Жилец. Смерть играет - Сирил Хейр

— По-моему, я что-то про нее слышал, — припомнил Маллет. — Она была его главной фавориткой?

— Да. Баллантайн практически жил у нее весь последний год, за исключением редких дней, когда считал нужным по явиться перед глазами жены на Белгрейв-сквер. Он поселил миссис Илз в очень неплохой квартирке на Маунт-стрит и совершенно не скрывал своей связи с ней. Во всяком случае, в конторе все про это знали.

Немного помолчав, Маллет проговорил:

— Маунт-стрит находится далеко от Дейлсфорд-Гарденз, и все-таки, думаю, мне следует поставить миссис Илз следующей в список лиц, которых следует посетить. Мне думается, что помимо вашего Реншоу нам надо поработать еще по направлениям. Во-первых, взяться за Джеймса и довести его до его встречи с Баллантайном. А во-вторых, взяться за Баллантайна и провести его до встречи с Джеймсом. Оба стоят того, чтобы ими заняться. А уж если кто-то и может мне помочь разузнать что-то о личной жизни Баллантайна, то это будет миссис Илз.

— Еще один человек мог бы дать вам немало информации, если бы захотел, подсказал Реншоу.

— Вы имеете в виду Дюпина? — тут же отреагировал инспектор.

Реншоу кивнул:

— Он и два пропавших директора — единственные люди, которые были посвящены в аферы Баллантайна. Дюпин так влез в это по самые уши. У нас на него вполне достаточно материала, чтобы арестовать его немедленно.

— Надеюсь, что вы ничего такого не предпримете, — быстро сказал инспектор. — Арестованного нельзя допрашивать, и я думаю, что на свободе Дюпин будет для меня полезнее, чем под замком. Хотя мы будем держать его под наблюдением.

— Он чуть ли не умолял меня арестовать его сегодня утром, когда мы были у него в конторе, — сообщил Реншоу. — Как вы думаете, он знает судейские постановления и ему кажется, что находиться в тюрьме для него безопаснее?

— Сдается мне, он много чего знает, — ответил Маллет, — но, я надеюсь, не так много, как буду знать о нем я уже сегодня вечером.

Глава 13

МАТЬ И СЫН

Четверг, 19 ноября

Фрэнк Харпер укладывал вещи. Тонкие полы и стены маленького домика вздрагивали от грохота выдвигаемых и задвигаемых им ящиков и его громких раздраженных возгласов, с которыми он гонялся за своими пожитками по неопрятной спальне. Миссис Харпер услышала его сразу же, как только вошла в дом, вернувшись из магазина. Оставив продукты в обветшавшем коридоре, служившем прихожей, она тут же побежала наверх, в комнату сына.

— Фрэнк! — воскликнула миссис Харпер, отбрасывая от глаз неопрятные седые волосы. — Что ты делаешь?

— Вещи собираю, — буркнул он. — Есть у меня чистая рубашка на вечер?

— В бельевом шкафу, дорогой. Сейчас принесу. Но почему? Куда ты собрался?

— В Льюис. И у меня не так много времени до отхода поезда. Ну, принеси же рубашку, мама!

Миссис Харпер послушно потрусила прочь, озадаченно сморщив доброе, глупое лицо, и почти сразу вернулась.

— Вот она, дорогой, — подала она сыну рубашку. — Мне пришлось подштопать ее на шее, но этого совсем не будет видно, когда ты ее наденешь.

— Спасибо, мама. — Фрэнк с презрением осмотрел штопку. — Ладно, пожалуй, сойдет. — Он положил рубашку поверх остального содержимого переполненного чемодана. — Ну вот, теперь, кажется, все.

— Ты забыл свою мыльницу, разве нет, дорогой?

— Господи, да! Но как же я ее туда впихну, черт возьми?

— Давай я сделаю? — предложила миссис Харпер, затем встала на колени и принялась терпеливо укладывать непослушные вещи натруженными пальцами. — Но почему в Льюис, дорогой?

— Переночую у Дженкинсонов. Ну, ты знаешь, я тебе про нее… то есть про них рассказывал.

— О да, конечно. Я стала такая бестолковая, все имена забываю. Надеюсь, ты хорошо проведешь время. — Неожиданно миссис Харпер прервала работу и посмотрела на сына. — Но, Фрэнк, дорогой, почему ты не на работе?

Он рассмеялся.

— Я оттуда ушел, — сообщил Харпер. — Навсегда.

— Ушел?! О, Фрэнк, не хочешь же ты сказать, что мистер Браун…

— Меня уволил? Нет. Хотя, да будет благословенна его невинная душа, у него было достаточно для этого поводов. Нет, мама, я уволился сам. Место не подошло, как говорят слуги. Ты видишь в лице своего сына праздного джентльмена.

— Ушел… ушел из «Инглвуд, Браун»? Не понимаю… Конечно, я рада, если тебе не нравилось это место. И мне по душе, что ты будешь дома, со мной. Вот только… вот только я боюсь, что тебе покажется здесь очень скучно без дела. А… а как насчет твоих карманных денег? Ты всегда мог обеспечить себя одеждой и прочим на свой заработок. Конечно, наверное, я смогу немного тебе помогать, но совсем мало. Ты ведь знаешь, мои деньги — это всего лишь пожизненная пенсия. А если со мной что-нибудь случится…

Она склонила голову к чемодану, чтобы скрыть свое смятение.

— Ну вот, мама, замечательно. Я сам смогу его закрыть. Давай помогу тебе встать — держись за мою руку. Оп-па! — Он поставил ее на ноги, наклонившись, поцеловал с неожиданной нежностью и проговорил: — Ты за меня не беспокойся. Я не собираюсь возвращаться сюда и торчать дома день-деньской. И вообще, считай, что я ушел с повышением.

— Так ты устроился на другое место? Лучшее? Что это? Другое агентство по найму жилья?

Фрэнк радостно улыбнулся:

— Нет, не агентство. Я уезжаю, мама, уезжаю далеко отсюда, конечно, если Сюзан по-прежнему настроена так же, как в прошлое воскресенье. А ты, избавившись от своего непутевого чада, будешь жить в том домике в Берксе, или Буксе, или куда ты там всегда хотела поехать до той поры, пока я не вернусь разбогатевшим, с африканскими трофеями…

— Африка! Фрэнк, что ты несешь? Ты говоришь какую-то чушь!

— Нет, не чушь! Я действительно собираюсь ехать в Африку.

— Но как ты попадешь в Африку? — совсем растерялась старушка.

— Ну, поездом и пароходом, как мне представляется. Так ведь туда обычно попадают, правда? Если только не полечу. И кстати, это напомнило мне, что если я не полечу сейчас, то не успею на «Викторию». — Фрэнк с усилием застегнул чемодан. — До свидания, мама, и не забывай про домик. Я это серьезно. — Он рассмеялся над ее замешательством и, снова поцеловав мать, добавил: — Вернусь, наверное, завтра. Поскольку у меня еще уйма дел. Потому что великие дела свершить нам предстоит «и вещи чудные увидеть, пред тем как в рай отправиться…».

Прочитанные стихи вконец ошеломили миссис Харпер. Она опомнилась, когда он уже был дверях, с чемоданом, раскачивающимся в его руке.

— Фрэнк!

— Ты что?

— Я забыла тебе сказать. Кто-то спрашивал о тебе сегодня.

— Обо мне? Кто?

— Полицейский.

— Полицейский?!

Чемодан с грохотом выпал из руки Харпера на пол. От удара сработала пружина замка, и крышка распахнулась. Тщательно уложенные вещи разлетелись по полу.

— До чего же я неуклюжий, — пробормотал Фрэнк. — Нет, не нужно, мама, я сам. — Он запихнул вещи на место и яростным рывком придавил крышку. Потом выпрямился, покраснев от напряжения. — А чего он хотел?

— Кто? А, полицейский! Это был всего лишь сержант из полицейского участка за углом. Чудеснейший человек, я часто его вижу. Не о чем беспокоиться, дорогой.

— А кто сказал, что есть о чем беспокоиться? — с вызовом спросил ее сын.

Миссис Харпер не обратила внимания на то, что ее перебили, и продолжила:

— Я думаю, он просто приходил в связи с этим ужасным дознанием. Его прислали уточнить твой адрес и все такое прочее, как он сказал. Я все ему про нас рассказала. Он сделал какие-то пометки и, по-моему, остался вполне доволен. Вот и все. Но я подумала, что тебе не помешает об этом знать.

— А, ну если это все… Послушай, мама, если случайно кто-нибудь полиция или кто-то еще — снова придет, пока меня не будет, хотя вряд ли это случится, но ведь никогда ничего нельзя сказать заранее, держи, пожалуйста, при себе то, что я тебе только что сказал, ладно? Я имею в виду про Африку, про Сюзан и про все остальное. Совсем ни к чему, чтобы они совали нос в наши дела, ведь так?

— Да, конечно, дорогой. Никому не скажу. Я сама-то толком ничего не знаю, так что не смогу ничего и рассказать, правда?

Он рассмеялся:

— Ты у меня молодчина, мама. Одно слово — мама! — И он ушел.

Миссис Харпер, вздохнув, принялась прибираться в комнате сына. Она ничего не поняла из того, что ей сказал Фрэнк. Она не верила во все его громкие разговоры про Африку и домик в деревне. Вот уже не один год, как она влачила полупризрачное существование, где единственной реальностью была постоянная необходимость сводить концы с концами, а единственным светом в окошке — любовь к сыну и гордость за него. Миссис Харпер смутно осознавала, что было время, когда жизнь ее протекала легко и комфортно, у нее было свободное время, чтобы предаваться размышлениям и удовольствиям, и цены на товары в магазинах интересовали ее постольку-поскольку. Но сейчас все это ей казалось не более реальным, чем неожиданный оптимизм Фрэнка по поводу будущего. Несбыточные надежды только выбивают из колеи. Но, по крайней мере, одна вещь была реальностью — а именно тот факт, что ее капризный, вечно недовольный сын по какой-то причине снова счастлив и полон надежд. И, не понимая, она нежилась в лучах его радости. В конце концов, в прошлом они разорились по причинам, которые навсегда остались для нее в некотором роде тайной. Так почему бы им не вернуть свое состояние таким же необъяснимым образом? И если цена удачи такова, что ее надо держать в глубочайшем секрете, ну что же, размышляла она, уж эта-то вещь старой женщине по силам держать язык за зубами.