Как Путин стал президентом - Дэвид Саттер

Женщина (сквозь рыдания): Где же мой сын? Где мой сын? Другая женщина: Сколько времени они будут поднимать, сколько нам ждать здесь?! Сколько мне еще ждать сына?

Путин: Что касается… Я вас понимаю и понимаю, что невозможно уехать и сидеть невозможно…

Женщина: А вы им <военным> доверяете? Да надо их посадить. Они же вас, президента, обманули.

Путин: Нельзя сказать, что они обманули… Ведь они правду сказали. Эти спасательные средства были. Но не сработали… Они говорили, что аппараты для спасения у них есть…

Крики: 50-х годов…

Мужчина: Правильно ли мы поняли, что работа со спасательными снарядами… была узаконенная, предусмотренная всеми документами?

Путин: Да.

Мужчина: А все, что творилось с водолазами, — это импровизация?..

Путин: Да… Штатные спасательные работы были закончены неудачно.

Мужчина: А траур объявлен и считают погибшими, потому что нет средств на это и времени?

Путин: На что нет?

Крик: На водолазов.

Мужчина:…Мы не поняли друг друга. Я… еще раз повторяю вопрос: если у нас предусмотрены штатно только спасательные снаряды и больше ничего у нас в России нет… Значит… когда нам говорили, что все средства использованы, самые наилучшие из них, потому что другого ничего нет…

Путин: Да нет, рассчитывали на эти средства….

Мужчина: Все эти средства рассчитаны для работы чуть ли не на ровном киле….

Путин: Так рассчитано.

Мужчина: А не при всех этих реальных повреждениях, которые там были….

Крики: Запустили аварийно-спасательную службу!

Женщина (кричит): Восемь дней! Уже было видно на второй день, что ничего не получается….

Путин:…Восемь дней не получалось, потому что им не давал работать шторм…

Юноша: Норвеги залезли за один час!

Путин: Норвежцы пришли на пятый день, а залезли на шестой. И у правительства Норвегии нет, кстати, таких водолазов, они коммерческих взяли… Они вручную работали, по-простому… Просто подошли, подобрали ключи. Сделали ключ…

Из зала: А мы не могли. Господи…

24 августа, в четверг, через два дня после встречи с Путиным, была проведена панихида по команде «Курска». Автобусы с членами семей подошли к остановке у причала, где их уже ожидал пароход «Клавдия Еланская», чтобы повезти в Баренцево море.

— Ох! — кричала какая-то бабушка, крепко держась за своих внуков. — Он никогда не вернется к нам.

— Наши дети живы! — кричала другая женщина, размахивая кулаками. — Не смейте хоронить их!

Половина родственников смирилась со смертью своих близких, а другая половина нет и не хотела и слышать ни о каких похоронах, требуя продолжения спасательных работ. Люди упрямо верили, что их сыновья живы, возможно, по горло в воде и медленно задыхаются. Оркестр заиграл похоронный марш. Несколько женщин потеряли сознание. Какую-то женщину в черном поддерживали родственники. Она сжимала в руках красные гвоздики, которые смотрелись как капли крови на фоне белых халатов ожидающих рядом докторов. В течение одного вечера в администрацию района было доставлено 2000 цветов. Ими был устлан трап, ведущий к кораблю. «Для церемониального марша в память о наших героически погибших товарищах становись! Равнение на памятник». Старушка упала, но ее подхватили. У причалов стояли ряды подводных лодок. У половины из них корпус находился под водой. Перед кораблем вслух читали имена:

— Лячина! Дудко!

— Здесь.

— Матрос Сидюхин! Мама и папа!

Холмы на фьорде казались фиолетовыми, вода — ярко-бирюзовой. Огромная красная медуза подплыла к кораблю. Местные жители говорили, что вода здесь обычно бывает серой или серо-зеленой, но она изменила свой цвет на бирюзовый в тот день, когда пропал «Курск». «Уважаемые гости, — объявили по радио, — если кому-то нужна медицинская помощь, обращайтесь к врачу». Бесплатно давали кофе и чай. Люди не могли больше стоять на ногах. Их посадили за стол. Оказалось, что корабль не пойдет к месту трагедии, до которого было 6 часов хода. Он поплывет лишь в открытое море. Когда родственники узнали об этом, они стали выказывать недовольство, но были слишком измучены, чтобы что-то предпринять.

Иван Нидзиев, заместитель командующего дивизии атомных подводных лодок, объяснял репортеру, что родственников не повезут к месту аварии по требованию докторов. «Они могут попытаться прыгнуть с борта». Раздался громогласный голос:

— Эй, на корабле, приготовьтесь к возложению венков! Стоять! На корабле, приготовьтесь к оказанию последних почестей героически погибшим морякам подводной лодки Северного флота «Курск».

В полном молчании отец Аристарх провел православную поминальную службу. Имам Хатиб читал Коран — на «Курске» служило 8 мусульман.

«Приспустить флаг! Венки в воду!» Прозвучала сирена, и цветы бросили в море. Возле перил стояла женщина и сотрясалась от плача. Все рыдали. Венки качались на волнах. Здесь были венки, присланные Думой, правительством и от города; все они проплывали мимо корабля. Последней была брошена в воду шелковая женская шаль.

В течение 15 минут корабль совершал прощальный круг вокруг венков. После этого всем стало легче.

— Успокойтесь, — сказал мулла. — Видите, на горизонте идет дождь. Согласно исламским обычаям — это хорошая примета. Это означает, что умирает очень хороший человек.

— Поднять флаг! Курс на базу!

Стало накрапывать. Каждому из родственников дали пластиковую бутылку с водой из Баренцева моря, которая символически касалась останков их любимых близких. Лица людей стали спокойнее. Несмотря на все свои недостатки, церемония явилась для членов семьи неким подведением итогов. Теперь, после этого ритуала, — по крайней мере, в их сердцах — тела их близких упокоились с миром.

— На этом все, отец, — сказала одна молодая женщина. — Теперь мы можем ехать домой.

После поминальной службы родственники членов команды «Курска» начали возвращаться домой. 24 августа уехала в Курск и Валентина. У нее было чувство опустошенности, ее переполняла горечь несправедливости, что у нее отняли единственного сына. Дома трое друзей сказали ей, что видели сон о том, что Дима был жив и спрашивал ее: «Почему прекратили спасательные работы?»

Проходили недели, для родственников команды «Курск» жизнь возвращалась в свою колею. На стене дома Валентины появилась посвященная Диме мемориальная доска, которая гласила, что он героически погиб на борту атомной подводной лодки «Курск». В Курске был воздвигнут памятник семи членам экипажа из Курской области. Анненковой дали новый дом взамен лачуги в деревне Подасовка, где она много лет жила без элементарных удобств.

Но даже тех, кто смирился со смертью членов команды, одолевало несколько вопросов: если было ясно с самого начала, что все моряки сразу погибли, почему были сообщения о стуке изнутри субмарины и о скором успехе российской спасательной службы? И наоборот, если были признаки того, что моряки выжили после первых взрывов, почему российские власти выжидали 5 дней, прежде чем попросить иностранцев о помощи?

Валентина не знала ответов на эти вопросы, но она была убеждена, что спасение жизней членов команды не очень заботило правительство. Тем не менее ее осмысление того, что происходило с «Курском», оставалось туманным — до тех пор, пока до нее не дошло послание от самих погибших о том, как это было на самом деле.

Под давлением общественности Путин пообещал поднять тела моряков. Российских водолазов на несколько недель отправили в Норвегию для интенсивного обучения. 20 октября команда российских и норвежских водолазов спустилась к подводной лодке и начала вырезать отверстие в наружном корпусе над 8-м и 9-м отсеками. 25 октября водолазы проникли в лодку.

Такая операция по подъему лодки была необычной для российских вооруженных сил, но властям, дискредитировавшим себя вопиюще беспомощным поведением во время аварии с «Курском», уже ничего не оставалось, кроме как попытаться провести данную операцию. В течение последующих нескольких дней, перед тем как операция была временно приостановлена из-за сильных штормов, четыре тела были найдены и подняты на поверхность. Одним из обнаруженных оказался капитан-лейтенант Дмитрий Колесников. В его кармане водолазы нашли завернутую в целлофановый пакет записку, написанную между 13.34 и 15.15 часами 12 августа. Колесников писал, что в 12.58 все моряки из 6, 7-го и 8-го отсеков перешли в 9-й отсек. «Нас здесь 23 человека, — писал он — Мы приняли это решение в результате аварии. Никто из нас не может подняться наверх». Затем он перечислил имена выживших, которые находились в 9-м отсеке, вместе с их личными номерами. В конце записки было послание к его жене. В начале записки почерк четкий, но под конец слова стали неразборчивы. «Я пишу на ощупь».

Часть послания прочитали по государственному телевидению. Решение Куроедова обнародовать его было встречено с благодарностью и уважением со стороны российских военно-морских служб, хотя высказывались соображения, что Куроедов обнародовал послание выборочно, скрыв, таким образом, его содержание от общественности. Военно-морские власти заявили, что не обнародовали полный текст послания, так как часть его носила личный характер. Однако нельзя доподлинно утверждать, было ли это истинной причиной того, что послание опубликовали не полностью…