Пока мы не встретимся вновь - Джудит Крэнц

Фредди страшно злилась на себя и ощущала такое бессилие, что радовалась даже приступам рвоты, приносившим ей облегчение. Она не должна себя обманывать. Она поверила ему. Она действительно поверила ему, когда он нес всю эту чепуху о том, как любил ее (о Боже, как часто женщины бывают такими идиотками!). О, как ей нравилось это! Да, ей нравилось это, нравилось так, что она никогда не перестанет презирать себя за эту слабость. Теперь она поняла Джока Хемптона, этого толстогубого ублюдка, знала, какие женщины ему нужны, — она насмотрелась на них с первых дней своего замужества. Английские «Бренды», американские «Бренды» — девицы, для которых достаточно одной минуты милой беседы в нетрезвом виде — и они твои. «Наверное, отчаяние написано у меня на лбу, — думала Фредди. — Пожалуйста, сэр, сделайте милость, возьмите меня». Вот что, должно быть, видели мужчины, глядя на нее. Она, как дура, растаяла от объятий. Каких-то паршивых объятий! Джок был единственным человеком, кроме Тони, осведомленным о том, что она не занималась любовью вот уже больше года. Джок знал, как она уязвима, и воспользовался своим преимуществом с первой же минуты.

Или — постой, постой… только ли Джок знал об этом? А может, Тони сказал и Свиду? Может, кому-нибудь еще? Вдруг об этом знают все? А может, это старая, всем известная история о Тони Лонбридже и его любовнице, о Тони, который бросил ее, потому что не мог заставить себя даже прикоснуться к бедняжке Фредди!

На сегодняшнем балу никто и словом не обмолвился с ней о Тони. А она разоделась как идиотка, нацепила крылышки… Они наверняка знают о разводе. Она не ребенок и прекрасно понимает, что в маленьком мирке «Орлиной эскадрильи» такие новости распространяются очень быстро, тем более что они были известными личностями. И, конечно же, все, по крайней мере, мужчины, были уверены, что она — девушка Джока. Иначе откуда эти проявления симпатии и одобрения… Тони вернулся в Англию сразу же после того, как они оформили документы о разводе… Было бы естественно, если бы кто-нибудь сказал о нем хоть слово, но никто ничего не сказал. Девушка Джока! О Боже, все они подумали, что она тут же прыгнула к нему в постель… в постель, которая еще не остыла после последней девчонки. Легкая добыча…

Когда же наступит рассвет? Когда? Зимой в Калифорнии рассветает поздно. Перед восходом солнца Фредди надела свой самый теплый летный костюм и оставила на кухне записку для Хельги и Энни.

С рассветом она добралась уже до Бербанка и выводила свою «Бонанцу» из ангара. С того дня, как Фредди показывала дом Тони, она редко на ней летала. А когда-то это было пределом ее мечтаний: самолет, купленный ею для семьи — для нее, Энни и Тони… Семейный самолет, в котором ни разу так и не летала ее семья.

В последний год Фредди несколько раз пыталась преодолеть подавленность, мучившую ее после развода. По вечерам она выводила свою «Бонанцу», но, увы, привычное блаженство полета, всегда излечивавшее ее, не возвращалось. Только уходя с головой в работу, ей удавалось забыться хоть на какое-то время. В офисе «Орлов» она не испытывала одиночества: день заполняли бесконечные разговоры с рабочими и множество проблем, требовавших немедленного разрешения. И ей это было необходимо. Ей нужен был шум голосов, разговоры с секретарями, бухгалтерами, менеджерами. Это хоть как-то скрашивало то тягостное одиночество, которое наступало вечером, когда засыпала Энни.

Но этим зимним утром она, конечно же, не пойдет в офис, рискуя встретиться там с Джоком и Свидом. «Джок отобрал у меня и «Орлов», — подумала Фредди, проверяя самолет. Ну что ж, она продаст свою долю и займется грузовыми перевозками. Она не останется его деловым партнером. Об этом и думать нечего. Но всеми делами она займется потом, после полета, как это бывало всегда после ее возвращения из Англии, — в трудную минуту она находила утешение в небе. Так было и сегодня.

Фредди посмотрела вверх. Видимости почти не было. Низкие, плотные облака, обычные для дождливого сезона в Калифорнии, редели только на небольшом отрезке в конце взлетной полосы, а на земле было темно, промозгло и уныло. Не очень-то приятный день, нелетная погода. Но там, выше облаков, когда она пробьется к солнечному свету, будет так же хорошо, как и раньше, разве что не видно земли. Но это и к лучшему, подумала Фредди, внимательно осматривая самолет. Зачем рассуждать об этом, ведь когда она взлетит, человечество останется внизу, а с ней будет только небо, горизонт и облака. Больше всего она хотела играть с облаками.

За «Бонанцей» приглядывал один из самых опытных механиков фирмы, но Фредди очень внимательно осмотрела самолет снаружи, поскольку уже несколько месяцев не делала этого сама. Сегодня она заставила себя особенно сконцентрировать внимание, так как была очень взволнована. В аэропорту в этот утренний час было тихо, из-за плохой погоды частные самолеты не взлетали. Фредди вырулила на взлетную полосу, чувствуя такое же сердцебиение, как узник, готовящийся к побегу. Она просмотрела предполетный контрольный лист, убедилась, что ни одна из стрелок на приборной панели не стоит на красном, и, наконец, позволила себе освободиться от оков дисциплины и забыть обо всех обязательных вещах, остававшихся теперь внизу, на базе. Она стремилась вперед, к манящему ее небу.

Выше сплошной пелены облаков возникло ошеломляющее царство света. Гладкий покров облаков внизу напоминал крышку огромной консервной банки. Очарования облачного пейзажа, которое надеялась увидеть Фредди, не было. Небольшие пики и долины выровнялись в плотную «крышку», над которой простиралась чистая, прозрачная синева утра, без загадочности и разнообразия. «Скучная синева, — разочарованно подумала Фредди, — синева, в которой нет ничего, что могло бы очистить мою душу и избавить от раздражения; синева, которую всегда спешит пройти пилот».

Фредди полетела на север, надеясь встретить хоть клочок облака, оторвавшегося от серой пелены, такой, чтобы поиграть, потанцевать с ним. Если бы повстречать грозу, которую обходит стороной любой пилот, обычную грозу — пик опасности, сознательно вступить с ней в борьбу, применив все свое умение и опыт. «А здесь, наверное, нет ливня до самого Чикаго», — с огорчением подумала Фредди. Это был день с нулевой видимостью и с нулевой активностью.

Фредди оглядела свою просторную, удобную кабину с внезапной неприязнью. Что за безликий самолет! У него такая безукоризненная обшивка, приборная панель сверкает новизной, а на новой тормозной педали нет ни единого следа. Фредди с раздражением потерла ее ногой. Тысячи раз приходилось ей летать на новых самолетах, доставляя их с завода на аэродром, — это и было работой Службы вспомогательной авиации, — но ни один самолет не раздражал ее так, как «Бонанца».