если тебе нужна моя помощь, то пользуйся, пока я добрый! Я хоть и ангел, но мое терпение тоже может лопнуть! Звони Иванову из таксофона и назначай встречу!

На когда?

На прямо сейчас. Я не буду со своей трубы звонить, чтобы он не определил мой номер.

Вадик вынул из кармана телефонную карту, зашел в кабину таксофона. Пузырь втиснулся вслед за ним, и в кабине сразу запахло чесноком и луком.

Слушай, если ты такой умный, объясни мне, дураку, зачем мы ищем Майю? Что мы ей скажем, если вдруг найдем ее? Нам надо тетрадь искать, а не девчонку, ведь Майя должна сама мне позвонить.

Ты что, действительно до сих пор ничего не понял или прикидываешься? — спросил Пузырь. Он смотрел на Вадика так, будто тот вылез после глобальной катастрофы из подземного бункера и еще не осознал, что цивилизация полностью уничтожена. — Напрягись! Если бы Майя могла позвонить, то давно бы позвонила! В том—то и дело, что она не может с тобой связаться.

Почему?

Не знаю. Могу только догадываться. Я думаю, что у нее возникли крупные проблемы из—за тетради. Возможно, ее взяли в заложники, чтобы обменять на тетрадь. Или она сбежала от проблем в другой город или даже в другую страну, — предположил Пузырь и поторопил Вадика: — Набирай телефон, набирай. Если Иванов придет на встречу, а я его не узнаю, значит, его мы с чистой совестью можем вычеркнуть из числа подозреваемых.

Его вычеркнем, а другого впишем, того, кто следил за мной. Ведь кто—то же следил!

Вадик набрал номер мобильного телефона Иванова.

Да! — раздался в трубке мужской голос.

Добрый день. Это Михаил Андреевич?

Да, я слушаю.

Я — Вадик Ситников. Помните, мы встречались с вами у инспектора Ремизовой. Вы еще просили позвонить вам, если я узнаю, кто катался на моем скутере вчера с одиннадцати до двенадцати утра.

Ты узнал?

Кажется, узнал.

«Кажется» или точно узнал?

Я вам еще у Ремизовой сказал, что моим скутером пользуется целый полк пацанов. Когда речь идет о таких количествах, сложно уследить за каждым в отдельности. А главное, мои знакомые на часы редко смотрят. Они ведь на службу не ходят, им что с одиннадцати до двенадцати, что с девяти до пяти — одна ботва. И девчонок они часто подвозят, если по пути.

Что ты предлагаешь? — спросил Иванов. — Только говори быстрей, у меня мало времени.

Надо встретиться.

Где?

Там, где вы потеряли вашу девчонку.

Возле метро, у светофора?

Вам лучше знать. Меня там не было. К вам подъедет мой приятель на моем мопеде, и вы с ним поговорите. Скорее всего именно он тогда был за рулем, ну, когда чуть не сбил эту... как ее?

Майю, — подсказал Михаил Андреевич.

В общем, через полчаса ждите моего приятеля на мопеде. Вы номер моего скутера помните?

—Да.

Тогда не разминетесь.

ГЛАВА VIII

ПРИШЕЛ АЗАЗЕЛ...

На улице заметно похолодало, ветер гнал низко над городом желтые рваные тучи. Площадка перед метро была словно залита густым абрикосовым соком, зеркальные двери и окна вестибюля смутно поблескивали на солнце. Начал накрапывать дождь. Пузырь, всегда беспокоившийся о своем здоровье, предложил Вадику зайти в вестибюль и оттуда через окна наблюдать за перекрестком, к которому с минуты на минуты должен был подъехать Иванов.

Несмотря на портившуюся погоду, на улицах было людно и шумно. Пешеходы сновали по тротуарам вдоль магазинных витрин. Кое—где, перед журнальным киоском или продуктовым фургоном, собирались небольшие очереди, в которых горожане стояли молча, друг е другом не разговаривая. Лица у большинства людей были хмурые, напряженные. Все они были хорошо одеты, но как—то удивительно похожи друг на друга, и все до одного спешили.

Иванов подкатил на подержанном «Форде» ровно к назначенному времени. Он сидел прямо и держал руль так, словно на нем был установлен реактивный снаряд, который при одном неловком движении будет выпущен и поразит цель. Судя по его напряженной фигуре и осторожным движениям, он недавно водил эту машину и, вероятно, поэтому не успел к ней привыкнуть. Он повернул на перекрестке, проехал несколько метров и затормозил у стоянки рядом с метро. Затем Иванов вышел из машины, захлопнул дверцу и стал прохаживаться вдоль дороги в ожидании мопеда со знакомым номером.

Ну, что скажешь? — спросил Вадик, когда Михаил Андреевич, прохаживаясь, повернулся лицом к ребятам. — Это он?

Нет, — сказал Пузырь, вглядываясь в Иванова. — Не он.

Точно?

—Сто пудов.

—Ты внимательно смотри. Вдруг ты его не узнал из—за новой одежды или из—за того, что сейчас погода пасмурная, а тогда, возле антикварного, было солнце. Может, тогда на солнце он щурился, а сейчас смотрит на мир широко открытыми глазами, поэтому ты его и не узнаешь.

Я не слепой и не тупой. Одного человека от другого могу отличить на раз!

Да? А мне кажется, что они все одинаковые, как из инкубатора, — приуныл Вадик, кивнув на прохожих. — Особенно если смотреть издалека.

У этого Иванова мешки под глазами, морщины и лицо тусклое, как старая монета. А тот кекс выглядел моложе и вообще был явно покрепче Иванова, пошире в плечах.

Значит, облом. — Вадик повесил нос из—за того, что вместо знакомого подозреваемого Иванова теперь вдруг появился неизвестный человек, который следил за Вадиком, знал его адрес и, вероятно, был при частей к исчезновению Майи и оценщика—букиниста. — Расстроил ты меня, Пузырь. Я надеялся через Иванова выйти на Майю, а теперь придется искать какого—то мутного кекса, которого я даже не видел.

Если Иванов за тобой не следил, это еще не значит, что он не причастен ко всей этой кутерьме с тетрадью. Очень может быть, что Иванов — это мозг, который планирует, а тот, другой, — тупой исполнитель, который пляшет под дудку Иванова.