Тихий шепот звезд: Реконструктор. Приручивший пламя - Дмитрий Сергеевич Кружевский

– Давай за встречу, дружище. Теперь мне.

Он вновь наполнил бокал, на этот раз до краев, и залпом опустошил его, затем долго молчал, смотря то на расстилающийся внизу город, то в сторону горы, где, словно поломанные зубы неведомого чудища, виднелись превращённые в музей развалины старой крепости.

– Андре, надеюсь, ты простишь меня, что я так долго не приходил, – наконец произнес он. – Дела… все дела, сплошная суета. Кстати, не поверишь, но о твоей гибели я узнал лишь через два года. Представляешь. Они не хотели меня волновать, понимаешь, не хотели расстраивать. – Он коротко хохотнул. – Работал все эти годы как проклятый.

Взгляд Сергея вновь остановился на городе.

– Все не зря было, дружище, все не зря, – пробормотал он, проталкивая комок в горле, глотком прямо из фляжки. – Смотри, каким красивым стал город. А сколько там детей. А ведь они бы не родились, если бы не ты со своими ребятами. Как всегда, стоял до конца, да…

Он опустил голову, а налетевший ветер взъерошил его седые волосы своей невесомой дланью, словно утешая. Сергей еще раз приложился к фляге, чувствуя, как алкоголь, разливаясь внутри ласковым теплом, постепенно глушит боль в сердце.

– А знаешь, Андре, у меня ведь сын, и мы с Теей назвали его в твою честь. Только не спрашивай: «как?» – сам не знаю… Я ведь родился не здесь, дружище, а там, – он кивнул головой в небесную высь. – У далекой звезды по имени Солнце. Мы похожи только внешне, а внутри абсолютно разные, даже сердце у меня немного не там, где у вас, ребер меньше. По идее, мы никак не могли иметь детей, у нас разная физиология, генетика и еще хрен знает что. Однако у меня сын… уже пятнадцать лет… – фляжка снова едва слышно булькнула. – Нет, я, конечно, догадываюсь, что тут дела в этих чертовых нанвитах, но до сих пор не понимаю, что и как они сотворили с моей женой. Не понимаю и боюсь. Боюсь, что однажды проснусь, а ни ее, ни Андрюхи нет, лишь черная липкая жижа… противная, склизкая… Дурацкие сны, знаешь ли, и мысли… в последнее время.

Ратный тяжело вздохнул.

– Ну что тебе еще рассказать, старый друг. Месяц назад не стало Рослава, лег спать и не проснулся. Вот так вот просто… Да… стареем мы, дружище, стареем. Даже я уже себя не так хорошо чувствую, да и раны по ночам болеть стали. Но, знаешь, Рос все же успел доделать то, что мы задумали, а также оставил после себя кучу учеников. Умные ребята… У Анта все в порядке, недавно обзавелся внуками, причем аж тремя, представляешь, бегает теперь как молодой. А вот Чаклин тот, наоборот, степенным стал, заведует академией. Да-да, той самой, нашей, она сейчас расстроилась, почти маленький город. Заматерел, располнел, в кабину уж точно не влезет. А вот с Нариславом уже года три не видимся… он где-то там, на севере, все что-то испытывает… пытается мне доказать.

Сергей усмехнулся.

– А еще знаешь, что скажу, дружище. Ты, наверное, не поверишь, но теперь вокруг этого мира вращается маленький железный шарик. Он небольшой, всего вот такой, – он развел руками, демонстрируя примерный размер. – Наш первый искусственный спутник. Он почти ничего не умеет, лишь пищит в эфир, как неоперившийся птенец. Но ты же меня знаешь, это всего лишь начало…

Звук шагов и последовавшее за ними короткое вежливое покашливание заставили его обернуться и вопросительно посмотреть на подошедшего ратнинанта.

– Товарищ генеральный, тер Эйтан, нам уже пора, самолет ждет, – сказал он, словно извиняясь.

Ратный бросил взгляд на наручные часы и, кивнув офицеру, поднялся, опираясь на трость. Повернулся, посмотрел на памятник, опустил голову, постоял молча, затем тихим голосом произнес:

– Ну вот и все, Андре, мне пора. Не знаю, приду я еще сюда или нет, или, может, скоро увидимся в другом месте, в любом случае… Мягкой тебе земли, дружище.

Он резко развернулся и, прихрамывая, направился вслед за офицером к подножию кургана, где его ожидала машина, а на гранитном бордюре так и осталась стоять недопитая фляжка и до половины, на прощанье, наполненная стопка.

* * *

Они стояли рядом плечом к плечу, Генеральный Конструктор и Первый Космонавт, молча смотря на возвышающуюся перед ними белоснежную свечу ракеты, пропитываясь ее скрытой мощью и молчаливым величеством.

– Как самочувствие, готов к полету? – наконец спросил генеральный, доставая из кармана пачку с аромами.

– Так точно, товарищ Эйтан, – бодро ответил парень, улыбнувшись своей белоснежной улыбкой, и, помолчав, словно извиняясь, добавил: – Правда мандраж небольшой чувствую, словно курсант перед экзаменационным полетом.

– Мандраж – это хорошо, это позволяет себя чувствовать в тонусе, – понимающе кивнул конструктор, закуривая. – Хотя я и сам не лучше, вот, посмотри.

Он вытянул перед собой ладонь, которая заметно подрагивала.

– Сам волнуюсь как школяр. Впрочем, нам это простительно, ведь завтра нас действительно ждет экзамен, причем сдавать мы его будем сразу за все человечество. И ты идешь первым. Завтра ты, друг мой, проложишь нам дорогу к неизведанному, сделаешь первый шаг туда, – он кивнул в стремительно светлеющее утреннее небо, – за его грань. Это только начало пути, но поверь, пройдут годы и именно благодаря нам наши потомки шагнут сперва на другие планеты системы, а затем отправятся к звездам. Но когда бы это ни случилось, в начале пути всегда будешь ты. Это твоя роль и ноша, поэтому еще раз спрошу: готов ли ты к ней?

Первый космонавт понурил взгляд, словно сомневаясь, что ответить, а когда поднял глаза на генерального, в них плескалась лишь бездонная синева небес – и ни тени сомнения.

– Готов, товарищ Эйтан.

– Вот и хорошо, – улыбнулся Сергей, хлопнув его по плечу. – Иди, отдохни немного, побудь с семьей и на подготовку.

Первый отдал честь и быстрым шагом направился к стоящим в стороне офицерам из отряда космонавтов, а Ратный, проводив его взглядом, вновь повернулся к уносящейся ввысь белоснежной стреле ракеты. Завтра в десять часов утра.

Он выпустил в небо тонкую струйку дыма. Годы, долгие годы, наполненные бессонными ночами, горечами неудач и радостями побед, остались позади… Завтра в десять утра.

Сергей отбросил догоревшую арому и, достав новую, щелкнул зажигалкой.

В этом мире не было космической гонки, он, в отличие от своего земного коллеги, ни с кем не соревновался за покорение пределов. Этот мир не ожидал ничего подобного, не был готов, даже не думал о подобном, по крайней мере, не так быстро, даже в фантастических книгах полеты на другие планету упоминались крайне