Остроги. Трилогия (СИ) - Александр Шакилов

Если его не расшевелить, это надолго. Данила шагнул к нему, присел рядом, взял его за локоть, заглянул в глаза. Не помогло. Тогда Дан влепил отцу пощечину.

– А?! Что?! – встрепенулся Павел Сташев.

– Извини, пап, но ты ушел в себя.

– Да-да, со мной такое случается. На чем я остановился?

– Консерваторы нужны, чтобы продлить жизнь искусственным тварям, – подал голос Петров и увернулся от подзатыльника.

– Точно так, да… Если шумы, поступающие на микрофоны, превышают определенный уровень, консерваторы включаются в режим расконсервирования. Твари, как вы выразились, выпускаются на волю. Одну из них я почти что расконсервировал вручную, в последний момент подав заряд значительно больший, чем нужно для стимуляции мышц, что пагубно сказалось на общем состоянии организма…

– То есть, открой мы огонь по женщине с пацаном, все твари выбрались бы из консерваторов и набросились на нас? – Рядовой Петров задавал вопрос, содержащий в себе правильный ответ. А еще он ушел от удара и хорошенько вмазал толстяку ладошкой по затылку. Ашот аж рот открыл от удивления, Мариша хмыкнула в кулак, для прочих инцидент остался незамеченным.

– Именно так бы и произошло, – кивнул Павел Сташев.

– Но зачем так сложно? – не унимался Петров. – Зачем все эти искусственные существа? Зачем микрофоны и консерваторы? Куда проще поставить тут заслон из бойцов с автоматами, а то и вовсе замуровать подвал.

Профессор пожал плечами:

– Стерх – законченный мизантроп. Он ненавидит людей, не умеет с ними общаться, для него это настоящая пытка. В коллективе себе подобных он сходит с ума, едва себя контролирует. Ему проще создать искусственных тварей, чем терпеть у себя под боком парней с автоматами. Думаю, в этом все дело.

В коридоре установилась тишина. «Варяги» переваривали услышанное.

– Что ж, – Гурбан вычленил нужную инфу, – мы не шумели. Но оставлять за спиной у себя эти консервы с тварями в собственном соку нельзя. Профессор, нужно вернуться в зал и уничтожить их всех.

«Варяги» дружно закивали. Данила – тоже.

– Если бы так просто… – Сташев-старший закрыл глаза, помассировал их большим и указательным пальцами правой руки. – Один потухший консерватор – это сбой, а два и больше – уже система, диверсия. Консерваторы тут же выпустят свое содержимое на свободу, и тогда я нам не позавидую. Мы видели лишь одного монстра. А на что способна извращенная фантазия Стерха, не знаю даже я. При его новых возможностях, с его технологией он мог создать все что угодно. Да, эти твари недолговечны, но им и не надо много времени, чтобы уничтожить нас.

– Значит… – начал Гурбан.

Закончил за него Петров:

– Значит, надо уходить отсюда. И стрелять нельзя.

На сей раз Ашот воздержался от подзатыльника «духу».

– Оружие на предохранители, живо, – согласился с рядовым командир.

Все загомонили, вмиг позабыв о чувствительных микрофонах. Самаре пришлось чуть ли не каждому прошипеть в лицо «тс-с», чтобы наступила тишина. И в тишине этой отчетливо стал слышен странный звук.

Что-то приближалось к «варягам».

*

Взрывом сорвало асфальт впереди и вместе с осколками швырнуло прямо в машину, которая везла Ксю по горящей, разрушенной артобстрелом Москве. Водила вывернул руль, но тачку все равно накрыло, загрохотало по крыше, промяло сетки, выдавило в салон стекла. В пусто́ты тут же проник едкий дым, отчего Ксю закашлялась.

И все же водитель сумел объехать воронку. Сзади сверкнуло и грохнуло. Впереди, у перекрестка, шел бой. Прячась за остовом сгоревшего «КамАЗа», по зомбакам стреляли двое совсем еще зеленых пацанов. На дороге рядом лежали два трупа – девчонка с автоматом в руках и парень, который, судя по расположению тела, кинулся к ней на помощь… Всем лет по четырнадцать, не больше.

Не доезжая до перекрестка, кавалькада резко свернула в переулок. Шамардинцам, видно, не очень-то хотелось вступать в бой с зомбаками. А ведь те мальчики обречены…

– Важно сохранить прибор. – Шамардин будто бы прочел мысли Ксю и теперь оправдывался перед ней.

«Так важно, – подумала Ксю, – что вы оставили детей умирать? Зачем вам усилитель, советник?»

Зачем, а?

*

Челюсть у Дана отвисла вовсе не фигурально, когда он увидел то, что вышло к «варягам» из-за поворота. Ему не доводилось еще встречаться с подобными существами.

Гурбан дал знак не стрелять. Вроде и обговорили этот момент, а все ж таки Мариша навела на

это

автомат, Ашот тоже, да и рядовой Петров снял свой «Абакан» с предохранителя, хотя первым ратовал за осторожность и тишину. Но их всех оправдывала внешность твари, явившейся из глубин подземелья.

Представьте себе гнедого жеребца, которому ампутировали голову вместе с частью шеи, а вместо нее приладили человеческий череп. Причем от черепа пустили десятки разноцветных проводов и трубок, уткнувшихся в конечности жеребца, в хребет, в сердце, легкие и прочие органы. Данила заметил даже пучок проводов, протянутый к паху.

Голову для этого кадавра отняли у девушки лет двадцати, вряд ли старше; длинные черные волосы спутались с давно не чесанной лошадиной гривой. Карие глаза безучастно пялились вперед, иногда моргая. Казалось, глаза эти ничего не видят перед собой. На лице не отражалось ни единой мысли, ни единой эмоции – окружающий мир не вызывал отклика в душе девицы. И от этого становилось слегка не по себе.

Нет там никакой души, одернул себя Дан. И девушки нет. Есть кость с мозгами внутри, обтянутая кожей с кератиновыми отростками. И всё.

– Стерх – гений, – услышал он шепот отца. – Я знал, что Афоня далеко пойдет. Такой умище, талант…

Данилу аж передернуло. Умище? Вот эту страхолюдину создал талант? Что гениального в попрании природы, самой сущности людской, звериной, вообще всякой?! Как у бати язык повернулся такое ляпнуть?! Неужели все ученые не от мира сего?! Они что, теряют всякую связь с реальностью, когда речь заходит о науке? Но ведь нельзя же быть в какой-то момент только профессором и не быть при этом человеком, любящим мужем, отцом, в конце-то концов! И пусть профессор Сташев в восторге от злодеяний Стерха, но как батя Дана может нести такую чушь?!

Кентавр – Данила читал древнегреческие мифы – остановился. Или остановилась? Если по телу, так мужик вроде, а голова… Длинный черный хвост принялся стегать по бокам, обвитым проводами, – словно кентавру досаждали мухи и комары. Но насекомые тут отсутствовали. Тараканы, может, и есть, вот только попрятались…

Интересно, как существо питается? Если подобно лошадке, то человеческим зубкам надо перетирать уйму травы, а они для этого не очень-то пригодны. Для людской же пищи не приспособлен желудок жеребца – вряд ли переварит жареное мясо и маринованные грибочки…

Да какая разница?! Дан одернул себя. Рассуждая так, он уподобляется отцу, а как раз сейчас не хотелось быть похожим на него. Лучше быть как Гурбан – спокойным, уверенным в себе и в своих подчиненных.

– Командир, можно я? – Рядовой Петров тронул командира за плечо, тот кивнул.

Вот Дан, к примеру, не понял, о чем просил Петров, а Гурбан – запросто.

– Ремень дай, – едва слышно прошептал Петров.

– Зачем это? – Данила расстегнул пряжку, стянул кожаную полосу, обернутую вокруг талии. – У тебя ж свой есть…

Петров не ответил, ремень взял. Ловким движением продел свой точно такой же ремешок в пряжку Дана, который следил за этими манипуляциями с подозрением. Рядовой что, удавиться тут надумал? Самое время и место, ничего не скажешь.

Тварь неспешно приближалась. Копыта стучали по кафелю. Мощную мускулистую грудь украшал – украшал ли? – стальной щит с длинными острыми шипами, способными пронзить человека насквозь – такого человека, как Ашот, а Данов так парочка на шипах поместилась бы.

– Еще один страж? – задала вопрос мисс Петрушевич.

– Очевидно, отказ консерватора активировал эту тварь, – шепнул в ответ профессор. – Стерх подстраховался. Ну Афоня, ну умище…

Пригнувшись, рядовой Петров двинул навстречу кентавру.

Чудовище безучастно переставляло копыта, словно не замечая перед собой помеху. Рядовой Петров тоже не выказывал признаков беспокойства. А вот Дана очень смущали шипы на груди кентавра. Жаль, стрелять нельзя, иначе не пожалел бы на эту тварь целый рожок, нет, лучше три.

Петров остановился, держа перед собой сдвоенный ремень. Неужели надумал ударить им кентавра? Или задушить? Вроде склонности к суициду за парнем пока не наблюдалось…

Когда казалось уже, что шипы проткнут Петрова, тот резко ушел в сторону и, схватившись за гриву, буквально взлетел на спину кентавру.

Если кадавр в принципе мог опешить, то именно это с ним и случилось. Он остановился. В глазах появился интерес или что-то вроде. Дан мог поклясться: какая-то мысль там точно проскользнула. Быть может, кадавру не понравилось то, что к нему выдвинулся еще и Самара, сжимающий в руке топор? Если б у Петрова не получилось задуманное, полковник атаковал бы кентавра.