Шаман - Ной Гордон

Он прочел по ее губам слова, которые видел раньше сотни раз — именно ими заканчивала каждое занятие Дороти Барнем:

— Думаю, на сегодня хватит, — сказала она, задыхаясь.

Она развернулась и пошла по тропе в сторону дома, а Шаман просто стоял и смотрел ей вслед, пока она не скрылась за поворотом Длинной тропы.

Тем вечером он начал читать последнюю часть отцовского дневника, повествующую о неописуемой боли и отчаянии, которые пронизывали все естество Роберта Джадсона Коула. В этой части крупным, четким почерком отец писал об ужасах войны, увиденных им на берегу Раппаханнока.

Когда Шаман дошел до разоблачения Робом Джеем Леннинга Ордуэя, он отложил дневник в сторону. Ему было сложно поверить в то, что спустя столько лет его отец сумел найти одного из тех, кто был причастен к смерти Маквы.

На улице уже стемнело, и он зажег лампу, чтобы почитать еще.

Он несколько раз возвращался к письму Ордуэя некому Гуднау.

Уже перед самым рассветом он дочитал дневник до самого конца. Он пролежал на кровати, полностью одетый, еще целый час. Когда он увидел, как мать зажгла на кухне свет, то направился в сарай и позвал в дом Олдена. Он показал ему и матери письмо Ордуэя и рассказал о том, где нашел его.

— В дневнике? Ты читал его дневник? — удивилась мать.

— Да. Хочешь тоже прочесть?

Она покачала головой.

— Мне это не нужно. Я — его жена. Я знаю все, что нужно.

И мать, и сын заметили, что Олден мучается от похмелья, поэтому Сара решила сделать кофе.

— Не знаю, что и делать с этим письмом.

Шаман дал им письмо еще раз, чтобы они перечли его повнимательнее.

— А что вообще можно с ним сделать? — раздраженно спросил Олден. Внезапно Шаман осознал, как сильно тот постарел. Он только и делал, что пил, либо был пьян настолько, что уже и пить больше не мог. Он дрожащими руками насыпал сахар себе в чашку.

— Твой папа каждый божий день пытался придумать способ, как наказать убийц той женщины по закону. Или ты думаешь, что тебя послушают, раз ты нашел это письмецо?

— Роберт, когда это все закончится? — горько спросила мать. — Кости этой женщины погребены в нашей земле вот уже многие годы, а вы двое — ты и твой отец — не хотите оставить ее в покое, и нас вместе с ней. Почему ты просто не порвешь это письмо и не забудешь о старой боли, не дашь мертвым покоиться с миром?

Но Олден покачал головой:

— Без обид, миссис Коул, но этого мальчишку не унять, как и его отца, когда речь идет о тех индейцах, — сказал он, подул на кофе, держа чашку обеими руками, и обжегся им, сделав глоток. — Нет, он до смерти не успокоится, будет идти по следу, как собака, как это делал прежде его отец. — Он перевел взгляд на Шамана. — Если мое слово что-то для тебя значит, хотя это вряд ли, надо бы тебе съездить в Чикаго как-нибудь и узнать, что это за Гуднау, вдруг он тебе что расскажет. Иначе придется тебе уработаться до смерти, чтобы забыть о нем, да и нам вместе с тобой.

У матушки Мириам было свое мнение на этот счет. Когда в тот же день Шаман приехал в монастырь и показал ей письмо, она кивнула.

— Твой отец рассказал мне о Дэвиде Гуднау, — спокойно сообщила она.

— Если преподобный Гуднау — на самом деле преподобный Паттерсон, то он должен ответить за смерть Маквы!

Матушка Мириам вздохнула.

— Шаман, ты — доктор, а не полицейский. Пускай лучше Господь свершит правосудие над этим мужчиной. Мы же отчаянно нуждаемся в тебе, как во враче. — Она подалась вперед и пристально заглянула ему в глаза. — У меня есть важные новости. Наш епископ прислал весточку, что сможет выделить нам средства на то, чтобы мы открыли здесь больницу.

— Преподобная матушка, это же превосходно!

— Да-да, именно превосходно.

Улыбка осветила ее лицо; она была искренне рада, подумал Шаман. Он вспомнил, как отец писал в дневнике, что совсем недавно она получила наследство, доставшееся ей после смерти отца, и все до последнего пенни передала церкви; поэтому теперь ему оставалось лишь гадать, была ли милость епископа связана с этим фактом. Но ее радость была совершенно искренней, в ее голосе не прозвучало и доли цинизма.

— Наконец-то и в нашем городе будет больница, — похвасталась она с лучезарной улыбкой. — И наши сестры станут лечить людей в больнице святого Франциска Ассизского.

— И я смогу обслуживать в этой больнице своих пациентов.

— На самом деле, мы надеялись на нечто большее. Все сестры меня поддержали в этом вопросе. Мы хотим, чтобы ты стал директором нашей больницы.

На миг он задумался.

— Это большая честь для меня, ваше преподобие, — сказал он в конце концов. — Но на эту должность вам нужен человек постарше, кто-то более опытный. И к тому же я не католик.

— Когда я только мечтала об открытии больницы, то надеялась, что это место займет твой отец. Господь послал нам твоего отца, он был нам другом и хорошим врачом, но теперь его нет с нами. Сейчас Господь дал нам тебя. Ты лечишь жителей Холден-Кроссинга, и именно ты должен стать директором больницы.

Она улыбнулась.

— А что касается того, что ты слишком молод, то мы все сошлись во мнении, что ты — самый взрослый юноша из всех, кого мы когда-либо встречали. Да и больница будет небольшой, всего лишь на двадцать пять коек, так что все мы будем расти вместе с ней. Я бы хотела дать тебе один совет. Не будь излишне скромным, ты достиг очень многого. Не бойся ставить перед собой высокие цели, Господь щедр к тебе.

Шаман смутился, но улыбнулся при мысли о том, что у него будет больница.

— Ваши бы слова да Богу в уши, преподобная матушка, — сказал он.

О своем разговоре с настоятельницей Шаман рассказал только матери. Сара удивилась и от всего сердца порадовалась за него, испытывая невероятную гордость.

— Будет просто чудесно, если у нас будет своя больница и ты будешь ее директором. Твой отец был бы просто счастлив!

Епископ предупредил матушку Мириам, что епархия не выделит средств на постройку больницы до тех пор, пока не будет представлен и одобрен план работы.

— Пока мы ждем, Мириам Фероция попросила меня съездить в несколько других больниц и изучить, как они организовывают свою работу, — сказал он.

Шаман уже знал, куда именно он поедет и каким поездом.

В понедельник он отправился в Молин и договорился со знакомыми о том, что оставит у них Босса на пару дней. Поезд в Чикаго прибывал в этот городок днем, в три часа двадцать минут, и стоял совсем недолго — всего лишь время, необходимое для погрузки товаров компании Джона Дира по производству плугов, поэтому уже в два часа сорок пять минут Шаман ожидал на вымощенной досками платформе.