Особый район Китая. 1942-1945 гг. - Петр Владимиров

* * *

На съезде выступили Чэнь И и Гао Ган...

Несмотря на трагическое прошлое, Гао Ган общителен. Ни тени угрюмости или недоверия в отношениях с людьми. Он ценит шутку и готов к шутке.

Поражает эта его удивительная жизненная стойкость. Не выносливость, а стойкость.

В комиссии Кана он проявлял сдержанность, граничащую с пассивностью...

Ло Фу один из самых ответственных работников Компартии. Член КПК с 1925 года. С 1931 года член политбюро ЦК КПК. С 1935 года — генеральный секретарь ЦК КПК. Культурнейший партийный работник с инженерным, литературным и общественно-политическим образованием. Переводчик Льва Толстого, Тургенева, Уайльда... Бывший книжный издатель. Впоследствии редактор главных органов ЦК КПК «Хунци», «Доучжэн». Несколько лет учился в Москве.

Был активным членом «московской оппозиции». Подвергся чистке 1942–1944 годов.

Интересно, что он скажет завтра?

Жду его выступления с нетерпением.

2 мая

Первым на съезде выступил Ло Фу.

Краткая запись выступления: [535]

«Одобряю и согласен с докладом товарища Мао Цзэ-дуна. Это итоги трех революций Китая, 25 лет революционного Китая.

Правильный курс товарища Мао Цзэ-дуна особенно оправдался за восемь лет антияпонской войны. Его курс одобряют все. Это итоги прошлого и назидание на будущее... Это хартия пародов Китая. Мы должны сочетать эти указания с положениями военного доклада товарища Чжу Дэ.

Буду говорить о последнем разделе доклада товарища Мао Цзэ-дуна — внутрипартийном.

В деле практики марксизма товарищ Мао Цзэ-дун разработал новые методы (моменты) применительно к китайской революции. Это новый стиль марксизма, новые основы для строительства партии...

Постановка данного вопроса здесь — результат долгой борьбы. Раньше в партии был антимаоцзэдунизм. Это был мелкобуржуазный стиль оторванности от масс и от жизни. Этот курс бытовал долгое время. Его представляли выходцы из мелкой буржуазно-революционной интеллигенции.

Я, по сути дела, лишь субъективно стремился стать хорошим революционным бойцом. Однако моя мелкобуржуазность опутала меня. Я слился с прочими мелкобуржуазными элементами нашей партии. Не созрев идейно, я поехал в Москву. Там я желал найти то, что помогло бы мне стать по-настоящему революционным бойцом. Однако у меня не было достаточного кругозора. Теперь я понимаю, что у меня не было искренне осознанного стремления служить интересам китайского народа. Об этом я имел смутное представление. Я не знал, как, изучая марксизм, претворять его в жизнь. Это было учение для себя, а не для народа... Это было типичное мелкобуржуазное отношение. Оно не могло воспитать марксиста...

Я усвоил догмы. Я не понял сути. Я не ведал, как претворять марксизм в жизнь. Я думал, что изучу там марксизм, а в Китае учиться нечему. Результат был неизбежен — марксизм стал для меня догмой. Я самоудовлетворился. Я решил, что по книгам можно руководить революцией. Я не понимал, что китайская революция длительна и зигзагообразна. Я возгордился, стал недооценивать наших руководителей. Особенно презрительно я относился к Цюй Цю-бо и Чжан Го-тао, ибо они заблуждались, в этом их уличали, а я всегда был непогрешим.

Я жил хорошо с теми, кто разделял мои взгляды. Мы не создавали фракций, но по сути дела вели себя именно [536] так. Мы любили тех, кто болтал больше всех. У таких, как я, был общий взгляд на руководителей и вопросы китайской революции. Так образовалось сектантство.

Кто ответствен за ошибки? Я держу ответ. Я учил марксизм-ленинизм и я готов ответить. Я ответствен за свои мелкобуржуазные взгляды.

Возьмем указания Коминтерна по вопросам гражданской войны. Есть ли в них ошибки?.. Я скажу, что да. И я мог бы их перечислить — это сектантские ошибки. Но сейчас я буду держать ответ за свои ошибки.

Шестой съезд КПК и деятельность партии после — это победа мелкобуржуазных элементов вроде меня. Мы написали брошюру «За большевизацию партии», а правильней бы ее назвать — «За меньшвизацию партии». Успех на IV пленуме еще более оформил мои взгляды, и мое падение стало еще более глубоким...

Я не мог со всей ответственностью относиться к судьбе Китая. Я относился «бумажно». Китайская революция опиралась на таких, как я...

Практику не изучали... действовали вслепую. Терминологию позаимствовали из старых статей, не заботясь о ее популярности в Китае.

По выросшим в Китае кадрам наносили удар. В то время против оппортунизма везде вели массовую борьбу. Избивали товарищей Мао Цзэ-дуна, Ли Шао-цзю и других (имеются в виду футяньские расправы, за которые якобы пострадали Мао и его сообщники). Теперь видно, что оппортунисты не они, а мы!

Прежде в партийных резолюциях фигурировало только — «Мао Цзэ-дун — оппортунист» и т. п. Надо исправить, снять этот позор!

Неправильно велась борьба с так называемой контрреволюцией. Она нанесла нам большой вред! Мелкобуржуазные выходцы нанесли партии значительный урон. Я это видел, понимал вредность, но ничего не мог поделать. И за это я несу ответственность. Но еще большую ответственность несу за последующий период — я был тогда ответственным советским работником в правительстве.

Я сам не преследовал «оппортунистов», но ответственность несу...

Причины моих ошибок:

1. Моя мелкобуржуазность.

2. Легкомыслие.

3. И т. д.

На последнем пленуме был подведен итог этому периоду. [537] Я с ним согласен... Идеи товарища Мао Цзэ-дуна ведут к сплочению...

Доклад товарища Мао Цзэ-дуна разрешает проблемы революции в нашей стране. Будут ли подстрекательства? Будут! Подстрекатели будут стремиться расколоть нашу партию и добиваться того, что не удалось гоминьдановским особым службам. Доказательства — документы о наличии в нашей партии течения против Мао. Я призываю к бдительности! Теперь мы можем оценить, к чему приводят мелкобуржуазные взгляды.

После Цзуньи я работал под руководством товарища Мао Цзэ-дуна. На совещании в Цзуньи я добился определенных успехов в правильной оценке взглядов товарища Мао Цзэ-дуна, но у меня еще оставались ошибки.

Таким образом:

1. Оценивая ошибки, я не считал, что это ошибки партийного курса. Это потому, что я еще до конца не осознал свои промахи. Отчасти и оттого, что боялся за них ответить. Я понимал ошибки, но не до конца. Не мог понять до конца.

В Шэньси, когда велась борьба с контрреволюцией — арест Гао Гана, я настаивал, но не до конца, на разборе данного дела. Я не понимал, что Гао Ган и другие были... вождями. После того, как Го Хун-тао совершил ошибки и т. п., я отнес их на счет товарища Мао Цзэ-дуна.

2. В Особом районе я также совершил ряд ошибок: дела Гао Гана, Лю Чжи-даня и др.