Записки об Анне Ахматовой. 1952-1962 - Лидия Чуковская

199 …по случаю недавнего возвышения Яковлевой. – В 1956 г. в Нью-Йорке вышел том «Русского Литературного архива» под редакцией М. Карповича и Д. Чижевского. Там была помещена публикация Р. Якобсона «Новые строки Маяковского» и среди новых строк стихи, обращенные к Татьяне Яковлевой, до тех пор неизвестные; письма Маяковского к ней, надписи на книгах и т. д. В том же 56-м году стихотворение, обращенное к Татьяне Яковлевой, опубликовано было в Советском Союзе, но не как перепечатка заграничного издания, а на основе рукописи, хранящейся в Музее Маяковского.

Что же касается воспоминаний Вероники Витольдовны Полонской, актрисы МХАТ, приятельницы Нины Антоновны, – то А. А. сочувствовала ей и вполне доверяла ее воспоминаниям. Прочла она их в рукописи полностью, без купюр, и сожалела о том, что они не опубликованы. Появились они в печати уже после кончины Ахматовой – сначала с сокращениями в 1987 году, в № 5 «Вопросов литературы», а впоследствии целиком в сб.: Серебряный век. М., 1990. Ахматова придавала воспоминаниям Полонской большое значение. «Ей казались особенно важными для выяснения всех обстоятельств воспоминания Полонской», – сообщает в своих мемуарах «Беседы с Анной Ахматовой» Вяч. Вс. Иванов (см. «Воспоминания», с. 497).

200 Для этого романа… необходимо помнить историю Зелинского с Комой. – А для этого необходимо вспомнить некоторые особенности литературного пути Зелинского.

Корнелий Люцианович Зелинский (1896–1970) – критик, автор многочисленных работ о современной советской литературе: о Горьком, Фадееве, Шагинян, Инбер, Гулиа, Джамбуле и др. С 1924-го по 1930 г. Зелинский был членом группы конструктивистов, главным ее идеологом. См. например, его статью, открывающую сборник поэтов-конструктивистов – И. Сельвинского и А. Чичерина. Сборник назывался очень характерно: «Мена всех» (М., 1924). Когда же, в 1930 г., конструктивизм объявили «вредным заблуждением», произошла новая «мена всех»: Зелинский выступил с покаянной статьей «Конец конструктивизма» в журнале «На литературном посту» (№ 20). Примечательна терминология этой статьи, примечательно и то, что Зелинский, раскаиваясь в собственных прегрешениях, поспешил опорочить всех своих сотоварищей. Напирал он, как было положено, на «обострение классовой борьбы»: «конструктивизм в целом явился одним из наиболее ярких обнаружений в литературе классово-враждебных влияний»; «…лично для себя я считаю совершенно необходимым занять по отношению к конструктивизму наступательную позицию. Не только отказываться от своих старых ошибок, этого мало… надо вместе со всей пролет-литературой повести борьбу против конструктивизма»

(курсив автора статьи. – Л. Ч.). И далее Зелинский разоблачает классово-враждебную суть поэзии своих товарищей: Луговского, Седьвинского, Багрицкого.

Редакция журнала осталась этой покаянной статьей весьма довольна. Автор осознал – указано в редакционном примечании, – что «объективно настроения аполитизма и пр., выражавшиеся конструктивизмом, в конечном счете ведут к идеологии вредительства, и нашел в себе мужество заявить об этом».

Так, разоблачителем идеологии вредительства в поэзии своих ближайших друзей, шагнул Зелинский в тридцатые годы.

Разоблачал он не только своих бывших товарищей. В 1933 г., в № 17 журнала «Коммунистическая молодежь» Зелинский написал о Мандельштаме: «…мы явственно слышим голос человека, клевещущего на советскую действительность. Раздавленный и разбитый классовый враг расползся теперь по всей стране, маскируясь и залезая во все щели».

Миновало четверть века. Вслед за конструктивизмом и литнапостовством – кто только за эти четверть века не был уличен и разоблачен во вредительстве, аполитичности, буржуазности или безыдейности! И Зелинский продолжал «находить в себе мужество» каяться, уличать и разоблачать. Так, в 1940 г., он мимоходом, одной внутренней рецензией, уничтожил намеченный Гослитиздатом к выходу в свет сборник стихотворений Марины Цветаевой.

1 января 1957 года Корнелий Аюцианович нанес Борису Леонидовичу праздничный новогодний визит, обнял его и поцеловал. Между тем, в редакцию «Литературной газеты» уже сдана была им накануне статья об очередном выпуске альманаха «День Поэзии» (М., 1956) – «Поэзия и чувство современности» – статья с издевательскими нападками на пастернаковское стихотворение «Рассвет». Здесь в иезуитстве и бесстыдстве Зелинский превзошел самого себя.

1956 год – год реабилитаций, преимущественно посмертных. Зелинский заподозрил Пастернака в симпатии к одному из реабилитированных. Конечно, Пастернак лагерникам симпатизировал всегда, и очень деятельно, но в стихотворении «Рассвет» писал не о них, а об Иисусе Христе.

Ты значил все в моей судьбе.Потом пришла война, разруха,И долго-долго о тебеНи слуху не было, ни духу..  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .Всю ночь читал я твой заветИ как от обморока ожил..  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .Мне к людям хочется, в толпу,В их утреннее оживленье.Я все готов разнесть в щепуИ всех поставить на колени..

На колени – перед Христом… Притворившись, будто не понимает (или в самом деле не понимая) смысла приведенных стихов, Зелинский в своей статье написал: «В иносказательных образах идет речь о ком-то, о ком «долго-долго… ни слуху не было, ни духу»; и вот теперь, через много лет, этот голос снова встревожил поэта. Какое же чувство вызвало у поэта возвращение его друга к жизни, пусть и посмертное?

Мне к людям хочется, в толпу,В их утреннее оживленье.Я все готов разнесть в щепуИ всех поставить на колени.

Как-то делается не по себе от такого странного жеста тонкого лирического поэта: все разнесть в щепу и всех поставить на колени. А чем же все тут виноваты? И за что нас ставить на колени перед поэтом?» (Курсив выше и здесь – мой. Л. Ч.)

Мало того, что Зелинский перетолковал стихи: Пастернак зовет пасть на колени перед Христом, Зелинский уверяет, будто он зовет пасть на колени перед самим собою, «перед поэтом». Мало ему было переврать стихотворение: он поспешил заявить, что в происшедшей трагедии никто не виноват. «А чем же все тут виноваты?»

Вскоре после опубликования этой статьи (она вышла в свет 5 января 1957 года) Зелинский и Вяч. Вс. Иванов оказались среди приглашенных на заседание Президиума Академии Наук СССР: обсуждался отчетный доклад о состоянии советской филологии. (Приглашены были, кроме членов Академии, сотрудники журналов и гуманитарных институтов.)