Надежды и муки российского футбола - Олег Мильштейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что я могу сказать о духовности футболиста и спортсмена вообще, о духовности футбола и спорта в целом? Насколько она присуща им вообще или это характерно лишь только для так называемых творческих профессий (художник, литератор, актер, режиссер, музыкант, ученый)? Знаете, я не хочу это обсуждать. Я по этому поводу всегда говорю: меня совершенно не интересует сексуальная ориентация Петра Ильича Чайковского – меня интересует только его музыка. И если эта музыка настоена на душевных муках этого гениального человека, значит, ему так нужно было, так судьбе было угодно. Я не могу сказать, что был очень близко знаком с Яшиным, но был очень хорошо знаком и знал, что он очень хороший человек. Но для меня это не имело никакого значения: его человеческие качества были видны, когда Яшин выходил на поле. На поле всегда видно, что из себя представляет человек. Никогда не забуду поднятую голову, с какой играл Валентин Иванов, – это не просто была поднятая голова, в его поднятой голове было свое мироощущение. По большому счету мне неважно, не имеет значения, что из себя представляет Роналдо или Рауль, хотя думаю, что Рауль хороший парень… судя по тому, что я наблюдаю, видя, как он себя ведет, я думаю, что он хороший парень.
Как бы я описал наиболее типичный, обобщенный портрет футболиста, его личность? Боюсь, что сейчас не смогу этого сделать. Сейчас все унифицировалось.
Почему великие в прошлом футболисты, как правило, редко становятся выдающимися тренерами? Ну, это просто разные профессии. Нет ничего общего между профессией игрока и профессией тренера. Это все равно что гениальный музыкант вовсе не обязательно станет великим дирижером. Или актер совсем не обязательно режиссер. И как правило не режиссер. Очень редко. Поэтому по поводу вот таких исключений – вы говорите, их много… ну где же их много? Я бы сказал, что они есть. У нас это был Бесков, на мой взгляд. Но у меня нет ощущения, что Олег Иванович – это какое-то из ряда вон выходящее явление. Еще раз говорю: может быть, мое мнение неправильное, потому что и Бесков, и Лобановский, и все, все, все через запятую, и уж те, кого в живых нет, и Маслов, и Якушин – они все-таки жили в советское время, в тоталитарном государстве. Они жили в государстве с железной стеной, занавесом, где футбол был редкой возможностью самоутвердиться.
Каково мое отношение к сложившимся стереотипам о футболистах как о гуляках, баловнях судьбы и любителях красивой жизни? В советское время все так и было. На сегодняшний день – не думаю, хотя, может быть, у некоторых людей и сейчас складывается такое ощущение. Не из первых уст, но слышал жалобы владельцев клубов на молодых людей, которые ставят определенные финансовые условия, еще ничего не сделав в команде. Особенно резко это контрастирует на фоне наших хорошо выученных, но не востребованных в нынешнее рыночное время людей… и с научными знаниями, и с целым рядом профессий. Ну что делать! Футбол – это большой бизнес, и что же удивляться, что человек, который торгует телом на панели, получает больше профессора Московского государственного университета! Разные судьбы! Конечно, хотелось бы, чтобы профессор Московского университета не чувствовал себя хуже проститутки, но пока так.
Кстати, о заработках футболистов, а еще шире – о финансовой и экономической стороне футбола. Как я лично оцениваю общую коммерциализацию мирового футбола и международного спортивного и олимпийского движения в целом? Это – рыночные отношения. Рынок все выправит. Ничего не сделаешь. Можно запрещать, на время вводить планки, квоты, ограничения, но в конце концов этот рынок прорвет все.
Что касается нескольких следующих вопросов, то они довольно специфичны, и я не могу сейчас на них ответить. Так что идем дальше.
Какие основные проблемы мирового футбола я бы выделил как глобальные, базовые? Наверное, есть такие. Я как-то не очень задумывался над этим. Я думаю, что самая главная проблема мирового футбола в том, как сделать Россию мировой футбольной державой. Потому что если этого не произойдет, пусть они не забывают: у нас еще осталось ядерное оружие…
Владимир Кузнецов
Кандидат философских наук,
продюсер спортивного телеканала 7ТВ,
спортивный журналист,
болельщик
Футбол – это загадка
В чем секрет притягательности и популярности футбола? Наверное, футбол популярен из-за его доступности и эмоциональности. Трудно придумать более демократичную игру, где можно играть любой консервной банкой, пустой бутылкой – и делать это часами. И главное, что это можно делать везде.
Почему именно футбол, а не другой вид спорта? Я бы не сказал, что именно футбол. Мы привыкли мыслить своими категориями, а у Америки, например, другие приоритеты: американский футбол, бейсбол, баскетбол. Если рассматривать футбол с нашей точки зрения, то, мне кажется, ответ кроется в том, о чем я уже сказал, хотя я не очень-то уверен, что и для нас футбол – уж прямо какая-то супермагия или некое божество, на которое нужно молиться. Например, на нашем канале мы показывали из Кемерова хоккей с мячом, когда в тридцатиградусный мороз игру пришли смотреть 30 тысяч зрителей. Впору говорить о магии маленького мяча, а не футбола.
Футбол для меня лично – это часть моей профессии. Я закончил школу в Коврове, спортом увлекался исключительно как любитель, играл во все что можно: от футбола-баскетбола до шахмат. О профессиональной карьере даже не думал, но, наверное, поскольку с первого класса выписывал «Советский спорт», примерно классу к девятому сформировалось понимание, что я хочу быть спортивным журналистом. Очень интересно, как я тогда, в школьные годы, ставил для себя пределы своей карьеры: вот было бы славно, если бы я был заведующим отделом спорта в какой-то центральной газете либо просто работал бы в «Советском спорте». Такая карьерная мечта была. Но прежде всего хотелось писать о спорте, знать о спорте как можно больше. Сейчас, полагаю, можно сказать, что я знаю спорт. Мое хобби – олимпийская история. Когда я работал на других каналах, я всегда проводил какие-то викторины по олимпийской истории. Таких сумасшедших энтузиастов очень много по стране. Перед Лиллехаммером, по-моему, мы проводили такую викторину – ее выиграл один врач, он не женат, ему что-то около сорока лет, живет с мамой, его двухкомнатная квартира забита спортивной литературой, вырезками.
Человек доходил до того, что слушал и записывал на магнитофон все репортажи наших комментаторов с Олимпийских игр, потом переписывал все это от руки, классифицировал каким-то образом. Мы подарили ему видеомагнитофон (по тем временам достаточно редкое явление), чтобы он мог продолжать свое увлечение.
Спорт я знаю, но никогда им всерьез не увлекался. Я закончил факультет журналистики, уже во время учебы много писал, по спорту в том числе. Моя первая курсовая «Лексические и стилистические ошибки в газете «Советский спорт». На базе этого в журнале «Журналист» вышла целая полоса, что для первого курса было «бомбой». Потом были другие издания, и «Советский спорт» тоже. Я уже отдал документы в газету «Советский спорт», хотел там поработать, но на радио, на иновещании, появилась нормальная стажерская ставка, поэтому я сменил газетную деятельность на деятельность электронного журналиста. Десять лет работал на иновещании, в основном на молодежных спортивных программах, лет пять был непосредственным руководителем Владика Листьева. Потом решил сменить свою деятельность, потому что это каждодневная каторга – работа, работа, работа. На три года ушел в аспирантуру в Академию общественных наук. Защитился по теме «Неоконсерватизм ФРГ». Это абсолютная политика, политология. Любопытное было время. Поступил я туда в 1988 году. Вы помните, какое это было время: такое горячее, такое революционное, перестроечное, и демократ, как пиявка, себя чувствовал. Очень полезно читать умные книжки… Система западногерманского неоконсерватизма (слово «неоконсерватизм» у нас тогда было ругательным) привела меня к мысли, что это очень хорошая в общем-то вещь: это и духовность, и религиозность, я уже не говорю об экономике. Выводы для Академии общественных наук при ЦК КПСС тогда были достаточно смелыми: что нам сейчас нужно очень многое взять у них, чтобы строить наше обновляющееся государство по каким-то канонам. В общем, я закончил Академию в 1991 году. Очень сложный был год, и у меня был достаточно широкий выбор: вернуться на иновещание каким-то начальником, уйти инструктором в ЦК КПСС, на преподавательскую работу в МГИМО (мой оппонент был завкафедрой из МГИМО, и он пригласил меня к себе работать), идти в программу «Время» комментатором. Но я решил заняться своим хобби – спортивной журналистикой. Нельзя сказать, что знания получены напрасно, – так не бывает. Но в любом случае, с наукой я сейчас не связан.
