Метро 2033: Под-Московье (сборник) - Анна Калинкина

Кроме песни про мусорный ветер, Леха еще учил ее песне про безобразную Эльзу. Кошку всегда занимал вопрос, та ли это Эльза, которая в сказке сидела в пещере и плела братьям рубашки из крапивы? Выходило, что, пожалуй, и не та, поскольку Эльза из сказки, наверное, была красива, раз в нее влюбился король. С другой стороны, король – это просто главный правитель, вроде товарища Москвина на Красной Линии или все того же Роджера. Оба припомнившихся ей руководителя были настолько непривлекательны, что, пожалуй, для них сгодилась бы и безобразная. Тем более, что эта Эльза, если верить песне, была не дура выпить. А еще Эльзой, кажется, звали шпионку, которую, по слухам, недавно нашли мертвой на Ганзе…

Интересно, почему ей в последнее время все чаще вспоминаются по каждому поводу Лехины песни? Наверное, потому, что он знал их очень много, а она убила его и теперь должна помнить их вместо него. Как это ученый сказал: жаль, что знания будут утрачены? Теперь ее долг – постараться не забыть то немногое, что она помнит про Леху. Он ведь был не таким уж плохим, жалко, если память о нем рассеется без следа… Проклятье, что-то не вовремя ее на философию потянуло! Кошка посмотрела вперед – там ли непонятная фигура? Да, по-прежнему там, но, кажется, она удаляется. Что, если попробовать отсидеться в одном из домов? Вообще-то она не любила заходить внутрь – словно сама в ловушку лезешь, но привидений боялась еще больше, чем мутантов. Снова вспомнились рассказы про Белую Невесту. Ведь судя по карте, не так уж и далеко Кошка сейчас от реки, от Острова и моста. Вообще-то Невеста не должна уходить с моста, но кто их, мертвых, знает, что им в голову взбредет? Ведь как ни крути, а красный замочек-то был, и Кошка держала его в руках. Может, теперь Невеста взяла ее след и не отступится, пока с ума не сведет или с собой не заберет?..

Кошка осторожно зашла в подъезд, благо дверь давно была выбита. Внутри были лужи и неприятный запах, который она почувствовала даже в противогазе, но опасности, вроде, не ощущалось. И она стала осторожно подниматься по лестнице.

Впрочем, удалось дойти только до второго этажа – дальше лестница была разрушена, но ей дальше и не хотелось. Двери в квартиры тоже были выбиты, возможно, тут побывали уже после Катастрофы. Кошка за пару шагов пересекла малюсенький коридорчик и очутилась в комнате. Под ногами хрустнуло: игрушка, пластмассовая вроде. Кошка некстати вспомнила одного садиста с Китай-города. Каждый раз после ограбления, совершенного с особой жестокостью, на него накатывало что-то вроде угрызений совести. Дня три он обычно беспробудно пьянствовал, а потом отправлялся на экскурсию в магазин игрушек. И после этого вручал обветшавших, изодранных, выцветших зверюшек немногочисленным бледным, перепуганным детям, не понимавшим, чего от них хотят, да еще ворчал:

– Чего понурые такие? Берите, да не забудьте дяде Мише спасибо сказать – я жизнью рисковал наверху за ваше детство счастливое! Все для вас, паразитов, а вы не цените…

Дети, онемев от ужаса, глядели на дарителя, который, с чувством выполненного долга, отправлялся пьянствовать дальше. Кошка вообще считала, что Китай-город – не самое лучшее место для детей, особенно с тех пор, как побывала на других станциях и получила возможность сравнить. Даже странно, как там мог появиться, такой ребенок, как Сонечка, ее спасительница. Но Соня вообще была очень необычным существом. Во-первых, умела быстро бегать, а даже если ее догоняли, оборонялась настолько отчаянно, пуская в ход не только руки и ноги, но и зубы, и ногти, что ее старались не трогать. Во-вторых, девочка умела взглянуть так, что у самых закоренелых бандитов мороз пробегал по коже. Если прибавить ко всему этому, что говорила Соня непонятно, но горячо, особенно – когда сердилась, неудивительно, что многим обитателям Китай-города эта кроха внушала какой-то суеверный страх.

И даже это ее не уберегло. «Знать бы, что с ней? – подумала Кошка. – Погибла или просто ушла?..»

Дети. Кошка вновь вспомнила про Павлика. Он ждет ее на Октябрьской. Надо идти.

«Что принести тебе сверху на память, Павлик? Грязного матерчатого зайца? Проржавевшую машинку? Радиоактивную погремушку? Осколки стеклянного шарика? Нет, уж лучше ничего не принесу – чем позже ты узнаешь, какое наследство тебе достанется, тем для тебя же будет спокойнее…»

Постояв еще немного, она вышла из квартиры и осторожно пошла вниз по лестнице. Опасливо выглянула из подъезда – вроде бы та жуткая фигура больше не маячит впереди. Но теперь, после безмолвного мертвого дома, ей стало еще более одиноко, а потом охватил беспричинный ужас. Сейчас Кошка, наверное, обрадовалась бы даже мертвецу или привидению. У нее было чувство, словно она осталась в этом мертвом городе одна и никогда больше не увидит других людей. Вот странно – раньше ей казалось, что она людей недолюбливает, а теперь получается, что страшнее всего – одиночество и тьма… С трудом взяв себя в руки, Кошка заспешила вперед.

А вот и мертвец. Человек в «химзе» лежал поперек дороги, уткнув голову в сгиб локтя, словно прилег отдохнуть. Видимых повреждений на теле не было, но труп давно уже закоченел. Кошка, может, и не стала бы задерживаться, но кинула взгляд на ноги мертвеца. Одна нога была в сапоге, а другая – в огромном, не по размеру, несуразном ботинке. И ботинок этот был ей знаком.

Непослушными руками Кошка потянула с лица человека противогаз. Когда она стащила маску, его голова со стуком ударилась о мокрый холодный асфальт. Она повернула его лицом к себе, уже зная, что увидит, но в груди у нее все равно екнуло.

Это действительно был Егор Кораблев – тот самый парень, с которым они вместе вышли с Ленинского проспекта. Которого она безуспешно пыталась спасти. Который ушел к башне – на зов мутанта. И вот теперь он лежит здесь. Может, никакого мутанта и впрямь не было, а парень просто заблудился и погиб?

– Где я беру такие грибы? – пробормотала Кошка. – Значит, ничего не было? Нюты не было, мутанта не было… Ничего нет. Может, и меня уже нет? И все это мне приснилось? А интересно, с какого момента? Может, на самом деле музея тоже не было? Может, мне и про Ленинский проспект все приснилось? Может, снится и сейчас? И на самом деле я скоро очнусь где-нибудь на Ганзе?

Все ужасы и переживания последних дней внезапно навалились на нее, грозя обессилить, лишить воли к жизни. Кошка вновь услышала размеренные, тяжелые шаги, сопровождавшие ее в музее. Царь-Мореход неспешно прошествовал мимо, не удостоив ее взглядом, и отправился дальше на поиски моря, своего корабля и прежнего мира. Из окна противоположного дома выглядывала Белая Невеста и приветливо махала ей рукой, зазывая в гости. Игуандон Маруся рычал на нее из подъезда, топорща жесткий воротник вокруг шеи. Безобразная Эльза стояла рядом, потрясая колючей зеленой рубашкой, и явно хотела, чтоб Кошка ее померила. Мертвый Леха укоризненно качал головой, пытаясь окровавленной рукой зажать дыру в животе.

Кошка ударила кулаком по асфальту. Боль немного отрезвила ее, призрачные видения пропали. Как бы там ни было раньше, сейчас она явно находилась на поверхности. Было холодно и сыро, и надо было в первую очередь думать о том, как оказаться в безопасности. А уж вернувшись в метро, можно будет хоть до посинения размышлять о странных событиях, случившихся с ней за последнее время.

Нужно идти дальше. Кошка заколебалась было – ей не хотелось оставлять парня вот так, валяться на холодной земле. Странно, что на него до сих пор не наткнулись какие-нибудь падальщики. Но что она могла для него сделать? Только слегка завалить мусором. Она сама понимала, какая ненадежная это защита, и ругала себя за то, что тратит силы на бесполезные действия. Ругала, а сама подтаскивала к телу все новые и новые ветки. Потом, когда их набралась целая куча, взгромоздила сверху пару толстых досок, какую-то железяку, оглянулась в последний раз на «могилу» и решительно зашагала вперед.

Справа показалась церковь, потом – невысокое здание с широкими во всю стену окнами. Сквозь них были видны столики, и Кошка догадалась, что раньше это, видимо, была столовая. Представила себе, как люди сидели здесь, неторопливо ели, глядя на деревья за окном. Вспомнила прогорклый чад в закусочной «За три патрона» и вздохнула.

Ей вновь показалось, что впереди идет девушка со светлыми волосами, но теперь Кошка не испугалась. Вряд ли то был призрак Невесты – она, как известно, появляется в пышном белом платье, разорванном и грязном. А девушка была одета по-мужски, в джинсы и свитер. Может быть, она, наоборот, хочет указать ей путь?

Кошка привыкла к тому, что в иных местах, прежде густо заселенных людьми, ей иной раз мерещатся голоса мертвых. Например, если подняться от коллектора Неглинки вверх по холму и пройти тихими переулками, в некоторых местах можно было услышать словно бы невнятный шепот. Кошка иногда вслушивалась, и ей казалось, что она разбирает отдельные слова. Вот женский голос упрашивает кого-то не уезжать, а мужской – сердится. Вот слышно, как плачет или смеется ребенок. Иногда голосов не было, зато отчетливо раздавались легкие шаги, хотя самого идущего видно не было. А однажды Кошка увидела на подоконнике третьего этажа маленькую детскую фигурку. Очаровательная малышка, с виду лет шести, со светлыми кудрявыми волосами, в длинной рубашке, служившей ей вместо платья, с любопытством смотрела вниз из черневшего пустотой оконного проема и, казалось, вот-вот упадет. Но как только она заметила Кошку, сразу исчезла. Может, то было привидение, а может – кто-нибудь из выродков. Обычно у них рождались уроды, но появлялись и нормальные с виду дети. Правда, долго они, как правило, не жили. В общем, тогда Кошка рассудила, что лучше не вмешиваться: привидение ловить бессмысленно, а если в заброшенном доме и впрямь обитает живой ребенок, значит, о нем есть кому позаботиться.