Социализм. «Золотой век» теории - Александр Шубин

Несмотря на сдвиг марксизма к антиэтатизму после Коммуны, в марксистском проекте роль государства и его преобразований значительно важнее, чем для освободительного социализма, так как марксизм стремится к конечной цели в виде целостной социальной системы централизованного общества. Освободительный социализм для создания социалистических отношений не нуждается в предварительном захвате государственной власти. Но, как и во времена заката феодализма, растущий социалистический сектор рано или поздно будет нуждаться в смене правовой и политической системы, что ведет все же к социально-политической, а не социальной революции.

Интернационал:

поле конфликта и синтеза.

Идейной лабораторией, где должен был произойти синтез различных социалистических учений, и в то же время инкубатором классового сознания европейского рабочего класса стал Интернационал. Осознав себя частью единого целого с общими интересами, пролетариат становился фактором мирового развития, сопоставимым по силе, а затем и превосходящим королевские дома, транснациональные корпорации и литературные течения.

Без подобных Интернационалу структур идея может жить в умах единиц, пусть и связанных интересным высоконаучным диалогом, или в недрах замкнутых сект, или тиражироваться с немыслимыми искажениями и использоваться кем ни попадя. Но чтобы идея сознательно стала трансформироваться в социальные перемены, ей нужна организация социального творчества, сочетающая поле идейного синтеза, вовлечение в свою работу широких социальных групп, а также моделирование будущего общества в своих собственных структурах.

Эта триединая задача не может не вызвать острых споров между участниками организации. Если их нет, то нет и серьезности постановки задач. Интернационал был для его участников делом жизни, и споры в нем шли соответствующие.

Основной осью противоречий стал конфликт Маркса и Бакунина, где противоречие двух полюсов социалистической идеи было доведено до крайних пределов. Далее был возможен либо раскол, либо синтез. А произошло и то, и другое.

Успех социалистического движения зависит от привлечения в его ряды как представителей рабочего класса, так и социалистической интеллигенции, то есть мыслителей, выступающих за коренное изменение общественного строя, устранение эксплуатации и угнетения рабочих. Социальные тенденции пересекаются с «путями мысли». Социальные процессы (в том числе рабочие выступления) ставят проблему, а теория, идеология более или менее успешно решает ее. Это оставляет значительное поле для борьбы идеологий за симпатии социальных слоев.

Интернационал должен был быть достаточно широк в идейном отношении, в нем должны были «поместиться» все важнейшие социалистические течения Западной Европы того времени – прудонисты, марксисты, лассальянцы, бланкисты и др. Диалог и по возможности – синтез идейных течений избавляет теорию от догматизма, от узости, которая не сможет вместить задачи практики. В этом отношении Интернационал стал моделью Парижской коммуны, когда попытка вырваться из капиталистической и этатистской системы проводилась в сотрудничестве представителей различных социалистических и демократических течений.

Давление антиавторитарного социализма смягчало авторитаризм учения Маркса. Включившись в поле Интернационала с его широким спектром идей, Маркс стал вбирать их в свою концепцию – пусть как «переходные» и вспомогательные. Социализм стал превращаться в целостное течение, в котором марксистский централизм и прудоновский федерализм стали превращаться из полюсов противостояния в поле синтеза.

Парадоксальным образом, начав после Коммуны решительное нападение на Бакунина, Маркс под влиянием ее опыта сделал ряд важных уступок федерализму и антиэтатизму, то есть сблизил свой конструктивный идеал с прудоновско-бакунинским. Этот сдвиг имел долгосрочные последствия. Теперь и многие последователи Маркса проникались федерализмом. Но и после Парижской коммуны Маркс остался централистом в социально-экономическом базисе своей концепции, который доминировал над политической надстройкой. Это порождает противоречие между федерализмом и централизмом в программе марксизма, которое в ХХ веке способствовало распадению этого течения на множество направлений от почти анархических до тоталитарных.

Коммуна, таким образом, своим авторитетом давала шанс ослабить фракционную борьбу в Интернационале. Но личные противоречия вождей, стремление Маркса усилить «управляемость» Интернационала и произошедшая в этот момент значительная радикализация тактических взглядов Бакунина (который не стал замечать и эволюции взглядов Маркса) все же привели к расколу Первого Интернационала.

В этих условиях Бакунин предпринял глубокий критический анализ программных идей Маркса. В этой полемике последующая критика марксизма была предвосхищена во всех основных чертах, были провидены трагедии и достижения коммунистической практики ХХ века. Важно, что таким критиком коммунизма оказался сторонник социалистических, а не правых идей. Это показывает как минимум, что неудачи коммунизма не наносят ущерба авторитету социализма, они лишь открывают перед ним новые пути.

Опыт ХХ века подтвердил, что, на основе марксистского экономического централизма можно провести форсированную индустриализацию, построить социальное государство, мировую сверхдержаву, но не социализм в изначальном значении слова. Прогноз Бакунина стал приговором теории «государственного социализма», который обернулся сверхмонополистическим аналогом капитализма.

Принципиальной полемике Маркс и Энгельс предпочли «технологию власти». Обвинения Маркса были искусственно заострены, его фракция действовала как прообраз Коминтерна, обвиняя попутно и Бакунина в создании тайной иезуитской организации в Интернационале. Но идея подпольной организации революционеров Бакунина заключалась не в этом. Революционная организация не может опираться на государственное насилие. Бакунин уверен, что для ее влияния достаточно одной самоотверженности и скоординированности действий. Если эта «сетевая структура» потеряет альтруистичность, ее влияние падет само собой, она не сможет создать властвующую касту.

Взаимные обвинения в авторитарности и апелляция фракций Интернационала к демократическим ценностям являются проявлением не только технологии власти, но и более глубокой тенденции.

В силу практических задач и свойств людей в обоих течениях социализма проявляются и демократические, и авторитарные черты. Но в разной степени – само различие течений не сводится к этим двум тенденциям. Различие обусловлено моделью социализма, за которое идет борьба. Цель движения воздействует на его организационные формы.

Анархисты предсказали, что авторитарная централистическая организация может породить исключительно авторитарное общество, а действительный социализм может вырасти только из движения, которое организовано на принципиально новых, началах федерализма, равноправия и свободы.

Одновременно рабочее и социалистическое движение превращалось в особую субкультуру со своей инфраструктурой. Общественный заказ на нее был велик – ведь общественное самоуправление занялось просвещением, вспомоществованием, защитой социальных прав – тем самым прудоновским мютюэлизмом, которого так не хватало человеку труда. В ХХ веке эти функции взяло на себя государство, и субкультура стала постепенно распадаться. Но этот опыт показал – новая социалистическая субкультура должна уже здесь и сейчас хотя бы отчасти давать человеку то, что ему не хватает в современном мире.

Процесс организации рабочего класса, преломившись в двух моделях социализма, вылился в две стратегии – создание «пролетарских» (социал-демократических) партий либо синдикализм — теория и практика самоорганизации рабочего класса в самоуправляемые профсоюзы, стремящиеся взять на себя управление экономикой.

В дальнейшем два течения Интернационала настаивали на своем, превращая синдикализм и партийность в непримиримые позиции. Бакунисты «перегибали палку» в одну сторону, в пылу полемики отрицая оправданность политической борьбы, и занимаясь ей на практике (например, в Испании). Для них политическая борьба была синонимом парламентской. Противники Бакунина «перегнули палку» в другую сторону, сосредоточившись именно на борьбе за парламентские кресла. По сути на конгрессе в Гааге возобладал даже не марксизм, а лассальянство.

“Исключением Бакунина из Интернационала” марксистская фракция спровоцировала раскол МТР. В отличие от Ленина и Сталина Маркс установил авторитарный режим не в стране, а в общественной организации, из которой можно было просто уйти. И ушли почти все, кто создавал ее, кто строил первый союз рабочих организаций и социалистов мира.