Американские боги. Король горной долины. Сыновья Ананси - Нил Гейман

Обратно они ехали мимо дома Хинцельманна. Из трубы столбом валил густой белый дым.

— Она и в город-то приехала только потому, что он этого хотел. А ему она была нужна, чтобы избавиться от меня. Я привлекал слишком много внимания, и ему это не нравилось.

— Я думал, что я ей нравлюсь.

Он остановился рядом с машиной, которую Тень взял напрокат.

— И что теперь будешь делать? — спросил его Тень.

— Не знаю, — ответил Маллиган. Загнанное выражение, которое не покидало его лица с того момента, как Тень увидел его в доме у Хинцельманна, слегка смягчилось и стало более человеческим. Но и озабоченности прибавилось. — По моим соображениям, путей у меня несколько. Либо я, — он соорудил из двух пальцев подобие пистолетного ствола, сунул их себе в рот и тут же вынул, — пущу себе в башку пулю. Либо подожду еще пару дней, пока лед не сойдет, привяжу к ногам бетонную чушку и сигану с моста. Есть еще, конечно, таблетки. Говно, одним словом. Надо будет, наверное, отъехать куда-нибудь подальше, в лес. И там уже наглотаться. Не хочу вешать весь этот гемор на кого-то из своих ребят. Пусть окружные парятся, правильно?

Тень вздохнул и покачал головой.

— Ты не убивал Хинцельманна, Чэд. Он умер уже очень давно, и очень далеко отсюда.

— Спасибо за то, что ты мне все это говоришь, Майк. Но я его убил. Я застрелил человека как нечего делать, а потом замел за собой следы. И если ты спросишь меня, зачем, за каким хреном я это сделал, боюсь, на этот вопрос я тебе ответить не смогу.

Тень положил руку на локоть Маллигану.

— Хинцельманн был хозяином этого города, — сказал он. — Не думаю, что в сложившейся ситуации у тебя был выбор — что делать и чего не делать. Наверняка он сам привел тебя к своей двери. Он хотел, чтобы ты все это услышал. Он тебя запрограммировал. Должно быть, другого способа уйти отсюда у него не было.

Выражение лица у Маллигана ничуть не изменилось. Тень понял, что из всего, что он тут сейчас наговорил, полицейский не слышал практически ни единого слова. Он убил Хинцельманна, устроил ему погребальный костер, а теперь, выполняя последнюю волю покойного, пойдет и покончит с собой.

Тень закрыл глаза, пытаясь припомнить, где у него в голове расположено то самое место, в которое он попал, когда Среда попросил его вызвать снег: то самое место, откуда можно было переместиться в чужое сознание, — а тем временем изобразил на лице улыбку и сказал:

— Ладно, Чэд. Брось ты все это.

В голове у этого человека клубилась туча, темная и недобрая, и Тень почти воочию эту тьму увидел, а увидев, сконцентрировался на ней и представил, что она пропадает, рассеивается, как утренняя дымка под солнцем.

— Чэд! — Он уже чуть ли не орал на полицейского, пытаясь пробиться сквозь это облако. — Этот город скоро станет совсем другим, ты это понимаешь? Он перестанет быть единственным хорошим городом в депрессивном регионе. И будет куда больше похож на все остальные города в этой части страны, чем сейчас. И проблем прибавится, Чэд. Люди начнут терять работу. И голову тоже начнут терять. И причинять друг другу боль. И прочее дерьмо в том же роде. Им очень пригодится хороший и опытный начальник полиции. Ты нужен этому городу, Чэд!

А потом он сказал:

— А еще ты нужен Маргарет.

Что-то изменилось внутри грозового облака, которое клубилось в голове у Маллигана, и Тень эту перемену почувствовал. И он начал давить, вызвав в памяти образ Маргарет Ольсен, ее умелые смуглые руки, ее темные глаза, ее длинные-предлинные черные волосы. Он представил себе, как она улыбается, слегка склонив голову набок, когда что-то ее забавляет.

— Она ждет тебя, Чэд, — сказал Тень и, еще не успев договорить фразу до конца, понял, что это правда.

— Марджи? — переспросил Чэд Маллиган.

И в этот момент Тень — хотя он ни за что на свете не смог бы объяснить, как именно он это сделал, а уж тем более не смог бы этого повторить, — забрался в голову к Чэду Маллигану, легко и просто, и вычистил оттуда все события прошедшего дня так же аккуратно и ловко, как ворон выклевывает глаза сбитой автомобилем зверушке.

Морщины на лбу у Чэда разгладились, и он пару раз сморгнул, сонно и непонимающе.

— Езжай-ка ты прямиком к Маргарет, — сказал Тень. — Рад был повидаться с тобой, Чэд. Береги себя.

— Постараюсь, — зевнул в ответ Чэд Маллиган.

В полицейской рации захрустело какое-то сообщение, и Чэд потянулся за ней. Тень открыл дверцу, выбрался из машины и пошел к своей, взятой напрокат.

Он поднял голову, увидел серую и плоскую поверхность озера, лежащего в самой середине города, и подумал о детях, которые лежат на дне, под слоем ледяной воды, и ждут.

Скоро Элисон выплывет на поверхность, совсем скоро…

Проезжая в очередной раз мимо дома Хинцельманна, он увидел, что из дома теперь вовсю пышет пламя. Где-то завыла пожарная сирена.

Он поехал на юг, по направлению к 51-й магистрали. У него назначена еще одна встреча, на сей раз последняя. Впрочем, перед этим, подумал он, нужно заехать в Мэдисон, сказать последнее прости.

Больше всего на свете Саманта Черная Ворона любила закрывать по вечерам «Кофе-хауз». Успокаивало ее это на все сто процентов: такое впечатление, будто возвращаешь в мир порядок. Обычно она заправляла в проигрыватель диск «Индиго герлз»,[141] и финальную часть своей рутинной ежевечерней работы делала так, как ей хотелось, и в том темпе, в каком ей это было удобно. Первым делом нужно было вычистить и вытереть кофейную машину-эспрессо. Потом пройтись еще раз по всему помещению и сделать так, чтобы все чашки и блюдца добрались в конце концов до кухни, а газеты, которые под конец рабочего дня непременно оказывались разбросаны по всему «Кофе-хаузу», сложены аккуратной стопочкой у входной двери, откуда их завтра заберут и отправят на переработку.

«Кофе-хауз» она обожала: эту длинную зигзагообразную вереницу маленьких уютных комнатушек, уставленных креслами, диванами и невысокими столиками — на улице, где главную скрипку играли букинистические магазинчики.

Она затянула пленкой оставшиеся нераспроданными куски чизкейка и отправила их на ночь в холодильник, потом взяла тряпку и смахнула крошки. Ей нравилось быть одной.

Тихий стук в окно отвлек ее от этой несложной и необременительной работы — и вернул к реальности. Сэм подошла к двери, открыла задвижку и впустила женщину приблизительно одних с ней лет, с выкрашенными в ярко-красный цвет и заплетенными в косички волосами. Звали женщину Натали.

— Привет, — сказала Натали, приподнялась на цыпочках и поцеловала Сэм, так что поцелуй пришелся между щекой и уголком рта. Одним таким поцелуем многое можно сказать другому человеку. — Ты тут закончила?