Дюна - Фрэнк Херберт

«Похитители воды» миллионами умирали при каждом извержении спайса. Их могли убить колебания температуры в пять градусов. Немногие выжившие окружались пузырчатыми образованиями и впадали в спячку, чтобы через шесть лет пробудиться в мире маленьких (около трех метров длиной) песчаных червей. Из них лишь некоторым удавалось избежать агрессивности старших братьев и превратиться в гигантских Шаи-Хулудов. Гибли они и в водных хранилищах Свободных — Свободные издревле топят маленьких червей для получения наркотика познания, называемого ими Водой жизни.

Теперь был установлен весь цикл — от маленького Создателя к Шаи-Хулуду, от Шаи-Хулуда к рассеиванию спайса, в котором возникают микроскопические существа, называемые песчаным планктоном, — пища Шаи-Хулуда, они растут, прячутся, превращаясь в маленьких Создателей.

Потом Кайнз и его люди перенесли свое внимание с всеобъемлющего спайсового цикла на микроэкологию. Прежде всего — климат. На поверхности песка температура часто достигала 344–350 градусов. Футом ниже она падала на 55 градусов, на фут поверхности она падала на 25 абсолютных градусов. Листва и другая тень могли снизить температуру еще на 12 градусов. Затем питательные вещества: песок Арраки является, главным образом, продуктом переработки червя. Пыль возникает вследствие постоянного колебания поверхности ветром, «пляски песков». Крупные зерна находятся на более защищенных от ветра склонах. Склоны, открытые ветрам, бывают гладкими и плотными. Старые дюны бывают темными благодаря окислению, молодые обычно серые.

Закрытые от ветра склоны старых дюн стали первыми зонами зеленых насаждений. Первостепенной задачей Свободных стало засеивание дюн травой, волосообразной цилией, чтобы укреплять поверхность дюн, лишая тем самым ветер его главного оружия: мобильных песчаных зерен.

Изменяемые зоны лежали далеко на юге, вдали от харконненских наблюдателей. По мере оседания склонов, засеянных травой, склоны, открытые ветрам, становились все выше и выше, и трава перемещалась вместе с ними. Гигантские сифы — длинные дюны с волнистыми вершинами высотой более 1 500 метров образовывались из-за этих действий.

Когда заградительные дюны достигли нужной высоты, их склоны, обращенные к ветру, засадили более устойчивой зеленью. По мере того как травы и растения приживались, высаживались все новые сорта.

Дошла очередь и до фауны — разводились зверьки, роющие норы, чтобы почва рыхлилась и проветривалась: карликовая лиса, кенгуровая мышь, песчаный заяц, черепахи; хищники, чтобы держать зверей под контролем: песчаный паук, карликовая сова, ястреб и сова-пустынница; насекомые, которые могли заполнять недоступные для зверей уголки; скорпионы, сороконожки, пауки-невидимки, осы и мухи, а так же пустынная летучая мышь, чтобы держать под контролем этих насекомых.

Теперь они подошли к решающим испытаниям: финиковые пальмы, хлопок, дыня, кофе — более двухсот типов полезных растений, отобранных для испытаний.

«Человек, экологически неграмотный, не понимает, что экология — это система. Система! — говорил Кайнз. — Система содержит текучую стабильность, которая может быть разрушена одним неверным шагом. Система имеет порядок, перемещающийся от вехи к вехе. Если этот поток перекрыть дамбой, то система рушится. Нетренированный глаз может не заметить этого крушения до тех пор, пока не станет слишком поздно. Вот почему высшей ступенью экологического знания является понимание последствий».

Добились ли они системы?

Кайнз и его люди наблюдали и ждали. Теперь Свободные понимали, что он имел в виду, когда говорил о сроке в пятьсот лет.

С засаженных участков поступило сообщение: по краям насаждений песчаный планктон оказался отравленным из-за взаимодействия с новыми формами жизни. Причина: протеиновая несовместимость. В этих местах образовалась отравленная вода, не оказывающая никакого влияния на жизнь Арраки. Зона насаждений оказалась как бы отгороженной барьером, и даже Шаи-Хулуд не мог туда проникнуть.

Кайнз сам побывал в зеленых районах: поездка в двадцать тамперов (в паланкине, как раненый или Преподобная мать, потому что он никогда не был наездником песка).

Он проверил пограничную зону и вернулся с подарком для жителей Арраки: добавление в почву пограничной зоны серы и концентрированного азота превратило ее в плодородную землю. Можно было с успехом продолжать насаждения!

«Изменятся ли от этого сроки?» — спрашивали Свободные.

Кайнз вернулся к своим расчетам. Число ветряных ловушек сделалось к тому времени весьма значительным. Он был осторожен в обещаниях, зная, что нельзя точно очертить границы экологической проблемы. Такое-то количество растительности следовало употребить на то, чтобы закрепить поверхность дюн, столько-то — на питание людей и животных, столько-то — на то, чтобы удержать влагу в корневой системе и напоить близлежащие территории. К тому времени они нанесли на карту те места, где были замечены движущиеся пузыри, и отразили их в расчетах. Даже Шаи-Хулуду отводилось определенное место. Он не подлежал уничтожению, иначе пришел бы конец их спайсовому богатству, к тому же его внутренняя «обогатительная фабрика», пищеварение с огромным содержанием альдегидов и кислот, была гигантским источником кислорода. Червь среднего размера (около двухсот метров) высвобождал в атмосферу столько кисло — рода, сколько дает процесс фотосинтеза растительности, занимающей площадь в десять квадратных километров.

Кайнзу приходилось считаться с Союзом. Спайсовые взятки Союзу за отказ от наблюдений за Арраки из космоса достигли внушительных размеров. Свободных тоже не следовало игнорировать. Особенно Свободных с их ветряными ловушками, с экологическими познаниями и их мечтой о переходе на планете Арраки от степной фазы к лесной.

Из расчетов была получена цифра. Кайнз сообщил ее: три процента. Если они получат три процента зеленого растительного покрова, вовлеченного в процесс формирования соединений углерода, то процесс станет необратимым и непрерывным.

«Сколько на это уйдет времени?» — вопрошали Свободные.

«Ах, это… Около трехсот пятидесяти лет».

Таким образом подтверждалось то, что умма говорил в самом начале: оно не придет в течение жизни любого из живущих ныне людей и в течение жизни еще восьми поколений, но оно придет.

Работа продолжалась: строили, копили, выращивали, учили детей.

Потом Кайнз-умма был убит в пещере Гипсовой долины. К этому времени его сын, девятнадцатилетний Льет-Кайнз, стал истинным Свободным, наездником песков, убившим более сотни Харконненов. Вступило в силу правило, по которому старшие сыновья Кайнзов получали свою должность по наследству. Строгие законы фауфрелуша преследовали свои цели: сын был обучен и готов продолжать дело своего отца.