Алекс (СИ) - Николаева Елена

— Полнейшее дерьмо… — едва слышно срывается с моих губ ругательство, растворяясь в тихом звучании музыки.

Осознаю, что сжимаю оплётку руля чуть сильнее, нежели стоит это делать. Хочется вдохнуть свежего воздуха. Все эти внезапные чувства раздирают изнутри, приводя меня в смятение. К черту всё! Только этого сейчас мне не хватало. Вдавливаю педаль газа, поднимая стрелку спидометра до двухсот двадцати, и, спустя каких-то пять минут лёта по трассе сворачиваю на автозаправку выпить кофе и освежить голову. Слишком много непрошеных мыслей и трепетных чувств.

Паркуюсь у дорожного ресторана рядом с центральным входом. С трудом разжимаю затёкшие пальцы, разрабатываю их пару секунд, следом выуживаю из кармана куртки пачку сигарет вместе с зажигалкой. Губы цепляют фильтр. Взгляд устремляется поверх руля в пустоту. Хмыкаю себе, фокусируя зрение на отражении в стекле спящей Софии. Такая сладкая. Уютная. Милая, когда спит. Неожиданно захлебываюсь всплеском чувственного наслаждения. Сейчас она моя. Пусть и не подчиняется мне, но от этого становится ещё желанней. Член предательски расправляется, неприятно упираясь верхушкой в резинку трусов. Приподнимаю задницу, поправляя стояк под джинсовой тканью. Неудовлетворённое состояние сказывается на нервах. С тихим стоном София поворачивается на другой бок, лицом ко мне. Пушистые ресницы чуть подрагивают, губы приоткрыты, дышит размеренно, раскачивая спрятанную под шарфом грудь. Заставляю себя снова улыбнуться и не думать о том, сколько мне понадобится дней, чтобы уложить её в постель и затрахать до изнеможения.

«Кофе!» — напоминаю себе. Снимаю «косуху», накрываю ею плечи девчонки. Ощутив дополнительное тепло, она зарывается носом в воротник куртки, втягивает мой запах, довольно улыбаясь во сне. Мать твою, детка! Что же ты вытворяешь со мной? Сморгнув непрошеное наваждение, выхожу из машины, чиркаю зажигалкой, опуская кончик сигареты на вспыхнувший ярко-рыжий язык пламени. Прикуриваю, затягиваясь с каким-то садистским удовольствием. Горечь никотина заполняет лёгкие, расслабляя зажатые мышцы в теле. Активизировать трезвые мысли в голове удаётся лишь после четвёртой глубокой затяжки. Отмечаю время на наручных часах. Десятый час ночи. Нужно поторопиться. Иначе прибытие задержится ещё на час, а мне охота сгрести в охапку податливое тело соблазнительной колючки, и не думая ни о чём, зарыться с ней в пуховом одеяле до утра…

София.

Негромкий хлопок автомобильной дверцы разбудил меня. Приподнимаю веки совсем чуть-чуть, наблюдая сквозь окна внедорожника передвижения Алекса в полумраке. Неужели добрались? Похоже, я проспала всю поездку, утопая в приятном мужском запахе и греясь в уютной теплоте его куртки. Залюбовавшись статной, сильной фигурой мужчины, не сразу понимаю, что он стоит на холоде в одном свитере, подсвечивая телефоном дверной замок арендованного домика. Открывает дверь. Ныряет в темноту, зажигая следом внутри свет.

Оглядываюсь вокруг. С одной стороны дороги, где-то в самом низу, у подножья гор, светятся скопления желтых огоньков электричества, напоминающие стайки ночных светлячков. Небольшие посёлки, оплетённые сетью электропроводов, кажутся миниатюрными, сказочными, недосягаемыми. Слева от меня расположены в ряд одинаковые деревянные домики, освещённые тусклым светом фонарей. На панели время показывает половину двенадцатого ночи. Дорога заняла около трёх часов езды. Явно вымотала Алекса. Понимая это, я всё равно продолжаю сидеть в машине, соображая, что буду делать дальше: притворяться спящей красавицей или же поднять свой зад и помочь занести в дом наш багаж с покупками.

Спустя добрых шесть минут Алекс выходит из дома, останавливается на крыльце, прикуривает сигарету, медленно, со смаком затягиваясь, смотрит явно на меня, будто смеясь. На улице сверкает снег, морозно, но его холод ни грамма не смущает. При каждой затяжке огонёк сигареты освещает красивое лицо, делая более резким и мужественным. Выдыхает последнюю тонкую струйку дыма, гасит окурок и швыряет его в ближайший сугроб. Дёргаться поздно. Выбираю первый вариант и притворяюсь спящей. Почему-то сейчас мне хочется помолчать и утонуть в его заботе, прильнуть к жаркому телу, почувствовать мужскую силу, ощутить себя слабой женщиной. Да и почему, собственно, нет? Мне положена моральная компенсация!

Спустя мгновение открывается пассажирская дверь, впуская внутрь салона пробирающий до костей бодрящий холод. Зябко ёжусь. Натягиваю куртку повыше, пряча нос в воротнике. Алекс едва различимо вздыхает, заполняет собой пространство машины, разбавляя древесным ароматом и нотками табака витающий вокруг меня воздух, заряженный морозной свежестью и запахом новеньких кожаных чехлов. Его руки отстегивают ремень безопасности, поправляют куртку на мне, оплетают моё тело и с лёгкостью вытаскивают наружу. Прохладный нос мужчины касается моего виска, ненавязчиво зарываясь в волосах и незаметно втягивая аромат. Чувствую, как расплывается улыбка на его губах.

— Не боишься, что уроню, притворщица? — щекочет висок дыханием.

Голос с хрипотцой вынуждает расслабиться и прильнуть к напряжённому торсу каждым миллиметром моего трепещущего тела.

— Неси на здоровье, — крепче обнимаю за шею, пряча довольное лицо на его плече. — Сам же напросился…

— София… — в голову проникает его хриплый смешок. — Я ведь могу и передумать, взять и опустить на землю… Кажется, где-то там валяется твой утерянный страх.

— Джентельмен так не поступит, — прикусываю сквозь свитер твёрдую трапециевидную мышцу, отбирая у Алекса дыхание. — У меня ноги затекли. Я не могу ими пошевелить, — полушёпотом ввожу в курс дела.

— Предлагаешь, сделать тебе массаж икр, размять каждый пальчик на ножках, растереть стопы? М? — пальцы Алекса сильнее вонзаются в мою плоть. Жар, исходящий от его рук, ощущаю даже через одежду.

— Ммм… — стону, предвкушая настоящее блаженство. — Было бы здорово, но нет. Ты попросишь плату, а я с сегодняшнего дня безработная и нищая, как церковная мышь. Кстати, всё по твоей милости! Ни ботфортов… — задумчиво тяну, — ни сумочки от «Valentinо»… прям иждивенка какая-то.

— Со… Ты сама виновата, — хохочет гаденыш, направляясь в дом. — Иждивенцами не являются временно безработные трудоспособные люди. Ты могла бы отработать, но! Готовить ты не умеешь, для секса не расположена, чем ты можешь мне отплатить, намекая на столь дорогие подарки?

— Могу изнасиловать твой мозг, довести его до эстетического оргазма, дефилируя в хлопковых трусах с принтами, которые ты заценил. Выбирай: котики или хомячки?

Алекс, поскользнувшись на ступеньках, едва не приземлился на пятую точку, но смог снова поймать равновесие, удержал меня на руках, недовольно пробормотав:

— Тогда инсульт нижней головы с глубоким обмороком мне точно обеспечен…

Алекс.

Внёс её в дом, словно новоиспечённую жену! Захлопнул ногой дверь. Бог мой, до чего я докатился? Она же манипулирует мной, как факир коброй. Это заметно невооружённым взглядом. Я планировал уикенд для физического удовольствия, а не медовый месяц! Русская, одним словом, что тут скажешь.

— Ужин приготовишь? — осторожно интересуюсь, опуская Софию на диван. Поправляю за её спиной декоративную подушку. В небольшой прихожей витает холод. Она неохотно разжимает объятия, кутаясь в мою куртку. Заботливо накрываю сверху пледом. В таких местах даже эти мелочи предусмотрены для временных жильцов. Радует, что девчонка сама тянется ко мне, а это значит, что делить одну спальню на двоих нам будет намного проще. Или я всё-таки ошибаюсь?

— Ты разжег каминную топку? — расслышав треск горящих поленьев, без лукавства удивляется София. Отстраняюсь от неё, довольно наблюдая сквозь закопченную стеклянную дверцу за танцем языков пламени. — Когда же ты успел?

— Пока ты притворялась спящим удавом, — хмыкаю, переводя взгляд на винтовую лестницу наверх. — Наша спальня на втором этаже. Одна на двоих…