Не та профессия. Тетрология (СИ) - Афанасьев Семён

– Просит взять с собой… кажется… Очень быстро говорит, причём какой‑то странный язык, я её не полностью понимаю, – наклоняясь, шепчу в ответ. – Надо кого‑то из знающих было взять с собой… Какие‑то слова, которые я не распознаю. О, напирает на то, что может быть полезной при поимке тех, кого мы ищем…

Через какое‑то время Алтынай надоедает слушать разговор, в котором мы с ней не участвуем, и она поднимает вверх ладонь, обращаясь к Актару:

– Берём с собой?

Тот чуть заминается с ответом, явно раздумывая, что сказать. Потому Алтынай делает выражение лица бабушки в адрес непослушного внука:

– ТЫ в чём‑то сомневаешься?

– Я бы остановился и выслушал. Будет неправильно принять решение, не дослушав её. И не понимая, о чём идёт речь, – вежливо обозначает рамки приличий Актар.

Вместе с тем, нам с Алтынай понятно, что он заинтересован в поимке беглецов не менее нашего.

– Будем галопом гнать до заката, – предупреждает его Алтынай, спрыгивая с коня и бросая поводья кому‑то из туркан. – Пойдёмте вон туда, – она указывает на подобие чайханы чуть в стороне.

Гхм, вообще‑то женщинам туда входить не то чтоб не полагается, но точно не принято. Если только не что‑то из ряда вон.

– У нас особые обстоятельства, – отмахивает на ходу рукой Алтынай, словно угадывая мои мысли.

Актар командует своим, и пашто решают ситуацию по‑своему: бросив пару монет хозяину, они вытаскивают один из малых дастарханов под навес на улицу вместе с ковром, подушками и кувшином с высоким горлом.

Алтынай кивает на одну из подушек и кувшин незнакомке:

– Рассказывай.

В ответ женщина что‑то говорит на том самом странном языке, который я плохо понимаю.

– Так, давайте я буду переводить, – влезает в разговор Актар, садясь рядом со мной (так, чтоб женщины оказались по одну сторону стола).

– А что это за язык? – пользуясь случаем, спрашиваю его на пашто. – Я почти не понимаю.

– Лурский, – тихо отвечает Актар. – Сродни классическому фарси, но южнее.

– А ты его каким образом понимаешь? – широко раскрываю от удивления глаза, поскольку о таком языке услышал впервые.

Актар не меньше моего удивляется в ответ:

– А ты каким образом понимаешь всех туркан от моря до моря?

– Похоже же! Вернее, можно домыслить непонятное, если один из тюркских языков у тебя родной. И ещё можно переспросить непонятное, перебирая разные слова, обозначающие это самое, – хмыкаю.

– Ну а у меня пашто и дари родной, я знаю больше слов персидской основы…

_________

– Благодарю за согласие выслушать, о дочь Хана, – до чего же тяжело даётся глубокий поклон из положения «сидя» с избитой спиной.

Но кланяться надо пониже. Разия, не смотря на всю дикость ситуации, понимала: второго шанса попытаться спасти брата у неё не будет. И просить помощи больше не у кого, ибо Аллах благосклонен лишь к тем кто действует, не только молится.

Хватит и того, что этот здоровенный лысый охранник дочери Хана спас её тогда на площади от солдат и мага. Кстати, похоже, он её сейчас даже не узнал. Ну понятно, тогда её обнажили прилюдно, и мужчинам было не до разглядывания её лица… Шакалы…

– Кто ты и что тебе надо? – вежливо, но чуть отстранённо кивнула в ответ дочь Хана через переводчика‑пашто. – И за что ты сейчас испытываешь зло в сторону моего брата?

Он ей брат?! Как это возможно?!

Вероятно, Разия так красноречиво переводила взгляд с лица лысого здоровяка на собеседницу и обратно, что та даже снизошла до скупой улыбки:

– Семейные узы бывают весьма непредсказуемыми. Я тороплюсь…

– Да‑да, конечно. – Разия вздохнув, отпила таки охлаждённой воды из кувшина и быстро заговорила, бросая благодарные взгляды на старика‑пашто, переводившего в тот же момент. – Я Разия, дочь «простака»‑Хусейна из Исфахана…

_________

Странная дама, бросившаяся под копыта коню Актара, оказалась той самой девчонкой, которую у нас на площади ловили стражники шаха. Поначалу она почему‑то таращилась на меня, как на врага (а я было задумывался в ответ о людской неблагодарности), но потом всё прояснилось: оказывается, я видел её без одежды. Она считает, что этим её осквернил.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Когда Актар, ярко и непосредственно смущаясь и краснея, переводит эти её слова, я еле удерживаюсь от невежливого смеха.

Кстати, чтоб говорить быстрее, используем «мост»: Актар синхронно переводит её с лурского на пушту (ух ты; а я и не подозревал за ним таких талантов, хотя языки и родственные ). Далее я с пушту перевожу Алтынай на туркан.

Не смотря на нашу спешку, Разия достаточно долго рассказывает о своей семье, а Алтынай не менее дотошно её расспрашивает.

Девчонка оказывается дочерью бывшего главного ассенизатора Исфахана. Обсудив родню Разии (интересно, а зачем это Алтынай?.. ), женская половина нашего дастархана, наконец, переходит к делу:

– Пожалуйста, вступись за моего брата. – Девчонка бросается отбивать поклоны прямо за столом. – Мне больше некого просить, а тебе это наверняка ничего не стоит.

Алтынай предсказуемо раскрывает глаза шире моих и просит подробностей.

После четверти часа мелодраматичных заламываний рук и истории, достойной детектива, в сухом остатке имеем: у Разии есть младший брат, от умершего отца и его второй жены.

Отца – богатого ассенизатора крупнейшего сегодня шахского города – как у них водится, хотели репрессировать, но он опередил завистников из шахского дворца и умер от реального сердечного приступа.

Родная мать Разии к тому времени была уже мертва (интриги в гаремах, оказывается, бывают похлеще, чем в нефтяном кабмине времён первого президента т а м …).

Вторая жена её отца, она же по совместительству мать единокровного младшего брата, тут же вышла замуж повторно и тоже на этом свете не зажилась: мужу из обедневшего, но знатного рода нужны были их земли, имущество, но не жена на пять лет старше… Ещё и с двумя детьми.

Отряд, принятый нами за гвардейцев, действительно таковым и был. Но решал он в данном случае частную задачу – возврат беглянки домой, поскольку без её присутствия продувному отчиму было не получить наследства её отца. Отчим промахнулся: отец Разии успел составить завещание, распорядителем по нему назначил кого‑то из соплеменников Иосифа, а кучу наличных сдал на хранение в их же меняльный дом (тамошний прообраз банка).

– Дочь Хана, прими меня под покровительство, заступись и защити. – Складывает руки в ритуальном жесте Разия, в итоге призывая Алтынай ни много ни мало обеспечить изъятие брата из рук отчима.

По Алтынай вижу, что история её тронула. С одной стороны.

С другой стороны, в процессе синхронного перевода с Актаром, Алтынай мне нашептала массу ограничивающих её в данном случае барьеров (не для перевода; чтоб я ориентировался в ситуации).

– Это не война туркан, – качает головой в ответ на просьбу Алтынай. – К себе взять могу. В Исфахан не пойду. Извини, я такая же слабая женщина, как и ты. И мне сейчас, к сожалению, не до забот о других народах. Ты понимаешь, что просишь о беззаконии? Что Орде туркан делать в Исфахане?

– Мне больше некого просить, о дочь Хана, – роняет голову на грудь девчонка; а я вижу, что она ненамного старше Алтынай.

– Погодите, – неожиданно поднимает руку Актар.

Когда Алтынай отвечает на туркане, ему не нужен мой перевод на пашто, поскольку понимать‑то он понимает (просто сказать быстро на чужом языке может не всё).

И вот сейчас, после ответа Алтынай, он, вместо перевода обращается к нам на туркане:

– Еслимы  поможем девочке… После нашего с вами общего дела… У Орды не будет возражений?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Ваши решения – ваше законное право, – слабо удивляется происходящему Алтынай. – Я, возможно, дам кого‑то из своих людей для помощи. НО помогать ей от имени Орды, как она того хочет, сегодня невозможно…

_________

Дочь Хана туркан явно отказала, это было понятно по её лицу. Разия уже собиралась разрыдаться прямо тут, поскольку бороться с судьбой дальше не было сил. Ещё и многодневный голод…