Неудачная реинкарнация - Владимир Журавлёв

— А зачем она мне? — удивился эпсар.

— Понятно…

Берьх стремительно переместился, поймал коня…

— А мне оно зачем? — задумчиво вопросил он. — Творче, тебя спрашиваю! Я же хотел пожить спокойно! Ты специально, да?! Урод ты, Творец… или я чего-то не понимаю…

И тут эпсар спохватился. Совсем заморочил его непонятный подросток. А ведь власть здесь — это он, эпсар! Это ему спрашивать полагается — и получать немедленные ответы! Он даже открыл рот, чтоб брякнуть что-нибудь внушительное… да наткнулся на сомневающийся взгляд подростка. И как-то вдруг дошло до него, что полоумные эльфы — это ещё не самое плохое в его жизни! Потому что вот стоит непонятно кто, и провалиться на месте, если в его голове сейчас не спорит пяток голосов о том, а не грохнуть ли эпсара! И ведь эти голоса — все его! А вдруг они даже и не спорят, а сразу согласились на «грохнуть»- и сейчас уточняют технические детали?!

— У вас же сроду не было войн! — брюзгливо сказал подросток. — Чего это степняки заявились? Эй, полиция! Тебя спрашиваю!

— Как это не было войн? — только и пробормотал эпсар. — А вот восстание Чёрного Топора…

— Тоже мне война! — презрительно отозвался подросток. — Гоняли его по степи и лесам все, кому не лень, пока родная жена не сдала полиции… Да и не хватал он девок! Он с одной-то разобраться не смог… придурок…

Берьх злобно треснул коня, чтоб не упрямился, и повёл его во двор гончара. Надо полагать, в качестве трофея.

Эпсар же постоял, поразмышлял… и решил этого берьха прижать, как принято в имперской полиции! Но — только тогда, когда вернутся латники, чтоб был некоторый численный перевес… как принято в имперской полиции.

Старейшины с любопытством смотрели, как в клубах пыли несутся из деревни их легиньхи вперемешку с конями. Резвые ребята от коней не отставали, скорее даже это четвероногим приходилось напрягаться, чтоб не оказаться в хвосте. Потому что в хвосте толпы было… нехорошо. Там степняков били обозлённые деревенские.

— Вот, я же сразу говорил, что Ит-Тырк насоветует что попало! — возбудился старый шакал Бурш. — Я же сразу говорил — вот так и получилось! Девок ему захотелось наворовать для сына!

— А что? — огрызнулся Ит-Тырк на старого интригана. — Кто умеет, тот наворовал! Вон, смотрите! Вон мой старший скачет с девкой! А если ваши умеют только саман месить, то пусть и месят саман, а за девками поедут те, кто на коне умеет скакать, а не бежать впереди…

Джабек Бурш хотел осадить его, да так и застыл с открытым беззубым ртом. И трясущимся пальцем указал куда-то за спину Ит-Тырку.

А произошло вот что: старейшины выбрали ложей для почётных гостей холмик около Ирчи. А вдоль русла реки вообще-то возвращался из тренировочного объезда нейтральной зоны отряд латников-полицейских. И были они очень раздражены жарой, службой и новым придирчивым эпсаром. Так что когда Ит-Тырк обернулся, он увидел перед носом частокол пик, а за ними — злобные потные лица, предвещающие ему скорую мучительную смерть. Что ему оставалось делать? Ну вот он и сделал единственное, что мог: заверещал испуганное «вой-вой-вой!» и рванул со всех четырёх копыт в бескрайнюю степь. И все старейшины — за ним следом.

Так что до кочевья они добрались быстро.

— Кочевника в степи никому не взять! — довольно заключил старый Бурш. — А все почему? Да потому что нам степь — мать родная!

Ит-Тырк промолчал. Уж он точно знал, почему кочевника в степи не догнать. Потому что кони у кочевников такие же трусливые, как и хозяева — и от страха носятся быстрее ветра.

— А что это там голосил наш храбрый Ит-Тырк? — продолжил зловредный Бурш. — Я слышал, он «вой-вой!» голосил? А ведь так женщинам положено кричать, когда…

— А вон мой сын с добычей! — сказал Ит-Тырк, чтоб замять нежелательную тему.

Да, не совсем то он крикнул… так ведь страшно было! А вот теперь могут за это задразнить — и задразнят обязательно!

Старший сын еле держался в седле. Честно говоря, он бы давно упал, но брошенный чьей-то умелой рукой дротик пронзил ему… пусть не спину, куда и был нацелен, а несколько ниже… зато надёжно пришпилил всадника к седлу. Ит-Тырк еле выдернул стальное жало. Старший сын сполз на землю, схватился за рану, и по кочевью пошли гулять смешки. Так, его тоже задразнят…

Здоровенная девка сползла с коня сама. Да, знатную добычу отхватил старший сын, и это несколько искупало…

— Вот мой старший сын! — важно сказал Ит-Тырк. — Это он украл тебя! Теперь, йоха, ты будешь ему женой, и не смей противиться!

Девка глянула на продувную физиономию старшего сына…

— Пьянь, что ли? — спросила она с непонятной интонацией.

Глазки у старшего сына воровато забегали.

— Понятно… — горько сказала она. — Что, папаша тоже? Зашибись! Ну… Ладно, показывай, где живёшь! Вот тут и живёшь?! Зашибись… Да, чтоб знал: полезешь ночью — удавлю. А сейчас притащи воды! Тоже мне, ранетый…

В кочевье уже все откровенно ухмылялись. Ещё бы! Младший Ит-Тырк украл жену, и сейчас она ему покажет!

А Ит-Тырк лишь тоскливо подумал, как это так получается, что и сын вроде не его, а похож! Вот даже жену украл такую же, как когда-то отец! И точно так же уже об этом жалеет, да поздно!

Глава девятая

Во двор ввалились возбуждённые и радостные братья. Понятно: пинали степняков. Интересно, почему массовые драки вызывают всегда радостное возбуждение? Ишь сияют, как будто праздник какой!

Не праздник, поправил он себя педантично. Чувство единства, вот что это. Массовые драки дают чувство единства — как и праздники…

Старший из братьев, Бэр, помялся, но все же сказал, что вертелось на языке:

— Как ты их сбил, Эре! Все визжат от радости! А вот Собаки чего-то призадумались!

— Научишь? — тут же дружелюбно спросил второй брат, Эке.

И оба этак осторожно поглядывают, словно не знают, как с ним теперь держаться. Почему как? Они действительно не знают.

— Поучить могу, — честно сказал он. — Не научитесь. У вас мышцы от работы загрубели, точности не добьётесь. И тренироваться очень много нужно — а вы же работаете, у вас столько времени нет.

— А ты что, много тренировался, что ли?

— Да.

— А! О… а мы думали, ты не работаешь, потому что… а ты…

— Коня во двор затащите, — посоветовал он. — Там же эпсар коня срубил. Что-то можно использовать, шкуру там, мясо сторожевым собакам насолить-навялить…

— О! Ага! — сказали братья и ломанулись на улицу.

Он собрал нужные в дорогу вещи, угрюмо проверил у коня сбрую, подтянул стремена. Отец наблюдал с тихим недоумением. В их хозяйстве коней сроду не было. Зачем, собственно? Ослы для перевозок больше подходят. Так что не мог Эре знать, как управляться с конём. Но вот — управлялся.

— Эре, а ты, собственно, кто? — негромко спросил отец.

— Я-то? — удивился он вопросу. — Так сын же твой! Что, не признаешь?

— Ну, допустим, не мой! — ухмыльнулся отец. — Ялинька моя по молодости где-то нагуляла, то все знают. Божится, что от эльфа… да я не про то… Может, подменили тебя во младенчестве?

— Да? — он задумался ненадолго. — Нет, не получается. Ты бы обязательно заметил. Ты же меня каждый день на руках держал, задницу мыл, когда я животом маялся — не помнишь разве?

— Я-то помню, — задумчиво проговорил отец. — Но и ты помнишь. А это странно.

— Это противно, а не странно! — честно сказал он и взлетел в седло.

Для первого раза получилось… в общем, получилось, и это главное. Но сразу стало понятно, что поездка обернётся сущей пыткой. Память — это, конечно, помогает, но тело не тренировано на конную поездку, и с этим ничего не поделать.

— Я ещё вернусь, — предупредил он. — Но на всякий случай… Попробуй договориться с горными мастерами насчёт фарфора. Долю им пообещай. Разумную. Пусть твой товар через свои лавки реализуют. — Не получится, — вздохнул отец. — Я уж всякое думал… Горные мастера в свои дела никого не пускают. Ни за какие доли.

— Понятно, — кивнул он. — Им монополия выгоднее, да и забот меньше. Тогда подкупи продавцов. Пусть твою работу под видом горной продают. Это получится. Продавцы за хорошую долю мать родную продадут.

— Да… кто ж так делает? — замялся отец. — Незаконно это…

— Все так делают! — отрезал он. — По закону жить невозможно! В империи — невозможно! В империях специально такие законы, чтоб по ним невозможно было жить. Чиновникам удобнее, когда любого можно считать за преступника. Тогда они на себе обязательств не чувствуют. Всё. Я поехал, у меня времени в обрез…

— Куда?

— Меня изгнали из деревни, — напомнил он. — Я — птица вольная.

— Отцу знать не положено?

— Лучше не знать, — твёрдо сказал он и тронул коня. — Тогда и отвечать не придётся, если спросят. А спросят обязательно, я в этом мире уже наследил… и прошло-то ведь всего два дня! А что дальше будет?! Творче, я таки подозреваю, это твои происки! Что, думаешь, если ты нигде, тебя и взять не за что?! Или ты вообще не думаешь?…