Многорукий бог Далайна. Свет в окошке - Святослав Логинов

Ван растерялся. Моэртал сам просил о том, что хотели навязать ему власти. Дюженник, между тем, продолжал:

— Кроме того, велено сказать следующее: во время мягмара на побережье провинции был выброшен волной многорукий зверь уулгуй. Одонт Моэртал исполненный верноподданнических чувств, посылает пресветлому вану его царское достояние!

Молодой дюженник шагнул вперед и открыл ларец. Там лежал белый костяной обруч. Он был чуть меньше, чем те два, что хранились в сокровищнице, и ван с радостью подумал, что неудобствам со слишком просторной короной приходит конец.

— Я слышал, — произнес ван, — что в казне старейшин хранилась еще одна корона.

— Мы не нашли казны, — виновато сказал дюженник. — Подземелья пусты, противник украл все задолго до нашего прихода.

— Говори дальше, — разрешил ван.

— Прочая кость сейчас снимается с тела зверя и вскоре будет доставлена сюда. Одонт Моэртал почтительнейше просит дозволения оставить себе третью часть дисков, как то было принято в прошлые времена.

Забирать третью часть дисков было законным правом одонта, в чьей провинции найден черный уулгуй, поэтому ван благосклонно кивнул и вновь залюбовался искрящейся белизной кости. Все-таки жизнь не так мрачна: что-то уходит, но взамен появляются новые радости. А Моэртала он пока обождет угощать рыбой — такого слугу следует поберечь.

— Я слышал, провинция переполнена изгоями, — спросил ван гонцов. — Как одонт намеревается бороться с этой угрозой?

Весь мягмар Шооран и Ай пробатрачили на побережье. На хлеб Шооран мог заработать и сказками, но он решил пока не раскрывать своего имени и поменьше бывать на виду. Семь оройхонов, поставленные до мягмара, отсекли большой юго-восточный залив, куда Шооран собирался заманить Ёроол-Гуя, прежде чем уйти к Моэрталу, чтобы там взяться за почти нетронутые просторы далайна.

Но как всегда борьбе с Многоруким помешали люди. Шооран не ожидал застав возле Торгового оройхона, ведь теперь это была центральная часть страны. Впрочем, встреча с цэрэгами окончилась благополучно: путников всего-лишь остановили и предложили поворачивать обратно.

— Там и без того полно бродяг, — глядя пустыми глазами, произнес цэрэг. — Лезут днем и ночью. Так что, проваливайте.

— Мы не изгои, — возразил Шооран. — И, потом, мы идем в страну старейшин, а не оттуда.

— Тем хуже. Говорят — проваливай, пока цел.

Шооран и Ай покорно повернули назад. Во время перебранки Шооран успел заметить, что посты развернуты на юг, значит, охранник лжет, цэрэги поставлены не против беженцев. Возможно, дальше есть вторая цепь караулов, но эти явно следят, чтобы никто не ушел к Моэрталу. Неужто удачливый одонт настолько зарвался, что вздумал отделяться? Должен же он понимать, что завтра далайн может отступить, и он окажется лицом к лицу с противником. Если он этого не понимает, то будет наказан.

Отойдя на безопасное расстояние, Шооран как обычно оставил Ай промышлять чавгой, а сам вернулся и создал оройхон, которым должна была начаться широкая дорога к кресту Тэнгэра. Об этом оройхоне и докладывали великому вану за обедом.

Выстроить дорогу не позволил Ёроол-Гуй, послушно зашедший в залив. Шооран, посетовав, что не сумел вовремя перебраться на другой берег, поспешно отошел на запад, между делом создал клочок земли там, а потом решил идти через страну изгоев и добрых братьев. Что-то там происходило непонятное, слухи доходили странные и противоречивые, и Шоорану хотелось самому посмотреть, чем обернулась его месть Жужигчину.

Ай на вопрос, согласна ли она идти обратно, протянула привычное: «Я с табой...», — и они пошли.

На западе путь тоже был перекрыт, но Шооран был готов к этому и довольно легко прошел через заставы, тем более, что здесь цэрэги действительно стояли лицом к противнику и не могли караулить каждого путника. В предутренний час Шооран и Ай проползли по зарослям хохиура и на рассвете были на угловых оройхонах.

После того, как месяц назад илбэч высушил здесь последние огненные болота, война вновь пришла к многострадальному дому старика. Суварг двинул армию изгоев и отнял угловые земли у вана. Впрочем, на самих оройхонах это никак не отразилось. Так же рос хлеб, в тех же палатках жили земледельцы, получившие звонкий титул «свободных изгоев». Как только не переименовывают мужика власти, а он почему-то так и остается мужиком!

Шооран шел по поребрику сухого оройхона. Строил этот оройхон Энжин, но высушил его Шооран, давным-давно, больше шести лет назад. С тех пор он законно считал его своим и сейчас любовался молодыми туйванами, сгибающимися от первого обильного урожая. Только когда зацветут туйваны, можно считать, что земля родилась, а илбэч стал вровень с древними строителями. Через три года ему исполнится две дюжины лет, но задолго до этого он закончит вторую дюжину оройхонов. Теперь он знает, что легенды о Ване — правда. Можно, если ты силен и открыл свой дар в юности, построить хоть шесть раз по двойной дюжине островов. Главный враг не Многорукий, а ты сам — твоя усталость, боль, одиночество среди бесконечных толп народа. Народа, который не нужен тебе, также как ты не нужен ему. Важна лишь земля, вот эти туйваны, которые зацвели, где прежде тек нойт.

Шооран изогнулся над колючей изгородью, с трудом достал и подтянул цветущую ветвь, вдохнул чистый аромат цветов. Мягко отпустил стебель, долго стоял, глядя, как дрожат успокаиваясь цветы. Осторожно снял с отравленных игл ограды опавший лепесток, протянул его Ай. Личико уродинки сморщилось в довольной гримасе. Ай пристроила подарок в волосах, и алый лепесток оживил ее лицо, сразу потерявшее мертвенный серо-зеленый цвет.

— Идем, — сказал Шооран. — Нам еще много идти.

Они шли по промежутку между оройхоном старого илбэча и первым сухим оройхоном Шоорана. Когда-то он мог бегать здесь, не глядя по сторонам, все вокруг принадлежало ему. Теперь не стоило без лишней нужды спрыгивать с общей тропы. Хотя, когда навстречу идет вооруженный караул — лучше посторониться.

— Вот он! — закричал человек, идущий впереди воинов. — Это он хватал мой туйван!

Патрульные настороженно и недовольно разглядывали Шоорана, и он в который уже раз подумал, что в стране изгоев изгоев как раз и не осталось, ночные пархи на удивление быстро привыкли к новой роли, а эти солдаты, судя по всему, никогда не мыкались на мокром, скорее всего, это настоящие цэрэги, вовремя смекнувшие что к чему и перешедшие на сторону сильного, чтобы сохранить свое положение. Прежде они знали бы, что делать с бродягой, а сейчас не вполне уверены и колеблются. С удивлением Шооран увидел, что среди цэрэгов возвышается огрузневшая, но все еще могучая фигура Боройгала. За поясом у палача красовался широкий резной тесак — символ власти одонта.