Приключения Одиссея. Троянская война и ее герои - Елена Тудоровская

На землю сошла ночь и прервала битву, к великой радости ахейцев и к досаде троянцев. Ахейцы укрылись в лагере, а троянцы отошли подальше от рва, чтобы на них не напали ночью, и расположились в поле на виду у ахейского лагеря. Впервые за десять лет они не укрылись в город с наступлением ночи. В темном поле запылали сотни костров. Неровный свет озарял все пространство между рвом и стеной и длинную стену ахейского лагеря. Ахейцев не было видно. В стане троянцев долго еще слышались веселые крики, говор и смех. Собираясь вокруг костров, троянцы мечтали вслух о завтрашних победах. Они жарили мясо быков и овец и радостно взывали к богам, сжигая им жертвы. Густой дым жертвенных костров восходил над станом. Но ветер подхватывал струи дыма и относил прочь: владыка Зевс не принимал жертвы, потому что судьба уже обрекла на гибель Трою, и владыку Трои Приама, и народ копьеносца Приама.

Для ахейцев ночь не была спокойной. Стоны раненых, которых раны мучили и во сне, смешивались с лязгом и стуком меди – это воины точили свое оружие, готовясь к завтрашнему бою.

В стороне от стана, у самого моря, во мраке собралась небольшая кучка вооруженных людей. Они переговаривались вполголоса; изредка звякало их оружие. Громада кораблей скрывала их от любопытных глаз. Здесь был сам вождь ахейского войска Агамемнон, и Диомед, и чернобородый критянин Идоменей, и другие близкие советники вождя. Все они напряженно вслушивались в звуки ночи. У ног их плескались волны, с шипеньем набегая на песок. В шорохе и плеске волн вожди услышали скрип песка – кто-то приближался к ним по берегу моря. Во мраке возникли три фигуры. Агамемнон поспешил им навстречу. Из темноты появился огромный Аякс; рядом с ним шел Одиссей; их сопровождал горбун Эврибат со скипетром в руке как глашатай при посольстве. Куда же посылал верховный вождь прямодушного Аякса и красноречивого Одиссея в ночь перед боем?

Подойдя вплотную к послам, Агамемнон заговорил с волнением в голосе:

– Ну что же, доблестный Одиссей, говори скорее, что ответил вам Пелид? Согласен ли он отразить врага от наших кораблей, или его гордая душа по-прежнему полна вражды?

– Царь, – ответил Одиссей, – я передал ему все, что ты велел. Я просил его оставить свой гибельный гнев и прийти на помощь ахейцам. Я обещал ему, что ты не только немедленно вернешь Бризеиду, но пришлешь при ней еще семь рабынь, искусных рукодельниц. Я перечислил все дары, которыми ты хочешь возместить ему обиду: десять талантов[35] золота, двадцать золотых сосудов, семь новых треножников, двенадцать коней. Я сказал ему, что по взятии Трои он унесет на свой корабль столько золота, меди и седого железа, сколько захочет, и первый выберет двадцать рабынь среди пленных троянок. Я передал ему, что, вернувшись в Микены, ты назовешь его своим зятем – отдашь за него одну из своих трех дочерей и не возьмешь за нее выкупа по древнему обычаю, а сам дашь за нею приданое, такое, какого еще никто не давал за невестой, – подаришь ему семь приморских городов, процветающих и богатых. Клянусь, Атрид, я не забыл ничего из твоих предложений, мои товарищи могут подтвердить это.

Никто не сказал ни слова. Герой продолжал:

– Я видел, что Ахиллес слушает меня с гневным нетерпением, и постарался убедить его по-другому. Я напомнил ему о подвигах, которые ждут его теперь, когда троянцы, наконец, вышли в битву... о победе над гордым Гектором, который никого среди ахейцев не считает себе равным... говорил о вечной славе, ожидающей победителя Трои...

– Что же ответил Пелид? – спросил нетерпеливо Агамемнон.

– О царь, – вздохнул Одиссей, – все мои слова были напрасны. Ахиллес отвергает твои дары и велит передать тебе и всем ахейцам, чтобы вы сами думали, как защитить корабли и ахейское войско от Гектора. Он же хочет отплыть отсюда и всем нам советует сделать то же.

Низкий голос Аякса прервал речь Одиссея:

– Я тоже пытался убедить Пелида. Я напомнил ему о нашей прежней дружбе, я умолял его пожалеть товарищей, которым грозит жестокая гибель. Я убеждал его не отвергать просьбы о примиренье. Ведь даже убийца может получить прощенье: если он заплатит достойную пеню родным убитого, они оставляют гнев и месть. Я просил его уважить и просьбу всего ахейского народа, который почитает его, как бога! Он немного смягчился, но все-таки решительно отказался мириться с тобой. Он заявил, что не вступит в битву, пока воинственный Гектор не разобьет ахейцев и не появится у самой ограды мирмидонского стана. Тут, сказал Ахиллес, он сумеет унять неистового Гектора!

Агамемнон молчал, подавленный унижением и унынием. Наконец раздался бодрый голос Диомеда.

– Светлый славою Атрид, – сказал вождь аргивян, – не надо нам предаваться отчаянию. Теперь мы видим: лучше бы ты не просил Ахиллеса о помощи, не предлагал ему даров. Он и так горд, а теперь в его сердце вселится еще большая гордость. Но кончим говорить о нем. Пусть он отплывает домой, если хочет. Неужели же ахейские герои так бессильны, что все вместе не заменят одного Ахиллеса? Завтра, Атрид, построй сам войска и веди их в сраженье. Мы сумеем отразить Гектора и не допустить его к кораблям!

Рано, едва лишь из волн Океана златая ДенницаВышла, свет вожделенный неся и бессмертным и смертным,Зевс Вражду ниспослал к кораблям быстролетным ахеян,Грозную вестницу, знаменье брани несущую в дланях.Стала Вражда на огромнейший, черный корабль Одиссея...Там возвышаясь, богиня воскликнула мощно и страшно,Крик обращая к ахейцам, и каждому в сердце вдохнулаБурную силу без устали вновь воевать и сражаться.[36]

Голос богини разбудил еще дремавших воинов. Лагерь оживился: повсюду слышалось ржанье коней, звон оружия и лат. Воины готовились к битве, воодушевленные грозным призывом богини.

Вождь Агамемнон поспешно вооружался в своей палатке. Он скрепил серебряными пряжками поножи на могучих ногах, надел свои лучшие латы – подарок кипрского царя. На них золотые полосы чередовались с оловянными, и по ним до самых плеч извивались черные змеи. Через плечо герой повесил златогвоздный меч и поднял на руку круглый семикожный щит. Посредине щита возвышалась голова Горгоны, сделанная из вороненого железа, а кругом сияли двадцать белых оловянных блях. На голову вождь надел шлем с высоким косматым гребнем, захватил с собою два длинных копья и, готовый к бою, вышел из палатки.

Войска ахейцев покидали лагерь, быстро переходили ров и строились в поле. Выезжали боевые колесницы. Возницы сдерживали коней, кони рвались, фыркали и вставали на дыбы; колесницы строились в ряды.

Издали уже приближались к лагерю троянские войска. С нестройными криками, вздымая оружие, катились они, как волны, грозя захлестнуть и смыть пришельцев в шумящее море. Воодушевленные вчерашними победами, кинулись троянцы на ахейцев, и закипела битва! Возвышаясь на черном корабле, веселилась свирепая Вражда.

Много подвигов было совершено в этот день. О них впоследствии слагали песни певцы-аэды. По всему полю бились между собой пешие воины, сшибались боевые колесницы, летели копья, тучи стрел низвергались на сражающихся. Как всегда в те времена, бой, казалось, распадался на отдельные поединки и небольшие, но яростные стычки. Но постепенно становилось ясным, что троянцы рвутся к определенной цели – к воротам в стене, окружающей ахейский лагерь. Сюда стремились толпы троянских воинов, здесь, среди сражающихся воинов, сновала колесница Гектора; вождь троянцев возвышался, как башня, над всем боем и тяжелым копьем повергал в прах толпы ахейцев.

Против Гектора сплотились лучшие силы ахейского войска. Меднолатные микенцы окружали колесницу вождя Агамемнона и не давали врагу добраться до него. Как непробиваемая стена, сплотились они щит к щиту; они отбивались от наседавших троянцев и передавали все новые копья могучему Атриду, славному копьеметателю. Удары его не пропадали впустую. Он уже отбил не одно нападение Гектора.

Слева от верховного вождя бились саламинские дружины возле своего вождя – гиганта Аякса. В руках Теламонида возвышался огромный микенский щит, длинный, тяжелый, – такой щит употребляли только на колесницах, но мощная рука Аякса подымала его без труда. Герой прикрывал щитом своего брата Тевкра, знаменитого стрелка. Натягивая огромный лук, Тевкр посылал стрелу за стрелой в толпу нападавших. Многие из них уже лежали, пронзенные длинными стрелами Тевкра. Ему не удавалось только попасть в Гектора.

С правой руки Агамемнона подступ к воротам преграждали троянцам упорные в бою аргосцы и смелые итакийцы. Там сверкала медью броня Диомеда, и в рядах сражавшихся, как солнце, горел щит Одиссея. Оба вождя сражались пешие.

Казалось, все усилия троянцев безуспешно разобьются об этот согласный строй. Но внезапно многоголосый вопль встал над толпой сражавшихся; среди микенцев произошло замешательство. Они подались и расступились; из водоворота схватки вынырнула колесница Агамемнона. Оставшиеся без предводителя микенцы начали медленно отступать.